Происходившие в последние годы глобальные геополитические изменения не могли не вносить корректив в стратегию и тактику национально-освободительного движения абхазского народа.
Дезынтеграционные процессы в Советском Союзе постепенно делали все более беспредметным лозунг восстановления статуса Абхазии как союзной республики в его составе, тем не менее, пока СССР существовал, этот лозунг с повестки дня не снимался. (В марте 1991 г. общественно-политическая обстановка в Абхазии резко обострилась в связи с тем, что абхазское население вместе с большей частью т. н. русскоязычного участвовало 17 марта во Всесоюзном референдуме о судьбе СССР, а грузинское с присоединившимися к нему -в альтернативном опросе в Грузии 31 марта по отношению к независимости Республики Грузия. 17 марта 54 процента участников референдума в Абхазии проголосовали за Союз, хотя активисты грузинских радикальных организаций всячески мешали его проведению. Впрочем, и организаторы опроса 31 марта объявили о своей победе - 60 процентов голосов - в Абхазии. Судить о достоверности последней цифры трудно, т. к. абхазские наблюдатели об участии в работе комиссии по проведению опроса отказались). Но все чаще звучали голоса сторонников построения в Абхазии независимого нейтрального государства - этакой кавказской Швейцарии. Одновременно возросла ориентация на Северный Кавказ, возникла идея вхождения Абхазии в воссозданную Горскую республику (это было одной из программных целей образованной осенью 1990 года, хотя и просуществовавшей недолго Демократической партии Абхазии). В то же время умеренные деятели в абхазском национально-освободительном движении, склонные к поиску компромисса, считали, что в ситуации, когда многочисленная грузинская община в Абхазии крайне болезненно воспринимает любой вариант «отделения» от Грузии, для того, чтобы сохранить хрупкий национальный мир, оптимальным был бы курс на восстановление договорных отношений с Грузией, существовавших до 1931 года, или на построение грузино-абхазского государства по типу Чехословакии (1918—1992 годов).
Однако, в первую очередь силам абхазского национально-освободительного движения предстояла борьба за утверждение во властных структурах Абхазии. В течение 1989— 1990 годов реальная власть в Абхазской АССР, как и по всему СССР, постепенно переходила от комитетов КПСС к Советам народных депутатов. И вот тут, после того, как парламенты перестали быть послушной «машиной для голосования», с особой остротой встал вопрос о Законе о выборах. Многие граждане. Абхазии считали, что абхазы, как коренной народ, давший название республике и к тому же подвергшийся в прошлом репрессиям: насильственному выселению — махаджирству - и т. д. — должны иметь в парламенте определенные квоты (подобные защитные механизмы разрабатывались в то время и действуют ныне и в других бывших автономиях Советского Союза, где коренное население оказалось в явном меньшинстве), в противном случае абхазы могли быть лишены возможности влиять на судьбу своей родины правовым путем, скажем, воспрепятствовать решению парламентского большинства о... ликвидации абхазской автономии.
В так называемое застойное время все решалось просто: депутаты фактически назначались в тиши партийных кабинетов и поэтому абхазам, согласно неофициальной договоренности, всегда было гарантировано не менее трети мест в ВС. Впрочем, в годы тоталитаризма и вынужденного «единодушного одобрения» это имело скорее символическое значение... Но уже во второй половине лета 1990 года сформированный лет за шесть до этого по старой методике Верховный Совет Абхазии раскололся по национальному признаку. Это произошло в момент, когда в повестку дня очередной сессии был внесен вопрос «О правовых гарантиях защиты государственности Абхазии». Среди грузинской общественности безосновательно распространилось мнение, что готовится отделение Абхазии от Грузии. Депутаты-грузины вместе с несколькими депутатами других национальностей, поддержавшими их, решили бойкотировать рассмотрение этого вопроса. Назначенная на 26 июля сессия не состоялась: не было кворума. 25 августа необходимое для проведения сессии число депутатов собралось. Абхазские депутаты вместе с поддержавшими их русскоязычными» приняли Декларацию о суверенитете Абхазии (что, впрочем, не влекло за собой реальных изменений в государственно-правовых отношениях с Тбилиси). Через несколько дней, собравшись в помещении Грузинского института субтропического хозяйства, остальные депутаты объявили свое собрание сессией (?) и заявили об отмене этого решения.
