Переходя к истории Диоскуриады, мы сталкиваемся с массой проблем, далеких от науки и истории, неожиданно вводящих в наше повествование жесткую современность. В связи с этим нам на время придется отступить от принятого хронологического порядка рассмотрения событий и начать с современной истории города Диоскуриады, ныне именуемого Сухуми и являющегося столицей Абхазии. Во-первых, без такого отступления невозможно многое понять в публикациях современных авторов по древней истории этих мест, ссылки на которые неизбежны. Во-вторых, рассказ об этом, в сущности, является частью истории понтийских греков и сопредельных с ними народов. Здесь действительно можно сказать, что история древняя переплелась с историей современной, но переплетение это выглядит настолько неожиданным и парадоксальным, что можно не поверить в реальность излагаемого.

Перестройка, происходящая с 1985 года в Советском Союзе, позволила о многом говорить откровенно. И тут обнаружились факты, скрытые ранее в диспутах ученых. С чего начать, чтобы читателю стала понятна ситуация? Пожалуй, начнем с общего исторического фона.

Диоскуриада располагалась в Закавказье в восточной части Черного моря. Кроме нее на его восточном берегу в VI-IV в.в. до н.э. (а может быть несколько ранее) были основаны (в основном, выходцами из Милета) и другие довольно крупные города: Питиунт (Пицунда), Гюэнос (Очамчира), Фасис (Поти), Бату Лимен (Батум) и ряд других. В греческих мифах гомеровского времени вся территория, на которой располагались эти города, называется Колхидой, по названию племени колхов, жившего в районе г. Фасиса, располагавшегося в дельте реки Риони. В греческом мифе об аргонавтах называется царь Колхов Аэт и говорится, что царство Аэта было богато золотом.

Первые действительно исторические сведения об этом крае содержатся у Скилака Кориандского (VI в. до н.э.) в извлечениях из поздних авторов, и у Геродота (V в. до н.э.). Последний сообщает весьма интересные данные о колхах, но ничего не упоминает о существовании Колхидского царства. Геродот называет также племена, находящиеся южнее и юго-западнее колхов. О племенах, расположенных в Колхиде севернее и восточнее, никаких сведений в его книге не содержится, хотя указано, что они, как и колхи, платили дань персидским царям.

Позже Страбон (I в. до н.э.- I в.н.э.) перечисляет множество различных племен, как по побережью, так и в горных районах над Колхидой, в том числе, колхов и иберов, сообщает о развитом производстве у двух последних племен.

Дальнейшие сведения о Колхиде и Закавказье становятся все более определенными, хотя сохраняют много неясностей.

В настоящее время Колхида и лежащие над ней горные районы входят в состав Грузии, населенной представителями разных народов. Север Колхиды занимает Абхазия. Собственно Колхидская низменность заселена, в основном, мингрелами (мегрелами); в горах живут сваны, а южнее их имеретинцы. Юг Колхиды занимает Аджария. Юго-восточнее Колхиды располагаются различные картлийские племена (т.е. собственно, грузины): кахетинцы, картлийцы, хевсуры и др., на юге - месхи и другие. У главного Кавказского хребта в горах расположена Южная Осетия. Таким образом, все древние греческие города восточного побережья Черного моря теперь оказались в границах Грузии - бывшей ранее одной из пятнадцати республик Советского Союза. В связи с этим возникла монополия на исследование их истории (особенно археологическим путем) со стороны ученых Грузии. В этом не было бы ничего плохого (даже, пожалуй, вполне закономерно, что страна, на территории которой располагаются памятники истории, уделяет их изучению большее внимание, чем другие государства), если бы не некоторые своеобразные черты истории Грузии и тенденции развития характера ее народа в Советский период.

"Внешняя" и "внутренняя" истории

Дело в том, что в настоящее время существует две истории Грузии и грузинских племен. Я не имею ввиду некоторый классический труд, представленный многотомным изданием, а совокупность излагаемых сведений. К сожалению, в этих историях многие факты, собранные наукой (из литературных источников, археологии, языкознания, этнографии и прочих), трактуются существенно различно. Поэтому всякий, кто берется излагать сведения, связанные с грузинской историей или ее самою, стоит перед дилеммой - какой историей пользоваться. Мы привыкли считать, что истина может быть только одна, но XX век преподнес нам самый значительный повод усомниться в этом.

Следует отметить, что по две истории существуют не только у Грузии, и даже не только у пятнадцати Советских республик, но почти у всех государств мира. Одна история - это та, которая пишется учеными самого государства, другая - та, которую пишут "внешние" авторы. В большинстве государств Западной Европы эти истории ныне довольно близки, во всяком случае, нет разных трактовок основных событий, а существует, быть может, их различная оценка.

В восточных странах, например, в Турции [50] эти истории - внутренняя и внешняя - зачастую не могут быть согласованы по многим пунктам. В чем же заключаются различия? Конкретно о них нужно говорить в каждом случае особо, ибо факты истории неповторимы. Но достаточно назвать причину различия: это тщеславие авторов и социальный заказ правительства. "Внутренняя" история пишется с целью возвеличить себя в лице своего народа и/или получить плату за специально исполненный заказ. Здесь "истиной" провозглашается все то, что лучшим образом служит этой цели. "Внешняя" история - это та, которая свободна от этих пут. Хочу отметить, что в том, какую историю пишет тот или иной ученый, конечно, существенную роль играет национальная принадлежность автора, но не всегда это является определяющим. Разумеется, между авторами той или иной истории идет борьба. Обычно, она начинается и ведется более агрессивно авторами, пишущими "внутренние" истории и, конечно, понятно почему. Сближение между "внутренней" и "внешней" историей наблюдается только тогда, когда в государстве появляется истинная демократия, свобода печати и критики. Повторю еще раз, что о Грузии я говорю только потому, что она оказалась связанной с главными героями моего повествования - понтийскими греками, (но и сама по себе ситуация в этой стране сегодня отражает наиболее ярко по сравнению с другими республиками Союза сегодняшние проблемы человека и человечества).

Принципы построения "внутренней" истории

Для понимания возникающих противоречий между "внешней" и "внутренней" историями, а также целей "внутренних" историков, перечислим основные принципы, которые лежат в основании "внутренней" истории Грузии (но не только Грузии):

1. Все племена, жившие в древности на территории современной Грузии и вблизи её пределов, были грузинскими (причем грузинами считаются все племена, принадлежащие к картвельской языковой группе, даже если они не способны понимать друг друга).

