На правах рукописи.
Товарищи!
Два месяца тому назад я получил от нашего Научного Общества предложение сделать на предстоящем Краеведческом Съезде доклад по истории Абхазии; тогда я принужден был от такого предложения отказаться как за отсутствием времени, так и за отсутствием соответствующих условий для работы, почему мои доклад и не значится в «Бюллетенях» Съезда. Только несколько дней толу назад, при пересмотре «Бюллетеней», я не нашел в них ни одного доклада по истории и археологии Абхазии и решил предложить Съезду настоящий доклад, который далеко не исчерпывает данного вопроса и является лишь первым опытом, намечающим пути развития Абхазской истории.
Несмотря на то, что ни об одной народности Кавказа нет столько сведений, сколько о древней Абхазии, мы до сих пор не имеем ее истории и потому не только в широкой массе, но даже и в научных кругах о ней существуют самые дикие понятия и вследствие этого, конечно, народ все время жестоко расплачивается. Нормально ли: народ, который в течение многих веков объединял почти все Кавказские народности и сделал колоссальную культурную работу, до сих пор не изучен?!
Мы здесь попытаемся, в кратких словах, указать те обстоятельства, которые послужили причиной этого явления и которые необходимо устранить. Прежде всего, сама наука была слишком молода, для Абхазской древности, чтобы так далеко взглянуть вглубь веков. Кроме того, не было определенного задания охватить историю всего человечества путем изучения составных частей его. Историческая работа производилась кое-как, кое-кем, кое-где. Разрозненность буржуазного мира, с национально-шовинистическими стремлениями, ярко отражалась на работе историков всех наций. В конце концов история являлась прислужницей этих течений. В частности, если мы проследим работы грузинских и армянских историков, имевших тесное соприкосновение с Абхазией, увидим, что все эти работы пропитаны буржуазно-шовинистическим духом, абсолютно исключающим объективность, столь необходимую для историка. Недаром академик Марр, в одном из своих исследований, заявляет: «Кавказская национальная злободневность, законный и в начале невинный источник стимула к Кавказоведным занятиям, обращается в направляющий их руль: воспринимая в лучшем случае технически усовершенствованные приемы по специальности и в этой мере укрепляя свои позиции, она неминуемо содействует гашению духа – двигателя научных исканий»...
Что касается «исследований» чиновников и генералов царской России, то их сведения об Абхазии не выдерживают никакой критики: не только все свои сведения они брали из непроверенных источников, уже упомянутых выше, но и сами не потрудились серьезно отнестись к изучаемому предмету, изучить дух и правы исследуемого народа, к которому они, по своему невежеству, относились с пренебрежением и свысока, вследствие чего вся их работа представляет собой «ученую» макулатуру. Если собрать все их «труды» и сжечь, то от этого ни наука, ни исследуемые народы ничего не потеряли бы: наоборот, широкая масса избавилась бы от этой белиберды. Конечно, мы этого не сделали бы, ибо эти «труды» являются сами по себе печальным памятником жалкого умственного багажа того периода. Для примера возьмем автора объемистой книжки, выдержавшей несколько изданий. В предисловии автор говорит, что он в течение 27 лет ежегодно по полгода жил на Кавказе, именно в Абхазии, посетил многие места и интересовался краем и народом. В своей книге, озаглавленной «Кавказ», т. I – Народы Кавказа, – на 7 стр. он пишет: «в начале 7 в. Грузинский царь отдал Абхазию во владение потомка Ширван-Шахов»...; на 87 стр. он приводит слова «ученого» генерала Услара: «Абхазцы говорят на таком мудреном языке, что удивительно, как они себя понимают»; далее автор приводит сокращенные Абхазские фразы, какие мы теперь только начали вводить в свою разговорную речь и, совершенно не допуская в Абхазском языке такой высокой техники, считает эти фразы лишь одним словом, конечно не понимая ни значения всей фразы, ни значения слова. На 30-й стр. читаем: «Афон устроил школы для детей абхазцев и путем этих школ ведет весьма удачное обрусение и приведение в христианство; эта миссия монастыря заслуживает самой тщательной поддержки и усердного поощрения, как со стороны Государственной Думы, так и со стороны администрации». На этой же стр. он говорит: «но что особенно удивительно для России и в высокой степени интересно, – там целое селение состоит из негров. Это село Адзюбжа у устьев Кодора». Эти примеры настолько характерны, что не требуют комментариев. Вся его книга проникнута, духом высокомерия, надменности и презрения представителя державной нации к малому народу, с которым особенно не требовалось считаться, а культурные признаки этого народа проходили мимо близоруких глаз самовлюбленного чиновника. Кто-же является автором приведенных нами столь откровенных цитат и умозаключений о целом народе. Все это пишется не сто лет назад и не каким-нибудь случайным писакой, невзначай попавшим в Абхазию, а в 1914 г. русским профессором II. И. Ковалевским – в результате 27-летнего изучения этой страны! Что же говорить о других менее «просвещенных» представителях: „ученых» и неученых генералах Дубровине, Усларе и др.; все они, не давая ничего нового и своего, жуют одну и ту же старую прогнившую историческую жвачку.
С момента Октябрьской Революции круто повернулась судьба Абхазии и вообще мелких угнетенных народностей. Получив все человеческие права, они с жадностью начали принимать участие в строительстве жизни своей страны. Не является ли настоящий Съезд характерным показателем этого?! Мыслимо ли было в прежнее время созвать на территории маленькой Абхазии столь многочисленное совещание ученых сил всего Союза, съехавшихся именно для изучения этого края? Таким образом, Октябрьская Революция дала широкую свободу и, несомненно, в недалеком будущем мы увидим своих историков, которые смогут дать объективную картину прошлой жизни Абхазии. Вот тогда будет понятно, почему ныне такая маленькая нация вела, на протяжении многих веков, столь отчаянную борьбу за свою свободу с теми, кто покушался на нее и почему, когда в 1854 г. ей угрожало подчинение России, она, не смотря на полное неравенство сил, вступила в отчаянную борьбу и те, кто не погиб в бою, предпочли покинуть родную землю и переселиться на чужбину, только не чувствовать гнет поработителя. Будет понятно так же, почему меньшевизм, как один из буржуазно-националистических пережитков, абсолютно не нашел себе почвы в Абхазии и, наконец, будет понятно, почему Абхазия – крестьянская страна – так поголовно последовала за большевизмом, даже не исключая Абхазского мелкого помещика, который сказал: «Лучше свобода, чем лишняя десятина земли ...».
«Ведь каждая народность, как бы ни была она мала в своем численном составе, представляет из себя самодовлеющую силу и историческую реальность. Эти особенности выражаются не только в языке, одежде, обычаях, навыках, в искусстве, но и в известном строе души, в известных, только ей присущих, чертах. Этот строй души и есть основной капитал и основная ценность не только больших народов, но и самых маленьких народностей. Эти особенности всегда глубоки и оригинальны, всегда присущи только данному народу и являются теми необходимыми элементами, из которых строится величественное здание общечеловеческой культуры».
Теперь, прежде чем перейти к самому докладу об истории Абхазии, позволю себе привести некоторые сведения из древней истории Кавказа.