24 декабря того же 1990 года после интенсивных неофициальных переговоров и консультаций абхазской и грузинской сторон Верховный Совет Абхазии вместо ушедшего на пенсию старого партийного и советского работника Валериана Кобахия избрал Председателем ВС 45-летнего доктора исторических наук, директора Абхазского института языка, литературы и истории им. Д. И. Гулиа, члена Президиума и председателя подкомиссии ВС СССР по государственному и правовому статусу автономных образований Владислава Ардзинба. Это имя стало известно в большой политике после его выступления в июне 1989 года на I съезде народных депутатов СССР. У абхазов это с нетерпением ожидавшееся выступление в защиту прав абхазского народа вызвало горячее одобрение, реакция грузин была противоположной. Но, несмотря на явную приверженность Владислава Ардзинба идее суверенитета Абхазии, которую он отстаивал и работая в Верховном Совете СССР, грузинская сторона пошла на избрание его главой парламента. Как всегда, грузинская общественность Абхазии действовала с оглядкой на Тбилиси. А решающую роль в согласии на данную кандидатуру деятелей блока «Круглый стол — Свободная Грузия» во главе со Звиадом Гамсахурдиа (этот блок партий в октябре 90-го сменил у власти в Тбилиси коммунистов) сыграл, по мнению многих наблюдателей, тот факт, что Ардзинба никогда не имел отношения к партийно-советским структурам.
Приход к власти в Грузии Гамсахурдиа и его сторонников, как и следовало ожидать, ознаменовался ужесточением отношения к «инородцам» в бывшей Грузинской ССР. Из республики выслали часть лезгин и аварцев, русских молокан и духоборов. Вновь было отказано в возвращении месхетинским туркам. Началась война в Южной Осетии... Парламент Грузии в одностороннем порядке принимал решения, которые существенно ограничивали полномочия органов власти Абхазии. Вместе с тем в средствах массовой информации Грузии была свернута кампания по пропаганде теории о «пришлости» абхазов; очевидно, убедившись в ее полной научной и политической («не стоит загонять народ в угол») бесперспективности, ее заменили на теорию о «двуаборигенности» абхазов и грузин в Абхазии. Кроме того, Гамсахурдиа явно не хотел дополнять Южную Осетию «вторым фронтом»...
В 1991 году одной из главных задач и забот Владислава Ардзинба и руководства Народного форума Абхазии стало проведение новых парламентских выборов (срок полномочия старого состава Верховного Совета к тому времени давно истек) таким образом, чтобы абхазский народ не оказался перед опасностью «демократического возвращения» ко временам бериевской национальной политики. Были. разные предложения. Например, блок общественно-политических организаций и движений Абхазии «Союз», в который входили НФА и ряд организаций, представлявших русское, армянское, греческое и другое население — «Славянский дом», «Крунк» и т. д. — внес на рассмотрение сессии проект создания двухпалатного парламента — с палатой национальностей. Но Тбилиси категорически отверг его, ссылаясь на то, что это может создать нежелательный для грузинского населения прецедент в РГ, 70% которой составляют «иноязычные». Летом 1991 года абхазо-грузинские группы экспертов остановились на таком варианте: в 28 избирательных округах с преобладанием абхазского населения из создаваемых 65 кандидатами в депутаты будут выдвигаться только абхазы, в 26 — только грузины, а в остальных 11 - - русские, армяне, греки и другие. Впоследствии критики этой договоренности не раз называли данную систему апартеидной, дискриминационной, а Эдуард Шеварднадзе, набирая патриотические очки, попрекал «ультрапатриота» Звиада Гамсахурдиа в попустительстве абхазам (как он заявил в выступлении в Госсовете Грузии 15 августа 1992 года, «у бывшего президента Грузии было много ошибок, но эта — самая крупная»). При этом, однако, забывается, как было трудно достичь консенсуса, без чего выборы вообще не могли состояться *). К тому же, сама по себе система национальных квот еще не гарантировала абхазам простого большинства в парламенте: многое зависело от того, чьей стороне удалось бы провести в Верховный Совет больше «русскоязычных» депутатов своей ориентации. (Поскольку большинство русскоязычных избирателей поддерживало абхазов, грузины делали ставку на выдвижение нужных им кандидатур в округах с преобладанием грузинского населения). И тут в результате упорной предвыборной борьбы успех в большей степени сопутствовал абхазской стороне...