2. Грузинские племена на всех этапах исторического развития (начиная буквально с каменного века) всегда представляли собой некоторую осознанную культурную общность, называемую грузинским народом.

3. В древности грузинские племена занимали гораздо большую территорию, чем территория современной Грузии, а затем были потеснены другими племенами, в частности, и теми, что живут здесь ныне (абхазами, осетинами, армянами, турками, русскими, азербайджанцами, дагестанцами и др.).

4. Все памятники истории на территории современной Грузии, а также вблизи её пределов, в местах "прежнего" обитания грузинского племени, принадлежат грузинскому народу.

5. Никто не оказывал на грузин культурного влияния; они всегда, изначально были совершенно самостоятельны в своём развитии и сами оказывали существенное и решающее влияние на все окружающие и более удаленные народы.

6. С незапамятных времён грузины стремились к объединению в одно могучее государство.

7. Исторической Грузией считается территория времени царицы Тамары, т.е. времени наибольшего расцвета Грузии, когда, благодаря успешным завоеваниям, Грузия недолгое время включала большую часть Закавказья и даже как будто выходила в районы Северного Кавказа.

8. Если факты не укладываются в предыдущие принципы, то они не верны: их либо игнорируют, либо трактуют согласно требованиям этих принципов.

На основании этих "принципов" пишется история греков, абхазов, осетин, армян и других народов Закавказья и близлежащих территорий. Именно поэтому требуется большое напряжение сил, чтобы из "внутренней" истории Грузии извлечь "внешнюю" историю окружающих её народов. По-видимому, эта задача осложнялась бы ещё более, если бы не перестройка СССР и появление некоторой свободы слова и у негрузинских народов на территории самой Грузии.

Чтобы ситуация была более понятна, я бы хотел привести слова из предисловия к первой монографии о судьбах греков в Абхазии ХIХ-ХХ веков [24], появившейся благодаря Перестройке:

"История (понтийских греков - АВТ.) - "белое пятно"; социально-национальное положение, известность действительной их истории гражданам страны - "чёрная дыра". Речь не только о том, что известно или что не известно обществу о советских греках, суть трагедии в том, что и сами советские греки теряют представление о своём месте в мире... Причина заключается не только в запретности темы, хотя это имело и имеет место, но более всего в том, что сложилась система взглядов так называемых национальных историков, отличающаяся тем, что в их "исторических трудах" исчезает, а во многих случаях уже исчезла подлинная история".

"Объективные условия ранее не позволяли заняться изучением судьбы ... советских греков в Абхазской АССР... Не считая того, что сама мысль о публикации работы, посвящённой последним десятилетиям истории и жизни советских греков в Абхазской АССР ещё несколько лет назад... казалась недопустимой, приходилось считаться и с закрытостью материалов... История, если она наука, должна быть беспристрастна и ни в коем случае не должна служить политическим или иным интересам тех или иных групп".

Каким образом история может "служить интересам тех или иных групп", кратко рассказано в послесловии редактора этой книги, которым является доктор исторических наук Ю.Н.Воронов - волею судьбы один из немногих ненациональных историков, живущих и творящих в Грузии. В Абхазии его предки поселились ещё в середине прошлого века и деятельно участвовали в просвещении края. Деятельность Ю.Н.Воронова, в основном, посвящена изучению античных древностей на территории Абхазии. Археологические работы Ю.Н.Воронова по заключению специалистов [42] могут служить образцом научного подхода к проблеме. Именно поэтому его мнению по этим вопросам никто не может отказать в авторитетности. В своём послесловии он пишет:

"Н.Н.Иоаниди хорошо проследил в своей книге путь греков Абхазии к физическим и моральным, репрессиям. Однако греки в нашем регионе были репрессированы ещё и исторически - путём изъятия вклада их и, особенно, их далёких предков в местную историю и культуру. Еще в период учёбы в Ленинградском университете я был хорошо информирован о том кризисе, который с 30-х годов переживало историческое кавказоведение, в том числе и в аспекте истории греческой колонизации Восточного Причерноморья и местных греческих поселений. Запомнилась и становившаяся тогда популярной среди античников шутка: "Греческую колонизацию на своей территории не признают три страны: Турция, Албания и Грузия"...

"Всякий раз, когда я поднимался на трибуны республиканских, всесоюзных и международных конференций и отстаивал свою позицию по вопросу обстоятельств греческой колонизации побережья, требуя исследований интенсивно уничтожавшихся античных памятников Абхазии, я, встречая сопротивление коллег,... продолжал упрямо доказывать, что выводы об отсутствии следов массового присутствия и широкого воздействия греков на местную историю далёкого прошлого построены на сознательном игнорировании фактов и намеренном торможении ввода в научный оборот новых материалов, что эти выводы построены на политизированных мнениях историков как субъектов XX века, а не на беспристрастно (вненационально) осмысленных подлинниках археологии и истории, что нельзя использовать мифы, лежавшие в основе идеологии древнегреческого колонизационного процесса (миф об аргонавтах) в качестве основного источника для реконструкции истории аборигенного населения Колхиды, что никогда не существовало "мощного" Колхидского царства, которое, по представлениям моих оппонентов, якобы препятствовало основанию на нашем побережье обычных греческих городов-апойкий.... Я благодарен Судьбе, которая... через Его Величество Факт выручала меня из, казалось, безвыходных ситуаций. Вот примеры. Я доказывал, что Гиэнос был основан милетянами в VII веке до н.э., меня шельмовали, утверждая, что там греки появились как придаток лишь в V веке до н.э., а последующие раскопки выявили в Гиеносе (совр. Очамчира) дома милетян. Я доказывал, что Ванское городище - это город Суриум, обязанный своим расцветом в II-I веках до н.э. малоазийским грекам, меня обвиняли в невежестве, утверждая, что Вани - это колхидское святилище Левкотеи, где греки могли присутствовать лишь в виде обслуживающего персонала, а раскопки обнаружили бронзовую доску, из надписи из которой следует, что Вани - это Суриум, а официальным языком горожан был "безукоризненный" греческий язык. Я разделял ту точку зрения, что Диоскуриада была основана греками-милетянами в У1 веке до н.э., мне же и окружающим внушалась мысль, что название города свано-мегрельское (Диаскури) и что греки здесь появились опять же в V веке до н.э., а последующие раскопки не только выявили милетский пригород в Эшере, но и обнаружили ионийский импорт VI века до н.э. глубоко в горах Абхазии (Цебельда, Джантух), показав, что греки уже в середине того века взяли под торговый контроль перевалочные пути..."