Выборы - в них участвовали и международные наблюдатели — были назначены на 22 сентября 1991 года, но лишь в самом конце года после серии повторных голосований и повторных выборов, новый состав парламента был почти сформирован (осталось вакантным одно «грузинское» место) И приступил к работе. Ни для кого при этом не было секретом, что «ребенок» появился на свет отягощенным наследственной болезнью - - разделением по национальному признаку, ибо в сложившейся ситуации большинство решаемых ВС вопросов, как ручейки в море, неизбежно впадало в главный: каковы будут государственно-правовые взаимоотношения между Абхазией и Грузией.
6 января 1992 года новый состав Верховного Совета избрал Председателем ВС Владислава Ардзинба, его первым заместителем Тамаза Надарейшвили, заместителем - Альберта Топольяна. Существует мнение, что грузинская депутация специально выдвинула кандидатуру 38-летнего «национал-радикала» Тамаза Надарейшвили ( ранее он работал вторым секретарем Гагрского горкома КП Грузии, затем вышел из КПСС и в 1990 году стал депутатом гамсахурдиевского ВС Грузии как «независимый кандидат») в расчете на то, что абхазская сторона не согласится на такой компромисс. Но абхазские депутаты согласились. Дальнейшие события, однако, показали, что «сработаться» Ардзинба и Надарейшвили в силу многих объективных и субъективных причин оказалось невозможным.
Но прежде, в самом начале 1992 года, в деятельность нового парламента активно вмешались события, происшедшие в столице Грузии. После декабрьско-январской кратковременной гражданской войны в центре Тбилиси и свержения власти Звиада Гамсахурдиа, подавляющее большинство членов грузинской депутации в ВС Абхазии оказались в оппозиции к новым тбилисским властям - триумвирату Сигуа — Китовани — Иоселиани и призванному затем из Москвы «на царство» Шеварднадзе. «За Ингури сейчас, — было заявлено как-то одним из депутатов ВС Абхазии — ярых звиадистов, -ведется антигрузинская политика». Многие из этих депутатов, выдвиженцы блока «Круглый стол — Свободная Грузия» и горячие поклонники Звиада Константиновича, выступали в Сухуме на многолюдных шумных митингах сторонников свергнутого президента, где скандировалось «Долой кровавую хунту Шеварднадзе!» и где горящее чучело Эдуарда Амвросиевича сбрасывалось в море. В течение нескольких месяцев такие митинги ежедневно проводились на площади Конституции у Сухумского морпорта, были в феврале - марте также сидячая акция протеста грузинских студентов-звиадистов на памятных нам по 89-му году ступеньках театра им. К. Гамсахурдиа, забастовки в грузинских школах, некоторых сухумских вузах, голодовка в апреле-мае в Сухумском кафедральном соборе и т. д.
Но особенно напряженное положение сложилось в первые недели после переворота в Тбилиси. Временный Военный Совет, пришедший там к власти, довольно быстро подавил очаги сопротивления звиадистов в Западной - Грузии, но в Абхазии сторонники Гамсахурдиа, опираясь на поддержку большинства местного грузинского населения, «шумели» вовсю, парализовали (вот тогда действительно это было) работу железной дороги. Абхазские депутаты во главе с Ардзинба вели в парламенте изнурительные переговоры с грузинской депутацией, а через нее со звиадистским забастовочным комитетом, пытаясь мирным путем нормализовать жизнь республики и не допустить ввода в Абхазию подразделений национальной гвардии Грузии. Однако, в феврале гвардейцы, обойдя пост полка внутренних войск Абхазии перед мостом через Ингур, вошли на территорию Абхазии и начали действовать своими методами. Сперва они расположились в Гальском районе, а 6-го вошли в Сухум. На сухумской турбазе им. XV съезда ВЛКСМ, где были расквартированы гвардейцы, в тот же вечер состоялась пресс-конференция их командира Гии (Георгия) Каркарашвили, который заверил, что национальная гвардия уважает суверенитет Абхазии и сам он мечтает только о том, чтобы поскорее помочь навести здесь порядок и вернуться домой, в Тбилиси. Кратковременное, в течение нескольких дней, пребывание нацгвардейцев в Абхазии уже тогда, однако, ознаменовалось многочисленными фактами грабежей и насилия над мирным населением. У людей отнимали автомашины, был убит работник прокуратуры г. Сухума - кстати, грузин. Верховный Совет Абхазии (на этот раз здесь оказались едины и абхазская, и грузинская «партии» **) обратился к тбилисским властям с требованием незамедлительного вывода их с территории республики, который вскоре и последовал.
Увы, это был один из очень немногих эпизодов, когда «парламент, обреченный на раскол»», солидаризовался. Даже при обсуждении одного из самых первых вопросов - о названии и символике республики, — грузинская депутация так и не согласилась на предложенные название — «Республика Абхазия» — и эскиз флага. При решении же вопросов, принятие которых не требовало квалифицированного большинства (2/3 голосов), абхазская «партия», имевшая небольшое, но устойчивое большинство в ВС, его неукоснительно использовала - так же, как, несомненно, использовала бы, имей его, грузинская «партия». Все чаще грузинские депутаты и двое присоединившихся к ним «русскоязычных» -Э. Астемирова и Т. Нагарнина - прибегали к тактике демонстративного ухода с заседаний сессии. Дело еще, думается, и в том, что монопольное положение среди грузинской общественности Абхазии в период формирования ВС партий звиадистского блока сослужило грузинской стороне не лучшую службу: выбор был сужен и грузинская «партия» в парламенте оказалась явно слабее абхазской, уступая ей в числе квалифицированных юристов, экономистов, просто хороших ораторов. В абхазской «партии» выделялись выступлениями в ходе заседаний сессии председатель и зам. председателя НФА «Аидгылара» Сергей Шамба и Зураб Ачба, возглавившие форум в феврале 1990 года, Нателла Акаба, Константин Озган, Сергей Багапш, Юрий Воронов, Станислав Лакоба, Даур Барганджия, Олег Дамениа, Виктор Логинов, Ренат Карчаа... В грузинской наиболее активными были Нугзар Мгалоблишвили, Джемал Гамахария, Вахтанг Колбая, Наполеон Месхия, Гия Гвазава, Темур Мжавия. Но сами же грузинские телезрители (а заседания ВС обычно транслировались в прямом эфире) были разочарованы своими депутатами и часто их критиковали.
Окончательный разрыв, после которого обе «фракции», как их часто называли, на заседания сессии ВС уже вместе не собирались, произошел 5 мая. В этот день было наконец начато формирование нового правительства. Накануне в качестве кандидатов на пост Председателя Совета Министров (а им по заключенной договоренности должен был стать грузин) «в кулуарах» фигурировали самые разные имена, в том числе и такие, которые в известной мере устраивали обе стороны. Но в итоге со стороны грузинской депутации прозвучало имя Гиви Ломинадзе — министра внутренних дел — кандидатуры для абхазской стороны заведомо неприемлемой. (Еще в январе его, обвиняя в вовлеченности в политику, хотели освободить от занимаемой должности, но после отчета Ломинадзе на сессии ВС и бурных дебатов депутатов ограничились признанием работы МВД неудовлетворительной, за что, кстати, проголосовало и немало грузин). Данная кандидатура была вынесена на тайное голосование, в ходе которого Ломинадзе не набрал нужного числа голосов. И тогда Ардзинба, пользуясь полномочиями главы законодательной власти, внес свое предложение - назначить премьером малоизвестного в политике грузина «абхазской ориентации» Важу Зарандия, что в результате тайного голосования и произошло. Грузинская депутация, впрочем, посчитав себя «обманутой» и покинув зал, в голосовании не участвовала. А через три дня ВС, продолжая формирование правительства назначил исполняющим обязанности министра внутренних дел депутата ВС Абхазии Александра Анкваба, несколько лет до этого работавшего на ответственном посту в Министерстве внутренних дел Грузии. Но Ломинадзе заявил, что покинет свой кабинет только после соответствующего приказа министра ВД Грузии. Сделал он это заявление на съезде грузинской общественности Абхазии - его организовал созданный в апреле 1992 года прошеварднадзевский Прогрессивно-демократический союз Абхазии (ПДСА) во главе с зам. министра внутренних дел Абхазии В. Ломинашвили ***). Удалось провести этот съезд только со второй попытки (первую сорвали звиадисты) и целью его ПДСА провозгласил преодоление политических противоречий среди грузинской общественности Абхазии и консолидацию ее для борьбы с «общим врагом — абхазскими сепаратистами». На съезде было выдвинуто требование самороспуска Верховного Совета Абхазии и досрочного проведения новых демократических (то есть без национальных квот) выборов.