Для более полной характеристики состояния вопроса было бы крайне полезно привести это послесловие полностью, но, к сожалению, оно не было предназначено для моей книги. Следует отметить, что борьба между "внешней" и "внутренней" историями отложилась не только на истории понтийских греков, но и на их судьбах. Для понимания возникающих противоречий будет полезно изложить вкратце "внешнюю" историю народов на территории современной Грузии, как её излагают независимые исследователи сегодня, указав в дальнейшем или параллельно, как изложенные факты трактуются в истории "внутренней".

Я уже отмечал и хочу подчеркнуть ещё раз, что причисление учёных к "внешнему" или "внутреннему" разряду связано не только с национальностью автора. В свете всего вышесказанного не будет удивительным моё утверждение, которого придерживается и большинство "внешних" историков, что лучшая часть грузинских историков пишет именно историю "внешнюю" (фамилии некоторых из них будут упомянуты в дальнейшем).

Далее читайте:

Греки, эллинес (самоназвание), народ, основное население Греции и Кипра.

Закавказье с древних времен считается принадлежащим Востоку и является самой северной из областей Ближнего Востока. Считается, что оно лежит между рекой Армянского нагорья Араксом и хребтом Большого Кавказа в меридиональном направлении и между Черным и Каспийским морями в широтном. В природном отношении древнее Закавказье (в эпоху IV-II тыс. до н.э.) можно было бы грубо разделить на три зоны. На западе, вдоль всего Черноморского побережья, тянулась полоса почти непроходимых субтропических лесов, уходившая на понтийcкое побережье Малой Азии; в Черное море здесь текут небольшие речки: на севере Кодор, в центре - Рион и на юге - Чорох. Сплошные заболоченные леса делали долину Риона - древнюю Колхиду - малопригодной для заселения. В центре Закавказья расположена горная страна, между большим Кавказом на севере и Малым Кавказом на юге, в излучине Аракса. Через нее на восток бегут река Кура и ее притоки, В горах южнее Куры расположено пресноводное озеро Севан, которое соединяется рекой Занга (Раздан) с Араксом. Наконец, низменная восточная часть Закавказья, соответствующая центральной и юго-восточной частям Азербайджана, рано превратилась в область сероземных полупустынь и пустынь, хотя ее и пересекают долины Куры и Аракса, вливающихся общей дельтой в Каспийское море.

С VIII-VII тыс. до н.э. до III-II тыс. до н.э. на территориях Ближнего Востока (в т.ч. Закавказья) длился неолит (новокаменный век). Мы уже говорили, что в Малой Азии в начале этой эпохи появилась замечательная оседлая земледельческая культура Чатал-Хуюка, оказавшая по-видимому, огромное влияние на все окружающие племена, вплоть до европейских [1].

К сожалению, не все даже узловые звенья древней истории Кавказа пока могут быть восстановлены. Неолитические памятники VII-VI тыс. до н.э. известны здесь в малом числе, но дают возможность заключить о переходе неолитических племен к новому типу хозяйства. Большое место занимают охота, рыболовство и прочие промыслы, но уже появляются зачатки земледелия. Отметим, что культура племен Закавказья в это время была настолько однотипной, что выделить особенности именно "грузинской", "армянской", "азербайджанской" культур невозможно. О связях между культурами Закавказья и Малой Азии в это время свидетельствует экспорт обсидиана с Армянского нагорья (шедшего для выделки каменных орудий труда) в Чатал-Хуюкский регион и даже далее.

В V-IV тыс. до н.э. в Закавказье складываются два комплекса с локальными чертами новой энеолитической материальной культуры (характеризуемой использованием наряду с каменными орудиями труда медных, но не бронзовых). Особенности этих комплексов были обусловлены их географическим расположением и некоторыми особенностями хозяйства. Северный, локализующийся в бассейне реки Куры, характеризуется примитивной гончарной продукцией, изощренной техникой изготовления предметов из кости, широким набором каменных изделий для обработки шкур и разделки туш животных. Этот чисто местный комплекс выглядит более архаично, чем южный, и несет на себе сильный отпечаток неолитической эпохи. Южный комплекс, расположенный в бассейне реки Аракс, имеет значительно более развитый характер. Наличие лощенной, иногда расписной посуды, медных изделий и т.п. приближает его по облику к энеолитическим культурам остального переднеазиатского мира.

В тот период в долинах и на равнинах Закавказья находились небольшие поселки, располагавшиеся недалеко от воды. Дома строились из глины и имели форму маленьких круглых или овальных купольных построек, тесно лепившихся друг к другу. Жители поселков занимались преимущественно земледелием. Поля засевали ячменем, пшеницей, просом, полбой. Выращивали виноград и другие многолетние культуры. Другим важным занятием было скотоводство; выращивали все виды домашних животных, но преимущественно крупный рогатый скот. Повсеместно распространена была охота. Торговый обмен с южными странами продолжался, о чем свидетельствуют находки красочной посуды и других предметов хозяйствования.

На территории Северного Кавказа и Черноморского побережья Кавказа в энеолите [4] была распространена другая культура, возникшая на базе местного неолита со специфическими особенностями. Она значительно отличалась от раннеземледельческой культуры Закавказья. Об этом свидетельствуют открытые в нынешней Западной Грузии поселения Тетрамица, памятники Абхазии, а к северу - древнейшая группа погребений Нальчикского могильника.

Кто были создатели всех этих земледельческих культур, как они выглядели и на каких языках говорили? Ответить на эти вопросы пока довольно трудно. В основном [1] они, очевидно, принадлежали к средиземноморской малой расе (смуглые люди с прямыми или волнистыми волосами, прямым носом), но возможно и участие балкано-кавказской малой расы (смуглые люди с курчавыми волосами, выпуклым носом, развитым третичным волосяным покровом). Во всяком случае, наскальные изображения и черепа населения Малой Азии в III-II тыс. до н.э. принадлежали скорее к последней, но историку расовая принадлежность этих народов и племен говорит мало, так как к этим же расам принадлежали все последовательно сменявшие друг друга народы Ближнего Востока вплоть до сего дня - результат слияния пришельцев с автохтонами.

О языках же ранненеолитических земледельцев мы можем только догадываться. По всей вероятности, они принадлежали к архаическим, мало связанным между собой языковый группам. Подобные группы существовали изолированно и позже, вплоть до новейшего времени.