15 мая на площади Ленина в Сухуме был проведен митинг представителей грузинской общественности, где звучали идеи съезда. Правда, полной консолидации не получилось: сторонники Звиада Гамсахурдиа провели митинг с аналогичными речами все же отдельно, у Сухумского кафедрального собора, куда к тому времени переместились их постоянные «тусовки».
Естественно, что Верховный Совет Абхазии «самораспускаться» не хотел: причем не только абхазская «фракция», но и, в большинстве своем, грузинская. Ведь лозунг «самороспуска», выдвинутый ПДСА, был, в общем-то, направлен как против «абхазских сепаратистов», о чем заявлялось громогласно, так и против звиадистов, которые доминировали в грузинской депутации, что, конечно, держалось в уме.
Общественно-политическая атмосфера продолжала накаляться. Деятели ПДСА, ища способы давления на руководство парламента, но не располагая такими возможностями развернуть забастовочное движение, как звиадисты (к тому же измученное экономическими неурядицами, политической нестабильностью грузинское население Абхазии уже не слишком охотно откликалось на подобные призывы), несколько раз организовывали в качестве «акции протеста» перекрытие трассы Черноморского шоссе — то в зоне г. Гагра, то в Гульрипшском районе — создавая огромные заторы автомобильного движения.
В ответ на создание полка внутренних войск Абхазии, подчиненного президиуму ВС республики (командир полка — полковник Виктор Какалия), в Абхазии активно формировались помимо подразделений «Мхедриони» («Всадники») Джабы Иоселиани грузинские воинские силы, местом дислокации которых, в частности, стала тургостиница им. XV съезда ВЛКСМ (без утверждения городской администрацией ее руководство переименовало в «Цхуми»). Опасной черты напряжение достигло вслед за 15 мая, 8 июня, когда в полк ВВ Абхазии были призваны резервисты...
И все же оптимисты верили, что развития событий по сценарию 1989 года удастся избежать. Ведь население Абхазии, наученное и своим, и чужим, в других регионах, горьким опытом, хорошо представляло себе последствия подобного столкновения. Жила также иллюзия, что Шеварднадзе — политик не в пример Гамсахурдиа трезвомыслящий и осторожный - не допустит перехода конфронтации в военную стадию. Здесь нельзя не вспомнить, что в начале апреля подразделения национальной гвардии Грузии, вошедшие во вкус разбоя и мародерства в Южной Осетии и Мегрелии, пытались, как и в феврале, вступить на территорию Абхазии, однако после нескольких дней стояния на реке Ингур перед занявшим оборону постом полка внутренних войск Абхазии отошли. События тех дней вызвали оживленное обсуждение в Абхазии, в частности в ее прессе. 14 апреля в публикации «У высоких берегов Ингура...» газета «Республика Абхазия» предупреждала тех среди грузинской общественности, кто ратовал за ввод в Абхазию войск Госсовета Грузии: подумайте, к чему это приведет, особенно после того, как в ответ сюда введет свои отряды и Конфедерация горских народов Кавказа, о чем она заранее заявила в печати... Словом, сценарий событий августа 1992 года легко читался еще в апреле, но «партию войны» в грузинском руководстве это отнюдь не остановило.