Как мы говорили, Закавказье и Северный Кавказ с очень раннего времени (по крайней мере с IV-V тыс. до н.э.) оказались в сфере влияния и заселения хатто-хурритов. Археологические памятники показывают, что почти все Закавказье, исключая только внутренние горные районы и быть может долину Куры в центральном Закавказье, было под влиянием племен, культура которых сходна с культурой хатто-хурритов Малой Азии и Армянского нагорья. Армянское нагорье [3] занимали родственные племена хурритов и урарту. Современный армянский народ сложился из слияния хурритов, урарту, частично лувийцев (индоевропейцев - пришельцев) с протоармянскими по языку племенами, так же как хетты и лувийцы, пришедшими примерно в XII в. до н.э. из Европы (представителями так называемой "старофригийской" археологической культуры). Эти индоевропейские племена говорили на языках близко родственных древнегреческим диалектам, но не на фригийских. (Собственно фригийцы пришли в Малую Азию из тех же районов Балканского полуострова несколько позже, в X-IX в.в. до н.э., и говорили на языках близких как протоармянскому, так и древнегреческому). По-видимому, эти-то протоармянские племена, а позднее и фракийские, ассирийские источники называют "мушками". Тем же термином (в позднейшей греческой передаче - "Мосхи", "Месхи") называется в источниках и часть западногрузинских племен, тоже участвовавших в этнических передвижениях конца II - начала I тыс. до н.э. и осевших в восточной части Южного Причерноморья, возможно на территории контролировавшейся фригийцами, откуда пошло и название (сам термин "армяне" возможно и не индоевропейского корня, хотя Геродот настаивает на его фессалийском происхождении).

Население современного Азербайджана тоже, по-видимому, было по происхождению хатто-хурритским, как это показывают археология и языки Дагестана, ранее распространенные южнее, чем ныне. Таким образом, и восток Закавказья, по-видимому, входил в круг хатто-хурритской культурно-языковой общности.

О принадлежности Северного Кавказа той же общности, мы уже говорили. Северо-запад Грузии - Абхазия культурно и по языку несомненно восходит к той же общности. Вопрос о западной Грузии осложняется тем, что язык современного населения этой территории относится к картвельской группе и имеет отдаленное родство с грузинским. Поэтому утверждение о том, что и западная Грузия в энеолите входила в тот же круг культур и языков, может базироваться только на общности археологических культур.

Разумеется, должен быть поставлен вопрос о том, какая культура Закавказья может быть связана с собственно картвельскими племенами? Из известных в настоящее время фактов, изложенных выше, с картвельскими племенами можно связать только культуру ранних земледельцев энеолита центральной части долины Куры и, вероятно, окружающих горных районов. И именно в энеолите, по-видимому, начался распад некоторого прото-картвельского племени, говорившего на протокартвельском языке, на отдельные племена, говорившие на диалектах, разошедшихся в настоящее время очень далеко. Сегодня существуют три племенные группы, говорящие на трех языках, восходящих к этому пракартвельскому единству: северная - сваны, западная - мегрело-чаны, и юго-восточная - картлийцы (или собственно, грузины). В каждой группе существует несколько диалектов (часть из них уже исчезла в результате процессов ассимиляции).

Первой из картвельской общности выделились сванские племена, говорящие на сванском языке (около III тыс. до н.э.). Во II тыс. до н.э. разделились картлийские и мегрело-чанские племена. Диалекты картлийских племен появились уже позже. А мегрелы и чаны (саны, лазы) разделились уже на грани нашей эры. Сваны говорят на языке, совершенно отличном от картлийского и мегрело-чанского, и содержащем много абхазских корней. Картлийский и мегрельский тоже почти не имеют общих слов. Близки между собой мегрельский и лазский, но последний почти вымер, хотя, небольшие группы лазов, живущих на территории Турции, владеют им. Диалекты картлийского языка - кахетинский и собственно картлийский - разошлись мало, но хевсурский и некоторые другие имеют уже серьезные отличия от них. Отсутствие к настоящему времени единого языка на этой территории свидетельствует о том, что здесь не существовало сколь-нибудь мощного и продолжительное время устойчивого цивилизующего центра.

Хотя антропологические и языковые различия между сванским, мегрельским и картлийским народами настолько велики, что практически они составляют три народа, не более близкие, чем, снажем, литовцы и русские (литовский и русский разошлись только в I тыс. до н.э.), тем не менее, к сегодняшнему дню сложилась ситуация, когда сваны и мегрелы называют себя грузинами, т.е. картлийцами, ни в коей мере ими не являясь. Подчеркну, речь идет не о том, что они жители Грузии (ими могут быть и русские, и греки, и представители любого народа, проживающего на территории Грузии), а именно грузины. При этом следует сказать, что по крайней мере у мегрелов есть своя история, быть может, не столь богатая, как у картлийцев, но практически не менее древняя.

Итак, предполагая, что уже в третьем тысячелетии до н.э. в центральной части долины Куры существовали, если не племена, то роды, говорившие на прасванском, прамегрельсном и пракартлийском языках, проследим дальнейшую историю племен Закавказья и его пограничья.

С III тыс. до н.э. в этом регионе, как и в Малой Азии начинается бронзовый век, т.е. период освоения бронзы, что, конечно, привело ко многим изменениям в жизни местных племен. В Северном, Центральном Кавказе и Закавказье в эпоху бронзы существовало несколько археологических культур [4].

Различные по своему происхождению культуры Кавказа обладали некоторыми общими чертами, сложению которых способствовали связи населения Кавказа с жителями Передней Азии, что привело к распространению достижений древневосточной техники и оружия.

Наиболее ранней является культура Северного Кавказа середины и второй половины III тыс. до н.э., получившая название майкопской (по месту первых находок у города Майкоп). Ареал ее распространения включает Северо-Западный Кавказ, Кабардино-Пятигорье и Чечено-Ингушетию. Она была распространена от Таманского полуострова на западе до Дагестана на востоке с центром в центральных и западных районах Северного Кавказа.

В эпоху ранней бронзы почти все Закавказье, северо-западную часа Ирана и восточную часть Малой Азии охватывала куро-араксская культура (названа тоже по местам первых находок). На севере и северо-востоке она занимала Дагестан, Чечено-Ингушетию и некоторые районы Северной Осетии. Наиболее густо были заселены Араратская равнина в Армении, Картлийская низменность в Грузии, бассейн Куры в Азербайджане и Дагестанская Прикаспийская равнина.

Широкое развитие на Кавказе получает металлургия бронзы. Именно в эту эпоху Кавказ и в особенности Закавказье, становится одним из крупнейших очагов металлопроизводства.

Высокого уровня развития достигает у племен куро-араксской культуры производство керамики. Она становится более совершенной по качеству и разнообразной по формам. Куро-араксская культура эпохи бронзы просуществовала от рубежа IV-III тысячелетия до н.э. до конца III тыс. до н.э.

На данном этапе развития, как и прежде, мы не можем выделить преимуществ той или иной культурной общности, ибо родство этих культур является несомненным.

Во II тыс. до н.э. в разных районах Кавказа складываются несколько археологических культур со своими особенностями (северо-кавказская, прикубанская, каякентско-хорочоевская культура в Дагестане, центрально-кавказская (кобанская), самтаврская (внутрикартлийская) культура по Куре, восточно-закавказская по Алазани и Иори, триалетская - на юге). Западную часть Грузии и побережье Черного моря от Гагр до Батуми занимали племена колхидской культуры эпохи бронзы.

И снова нельзя не сказать о родстве этих культур между собой и связях их с Передней Азией. Мы постоянно видим ситуацию, которую можно наблюдать в гораздо более позднее время и на других территориях. Пример - средневековая Европа: населенная самыми разнообразными народами, она, тем не менее, обнаруживает очень много сходства в их культуре. Претензии на превосходство с чьей-то стороны выглядят здесь явно неуместными, ибо достижения любого из государств очень быстро становились достоянием других народов.

Мне бы хотелось подробнее остановиться на вкладе в этногенез и культуру народов Закавказья и Малой Азии (в том числе и греков) народов хатто-хурритской группы языков. Причин здесь несколько. Первая - заключается в том, что эти народы с глубокой древности населяли Малую Азию и Закавказье и, судя по всему, явились субстратом для формирования всех местных народов. В свою очередь, последние вошли в состав греческого этноса по мере их эллинизации и ромеизации. Вот почему так похожи бывают представители казалось бы разных народов: греков, армян, абхазов, лазов и мегрелов, картлийцев. Например, беспорно малоазийский признак - горбатые носы - стал достоянием многих представителей этих народов. Вторая причина нашего интереса: накопленные за 2-3 последних десятилетия сведения о хатто-хурритах не только сами по себе достаточно интересны, но позволяют по-новому взглянуть на историю этого региона.

О малоазийскей предыстории этих народов мы уже говорили. Здесь речь пойдет, в основном о последних открытиях советских ученых, касающихся районов Закавказья и Северного Кавказа. Надо сказать, что существование обширного региона с довольно однородной языково-культурной общностью - хатто-хурритских племен - начало выясняться не так уж давно, пожалуй, со второй половины нашего века. В каком-то смысле - это открытие новой "расы" (по языку и культуре), и оно не менее неожиданно, чем открытие хеттского царства, преемника хатто-хурритов в Малой Азии. Ученые ввели в оборот понятия Балкано-Дунайской, Месопотамской, Нильской и других цивилизации догосударственного уровня. Теперь вырисовывается не менее значительная синхронная им Анатолийская цивилизация, влияние которой на ход мирового развития уже сейчас несомненно.

Еще более интересные, порой просто фантастические данные об этой общности дает нам сравнительное языкознание. Не все выводы его признаются на сегодняшний день бесспорными, но и о них нельзя не сказать. Речь идет о недавних открытиях советских лингвистов С.Л.Николаева и С.А.Старостина [17].

В кавказоведении долгие годы господствовала так называемая иберийско-кавказская теория языка: три основные группы языков Кавказа - картвельская, восточно-кавказская (нахско-дагестанская) и западно-кавказская (абхазо-адыгская) считались родственными между собой. Начиная с шестидесятых годов выявились серьезные отличия между первой и двумя остальными группами, которые не позволяют говорить даже об отдаленном их родстве.

Вместе с тем, все более очевидным становилось родство между восточно- и западно-кавказскими языками. Молодым ученым С.Л.Николаеву и С.А.Старостину принадлежит заслуга доказательства того, что они представляют собой две ветви одной семьи языков, названной северокавказской. Эта работа позволила вести дальнейший поиск. Совместное исследование одного из ведущих востоковедов И.М.Дьяконова и С.А.Старостина подтвердило давнюю идею Дьяконова о родстве между хурритскими и нахско-дагестанскими языками. Другой ведущий лингвист Вяч.Вс.Иванов привел важные аргументы в пользу родства хаттского и абхазо-адыгских языков. Таким образом, выяснилось существование называемой нами хатто-хурритской группы (семьи) языков.

Дальнейшие исследования в этой области привели к совершенно неожиданным результатам, что подчеркивалось случайностью находки. Занятия северокавказскими языками было для С.А.Старостина почти хобби, а диссертацию он защищал по китайскому языку и участвовал в составлении сравнительно-исторического сино-тибетского словаря. Сопоставляя корни сино-тибетского языка с северокавказскими, он обнаружил их родство. И хотя это совершенно фантастично, но основания на сегодняшний день вполне серьезны, чтобы утверждать, что между, скажем, абхазским и китайским существует очень дальнее родство, как и между другими языками этих групп. Несколько позже С.А. Старостин привел аргументы родственного отношения к этим языкам некоторых языков жителей р. Енисея, т.н. енисейских языков. Существует также убежденность, что в это же родство вписывается одна из языковых семей североамериканских индейцев - языки на-дене в Калифорнии. Древо родства сино-кавказских языков выглядит примерно так, как показано на рисунке.

Если все эти построения справедливы, то следует предположить, что когда-то жил народ, говоривший на некотором начальном сино-кавказском языке - прасино-кавказском. По терминам этого языка ученые предполагают, что он располагался где-то в Передней Азии. Затем от этого племени начали отщепляться роды, говорящие на своих диалектах. Один из родов откочевал на Енисей, другой - в Тибет, а затем в Китай, где они передали свои языки местным племенам. Еще один род (племя), смешавшись с местными монголоидами в восточной Азии, проследовало через Берингов пролив (или как-то иначе) в Америку, породив индейские племена, говорящие на языках на-дене. Что общего, кроме высоких горбатых носов, сейчас мы можем найти между абхазами и индейцами навахо? Но ведь такими носами обладали, судя по наскальным рельефом, и хатты, и древние урарты, от которых их получили и многие армяне. А появление таких носов у американских монголоидов до сих пор составляет загадку. Может быть действительно здесь кроется разгадка многих вопросов?