...Полтора месяца Гиви Ломинадзе не оставлял кабинет министра внутренних дел Абхазии, пока утром 24 июля штурмовая группа полка ВВ Абхазии не захватила здание МВД и не «выдворила» его оттуда. А. Анкваб приступил к выполнению своих обязанностей, но часть сотрудников министерства отказалась ему подчиняться.
23 июля Верховный Совет Абхазии принял постановление о прекращении действия Конституции Абхазской АССР 1978 года и восстановлении Конституции 1925 года, согласно которой Абхазия была суверенной республикой, находящейся с Грузией в договорных отношениях. Можно сказать, что этот ход абхазским парламентариям подсказало руководство самой Республики Грузия (ее Временный Военный Совет), в феврале 1992 года отменив Конституцию Грузинской ССР
1978 г. и введя в действие Конституцию Грузии 1921 года, в которой государственность Абхазии не была предусмотрена. Таким образом, решение абхазских парламентариев ликвидировало правовой вакуум во взаимоотношениях между Грузией и Абхазией, созданный тбилисским руководством. Одновременно это был, считали они, и выход из патовой ситуации, в которую Верховный Совет Абхазии поставил «саботаж» т, н. фракции «Демократическая Абхазия» (в нее вошли грузинские депутаты и несколько к ним примкнувших). Поскольку Конституция 1925 года не требовала квалифицированного большинства в ВС при решении вопроса о названии и символике республики, назначении министров и т. д., на том же заседании сессии были утверждены: название Республика Абхазия, Государственный флаг и Государственный герб РА. Было также принято решение ускорить работу над проектом Договора об основах взаимоотношений между Грузией и Абхазией. Кстати, в прессе в те дни появился и другой проект такого договора — подготовленный доктором юридических наук Тарасом Шамба.
Разумеется, Госсовет Грузии (не будем забывать: нелигитимный орган) тут же отменил постановление ВС Абхазии — подобно тому, как раньше отменяли аналогичные решения Верховного Совета Абхазской АССР — ВС Грузинской ССР, а парламентов союзных республик — ВС СССР. Что ж, такую реакцию можно было предвидеть ****). Парламентарии, другие представители абхазской общественности готовились к нелегкому диалогу, к аргументации своей позиции. Вновь, в который раз, обсуждались перспективы встречи Владислава Ардзинба и Эдуарда Шеварднадзе.
Но вместо всего этого загрохотали выстрелы, двинулись вперед танки, полилась человеческая кровь... Нет сомнений, что в значительной мере Грузии развязало руки ее принятие накануне вторжения в ООН (31 июля) и СБСЕ. То же самое можно сказать и о июльской встрече Ельцина и Шеварднадзе в Дагомысе. Открыв путь мирному урегулированию в Южной Осетии, Дагомысское соглашение, как затеи выяснилось, дало карт-бланш руководству Грузии относительно «усмирения» Абхазии.
Примечания
*) Помимо того, что абхазы наверняка бойкотировали бы «прямые демократические» выборы, ставящие их в заведомо проигрышное положение, «бесквотная» система ущемила бы и интересы русских. Последние, насчитывая в Абхазии 75 тысяч, нигде, тем не менее, здесь не живут компактно, что в ситуации, когда каждая национальная группа превращается в «партию», означало бы, что в парламент не проходит ни один русский.
**) Если говорить о политических партиях как таковых, то в основном в ВС Абхазии оказались представлены региональные организации блока «Круглый стол — Свободная Грузия», выдвиженцы Народной партии Абхазии, созданной осенью 1992 г., в парламент не попали.
***) Ядро ПДСА составили работники правоохранительных органов и бывшая партноменклатура.
****) Примечательно, что грузинское население Абхазии на решения ВС от 23 июля отреагировало довольно сдержанно. Это может служить подтверждением тому, что оно не желало эскалации напряженности. Впрочем, не исключено и другое: лидеры национал-радикалов знали об операции «Меч» и решили, «не лезть поперек батьки в пекло», не организовывать публичных протестов. Ломинадзе тем временем сколачивал и вооружал боевые группы в грузинских селах.