Еще одно подтверждение "родства" абхазов и индейцев я нашел случайно, изучая публикацию о генетическом родстве народов Закавказья, Эти данные интересны еще к тем, что опровергают мнение "внутренних" историков Грузии об исконном генетическом родстве иберов и западных картвелов и вообще заставляют по новому трактовать происхождение этих народов.

В сборнике [18] имеется статья А.А.Воронова "Антропологические особенности распространения групп крови в Закавказье", затрагивающая вопросы родства народов Закавказья. Анализ подобных данных не входит в нашу задачу, ибо этому должно быть посвящено комплексное и глубокое исследование. Мы лишь воспользуемся некоторыми выводами автора для поиска решений вопросов истории народов этого региона.

Антропологи уже с давних пор выделили на Кавказе (т.е. в Закавказье и на Северном Кавказе) несколько антропологических групп, так называемых малых рас. В Закавказье жители Колхидской низменности выделены в малую колхскую расу; жители центрального Закавказья и Западного Азербайджана отнесены к иберийской малой расе; жители Южного Азербайджана и некоторых других районов - к каспийской малой расе. Причем каждая из этих рас тоже делится на подрасы. (Мы не уточняем границ размещения рас, ибо в данном случае это не играет роли; по этому вопросу существует уже обширная литература, в частности в ссылках к статьям сборника [18]). Северный Кавказ в антропологическом отношении делится на три малых расы: понтийскую (или северо-западную; отметим: не имеющую отношения к грекам-понтийцам), кавкасионскую (или центральную) и каспийскую (юго-восточную). Четких границ рас не существует, и, более того, в связи с перемещением племен один тип может быть внедрен глубоко в другой.

А.А.Воронов поставил задачу определения генных частот по факторам крови для трех малых рас Закавказья с тем, чтобы убедиться в правомерности их выделения также и на генетическом материале.

Были обследованы жители Кахетии и прилегающих районов Азербайджана (выделяемых в иберийскую расу), жители Азербайджана, по антропологическим признакам относящиеся к западно-каспийской расе, мегрелы Абашинского и Чхороцкуйского района, гурийцы из г. Ланчхути и абхазы Очамчирского района. Автор привлек также данные других авторов. Выводы Воронова А.А. сводятся к следующим пунктам:

1. Распределение генов, отвечающих за генезис факторов крови (особенно по системе АВО, высоко дифференцирующей на Кавказе) показало довольно хорошее соответствие с разделением населения Кавказа на три малые расы по антропологическим признакам.

2. Кахетинцы и азербайджанцы иберийской расы показали достоверную однородность по генным частотам.

3. Азербайджанцы каспийской группы достоверно отличаются от представителей иберийской расы.

4. Наибольшие различия оказались между группами колхской и западно каспийской рас, что, по-видимому, легко объяснимо.

5. На грани достоверности находятся различия между представителями колхской и иберийской рас, если брать сравнение по всем факторам крови (что, по мнению автора, можно объяснить общим переднеазиатским компонентов в составе этих групп), но совершенно достоверны различия по системе АВО.

Интересны для нас и промежуточные выводы автора. Оказалось, что по системе АВО мегрелы, гурийцы, аджарцы и абхазы вполне достоверно входят в колхскую расу, а также к ним очень близки данные по сванам. Этот факт при достоверном отличии колхской расы от иберийской по той же системе генов дает возможность утверждать, что древние колхи не принадлежали к картвелам (или если постулировать, что они картвелы, то ими не являются иберийцы).

Еще один вывод, полученный А.А.Вороновым можно сказать случайно, был им отвергнут полностью. Но в свете языковых данных о родстве северокавказских и индейских языков я не могу не упомянуть о нем и поставить соответствующую задачу. А.А.Воронов для графического анализа изученных групп по системе АВО воспользовался диаграммный методом и отложил свои данные в определенной системе координат, принятой в геногеографии. (Координаты Стренга-Уэллиша). В качестве базисных точек сравнения в этой системе координат пользуются координатами (генными частотами), характерными для европеоидов "в Европе" и "вне Европы", для монголоидов и для американоидов. Основными базовыми координатами А.А.Воронов выбрал разумеется европеоидов "вне-" и "в Европе", но для наглядности ("визуального сравнения") нанес координаты и монголоидов, и американоидов. Так вот: данные, полученные А.А.Вороновым, легли следующим образом: "иберийские" координаты расположились вблизи "европеоидов в Европе" и недалеко от "европеоидов вне Европы", а "колхские" координаты - на большом расстоянии от этих двух в непосредственной близости от координат "американоидов". Автор по этому поводу замечает: "Этот "американоидный" характер распределения не должен вызывать, разумеется, никаких аналогий".

Хотя все это больше похоже на фантастику, но после выводов лингвистов было бы просто странно отмахнуться от соответствующего комментария к этому факту. Если группа сино-кавказцев (условное название) ушла в X тыс. до н.э. из Передней Азии и оказалась в составе какого-то монголоидного племени в Америке, то в принципе она могла передать соответствующие гены своим нынешним потомкам. Но здесь, конечно, слишком много своих "но", и я могу только пожелать, чтобы историки обратили внимание на этот факт и попытались проанализировать его глубже.

В сборнике [18] содержится еще одна статья, имеющая отношение к хатто-хурритам (А.Г.Козинцев. Проблема происхождения антропологических типов Северного Кавказа в свете данных археологии).

Мы уже говорили о трех типах (расах) Северного Кавказа. Они обладают следующей особенностью. Крайние два типа - западный (понтийский) и восточный (каспийский) очень похожи друг на друга и характеризуются узким лицом, коротким телом, слабым развитием бороды, длинным черепом и пр. Типичными представителями западной группы являются приморские адыги; восточного - восточные дагестанцы. (Кстати, понтийские греки тоже в некоторой степени характеризуются этими чертами). Средний антропологический тип, получивший название "кавкасионского", отличается круглым черепом, очень широким лицом, высоким ростом, обильным ростом бороды и др. особенностями. К кавкасионскому типу (расе) были отнесены все горные на­роды Центрального Кавказа - карачаевцы, балкарцы, осетины, чеченцы, ингуши, западнодагестанские группы и горцы Грузии.

О возникновении этих антропологических типов есть несколько гипотез. Их можно разделить на три варианта:  

I вариант (З.В.Бунак): понтийский и каспийский тип проникли сюда с юга или с севера из Передней Азии в эпоху неолита, а кавкасионский принесен с севера из евразийских степей.

2 вариант (М.Г.Абдушелишвили): все эти типы - аборигенные кавказские, причем узколицый тип более древний; расширение черепа и лица обязано эпохальным изменением антропологических признаков, которые в центральной части Кавказа и Закавказья шли быстрее из-за горных условий жизни. Это объясняет также некоторую широколицесть и широкоголовость современного населения Грузии.

3 вариант (В.П. Алексеев): "понтийцы" и "каспийцы" являются пришельцами, а "кавкасионцы" являются автохтонами, и их тип сохранился в результате консервации в горных условиях древних кроманьонских признаков.

Привлекая археологический материал, автор статьи показывает, что со времен неолита (IV тыс. до н.э.) наблюдается проникновение на Кавказ переднеазиатской культуры, особенно бурным оно было в эпоху ранней бронзы (III тыс. до н.э.) с распространением куро-араксской культуры. На территории Кавказа в это время наблюдается наложение двух культур - одной местной более примитивной, истоки которой прослеживаются с V тыс. до н.э., другой - более развитой, с переднеазиатскими корнями. Причем в III тыс. до н.э. преобладание получила более развитая культура, но затем ко II тыс. до н.э. произошел процесс вытеснения пришлых традиций и возврат к более примитивным местным формам.

Сопоставив антропологические и археологические данные А.Г.Козинцев приходит к следующим выводам:

1. Есть достаточные основания относить формирование современных антропологических типов Северного Кавказа к III тыс. до н.э. В Дагестане расовые изменения могли произойти и раньше в IV тыс.до н.э.

2. По-видимому, носители переднеазиатских культурных традиций принесли в районы запада и востока Северного Кавказа также и длинноголовый узколицый антропологический тип. На его основе и сложились нынешние понтийский и каспийский расовые типы Северного Кавказа, столь похожие друг на друга.

3. Данные археологии подтверждают гипотезу В.П.Алексеева об аборигенности кавкасионского типа - его представители в эпоху до III тыс. до н.э населяли, по-видимому, весь Северный Кавказ. Пришельцы из Закавказья заняли восточную и западную часть их ареала и оттеснили кавкасионцев в горные районы, мало доступные для пришельцев.

4. В дальнейшем расовые типы перемешивались и перемещались, усложняя картину распространения антропологических типов и культур.

Далее Козинцев А.Г. ставит некоторые вопросы, ответы на которые в настоящее время можно дать с большей определенностью. Первый из таких вопросов - почему физический тип пришельцев сохранился, в то время как их культура была со временем полностью поглощена местными традициями? Козинцев приводит несколько гипотетических ответов. Среди них на сегодняшний день наиболее вероятный тот, что предлагает И.М. Дьяконов. Согласно его теории, как мы отмечали, восточнокавказские языки были близки языкам, на которых говорили носители куро-араксской культуры. Следовательно, представители последней вытеснили или ассимилировали кавкасионский тип, но, удаленные от своей переднеазиатской культурной базы, перешли на местные традиции.

Второй вопрос об ареале и языковой принадлежности кавкасионского этнического типа. На сегодняшний день наиболее вероятный ответ таков: кавкасионский тип был распространен не только на Северном Кавказе, но и в Закавказье, но насколько широко, пока трудно определить (мало конкретных данных). Местная культура Закавказья, предшествовавшая куро-араксской, плохо изучена. Поэтому о языке кавкасионцев можно только гадать, исходя из существующей ситуации. Судя по всем данным, начиная с III тыс. до н.э. в Закавказье говорили на двух группах языков: на хатто-хурритских и картвельских, ибо ни один язык других групп не дошел до наших дней. Таким образом, напрашивается ответ, что одним из языков кавкасионцев был картвельский. Несомненно, что на такой обширной территории и в условиях горной изоляции родов, кавкасионцы говорили на многих языках. Быть может, все они были родственными прото-картвельскому, но, возможно, совершенно отличны от него. Как картвельский вытеснил хатто-хурритские языки в бассейне Куры, мы не имеем данных.

К сожалению, ничего невозможно сегодня сказать об этнической и языковой принадлежности колхов. Если бы "внутренние" историки Грузии не создавали искусственных мифов, а стремились к действительному раскрытию тайн истории, на многие вопросы можно было бы ответить гораздо определеннее.

Итак, становится ясно, что греки, основавшие государства - полисы на южном и восточном берегах Черного моря вошли в контакт, прежде всего, с наследниками народов, говоривших на хатто-хурритских языках (термин "северокавказские" языки мне кажется неудачным, ибо формировались эти языки в Малой Азии). В это время (VII-VI вв. до н.э.) многие из них говорили уже на других языках (в основном, индоевропейской и, может быть, картвельской семьи языков), но антропологически сохраняют до сего дня свои "хатто-хурритский" тип. Несомненно, что в жилах понтийских греков этого региона течет немалая доля крови и "хатто-хурритов". Не вызывает сомнений также, что местные племена впитали в себя немалое количество генов греков, ассимилированных и растворившихся в этих племенах. Подсчитать точно генетический вклад пока не представляется возможным, но как предсказал Ю.Н.Воронов, он, этот вклад, обязательно будет обнаружен. Жаль только, что культурный вклад греков почти не ощущается, поскольку произошел возврат к прежним культурным традициям, совсем как 11 тыс. лет до н.э.

С середины II тыс. до н.э. начинают появляться письменные свидетельства существования тех или иных племен Малой Азии, Закавказья и Северного Кавказа. В анналах восточных царей (хеттских, аккадских, ассирийских и др.) появляются записи об их столкновениях с теми или иными племенами Закавказья. Но в виду трудностей прочтения клинописных и иероглифических знаков (они обычно весьма многозначны) эти сведения должны постоянно критически проверяться. Кроме того, предназначенные для восхваления царей, царские анналы нередко искажают истину и должны быть перепроверены другими источниками.

Интересные сведения поставляют анналы крупнейшего политического деятеля Ассирии Тукульти-апал-Эшарра I или, как его традиционно называют, Тиглатпаласара I (1115 - 1077 г.г. до н.э.). Он неоднократно совершал набеги на районы, лежащие к северу от Месопотамии, на Армянское нагорье, в Восточную часть Малой Азии и даже возможно доходил до Черного моря, (мы довольно подробно останавливаемся на этих известиях из-за того, что они содержат сведения о народах, с которыми греки столкнулись при колонизации побережья Черного моря.

В 1112 году до н.э. Тиглатпаласар [3] совершил большой поход на север с целью овладеть важнейшим торговым путем вдоль долины рек Верхний Евфрат и Чорох, поблизости от которых были сосредоточены в то время места добычи меди и серебряно-свинцовых руд (отметим, что Понт считался древними страной, в которой впервые было изготовлено железо). Маршрут его остается во многом спорным. Названия гор в основном хурритские, свидетельствуют, по-крайней мере, о первоначальном хурритском населении этих мест. Самой дальней из покоренных стран на северо-западе является Дайени или "Страна Таохов", вероятно в верховьях Чороха. После их поражения Тиглатпаласару пришлось сразиться еще с шестьюдесятью "царями стран Наири" (под царями, очевидно, следует понимать племенных вождей, поскольку никаких государств здесь в то время еще не было). Их он "прогнал своим дротиком до Верхнего (т.е. Черного) моря". Можно предполагать, что он вышел к Черному морю у нынешнего Батума.

В свете этого сообщения анналов Тиглатпаласара возникает искушение связать сообщение Геродота о египетском происхождении колхов, которое ничем не подтверждается, с действительными событиями, происшедшими в войске Тиглатпаласара. От сообщения Геродота можно было отмахнуться, как от изложения мифа, если бы Геродот, правдивость которого в других случаях не подвергается сомнению, сам не посетил Колхиду и не видел колхов.

Ранее грузинский историк Г.А.Меликишвили [3] высказывал предположение, что в надписях Тиглатпаласара I упоминается Колхида под названием страны Кильхи; однако в соответствующих местах современные ученые читают "Страна Хапхи" - так называлась группа хуррито-урартских племен нагорья.

По мнению И.М.Дьяконова, Колхида достоверно засвидетельствована в источниках только с VIII в. до н.э., хотя могла существовать и несколько ранее; вероятно, но не вполне бесспорно, что ее население было картвельским. Бесспорно западно-грузинским политическим образованием представляется ему Халиту (Халдия), засвидетельствованная в Юго-восточном Причерноморье с VII в. до н.э. К сожалению однозначно говорить об этом предмете невозможно по сегодняшний день.

С I тыс. до н.э. начинается новая эпоха в жизни Закавказья. Если до этого здесь не наблюдается больших перемещений людских масс, сюда не приходят завоеватели, то с этого времени Закавказье вовлекается в тесное взаимодействие как с северными, так и с южными племенами и народами. В самом Закавказье зарождаются государственные образования, взаимоотношения которых также не всегда были мирными.

Еще в XIII в. до н.э. [5], жившие вокруг озера Ван племена алародиев (название в греческой передаче), говорившие на языках хурритской группы (из современных к ним наиболее близки чеченский и ингушский), создали свой племенной союз. Он пал под ударами ассирийцев и сменился новым племенным союзом Наири. Наконец, в IX в. до н.э. возникло государство Урарту (название ассирийское, собственное название - Биайнили), центр которого находился в районе озера Ван, а северная часть находилась на территории нынешней Армении.

Саргон II в 714 г. до н.э., ассирийский царь, нанес жестокое поражение урартийцам. В 585 г. до н.э она пала под ударами объединенных войск скифов и мидян и вошла в состав государства последних. Позднее на этой же территории возникло объединение армянских племен, в состав которого вошли урартийцы.

Другие государства в Закавказье возникли значительно позднее (в III в. до н.э. - Иберийское царство, в I в. до н.э. - Алванское царство). Консолидации этих племен способствовало взаимодействие их со скифами. В связи с этим мы кратко расскажем о скифах и об их месте в истории Закавказья, тем более, что некоторые их племена поселились впоследствии на территории Понта, и значит вошли в состав понтийских греков.

Скифы относятся к иранской ветви индоиранской группы народов (т.е. одной из ветвей индоевропейского племени). Согласно мнению подавляющего числа ученых во второй половине III тыс.- начала II тыс.до н.э. первые индоиранцы жили на юге Европейской части СССР. В первой половине II тыс. до н.э. произошло разделение индоиранской общности на иранцев и индийцев (индоарийцев). Первые продвинулись вплоть до Енисея. Примерно в XVI веке до н.э. с юга Европейской части СССР часть индийцев через Кавказ проникла на Передний Восток, где на юго-востоке от Малой Азии создала крупное государство Митанни со смешанным хуррито-индоевропейским населением. Другая, большая их часть ушла через Среднюю Азию в Индию, которой они достигли примерно в ХIV-XIII в.в. до н.э., где организовали новые государства.

После этого степная и лесостепная полоса между Дунаем и Енисеем осталась почти целиком во владении иранских племен. Часть из них ушла вслед за индийцами на юг и обосновалась на Иранском нагорье, а затем распространилась на большой территории современного Ирана и Афганистана. Степи же Европы и Азии остались во владении различных скифских племен. В Северном и восточном Причерноморье в IX-VIII в. до н.э. располагались родственные друг другу киммерийцы, скифы и сарматы (с запада на восток). В степях Северного Кавказа и бассейна Кубани по некоторым предположениям вплоть до этого времени сохранялись остатки индоарийских племен, быть может уже смешавшиеся с северокавказскими племенами.

Если прохождение индийцев через Кавказ в Малую Азию еще не достаточно доказано, то походы скифских племен в Закавказье и далее в Малую Азию зафиксированы и в письменных, и в археологических памятниках со всей определенностью.

По сведениям Геродота киммерийцы не просто совершили поход, но почти всем народом ушли через Закавказье в Малую Азию. Первые сведения о киммерийцах в древневосточных источниках относятся к 722 и 715 г.г. до н.э. Шпионы Саргона II сообщали ему о положении в Урарту: "Как он (царь Урарту - АВТ.) пошел в страну Гамир (т.е. киммерийцев - АВТ.), там войска его были полностью перебиты...Сам он бежал..." Другой шпион сообщал, что между страной Гамир и Урарту лежит страна Гуриани. Страна Гуриани, которой в урартских источниках соответствует Куриани, судя по этому названию, находилась в Южной Грузии, близ реки Куры, а Гамир ("Гаммира", "Гиммира" - страна киммерийцев) следовательно, должна была располагаться в Северной Грузии. Прежде, чем пытаться проследить ее местонахождение по археологическим памятникам, закончим с обзором скифских "новостей" по литературным памятникам.

В начале семидесятых годов VII в, до н.э. киммерийцы и скифы атакуют Ассирийскую державу. В 676-675 г.г. киммерийцы в союзе с Урарту полностью разгромили богатое государство в Малой Азии - Фригию. Около 674 года скифы в союзе с Мидией снова атакуют Ассирию. Но царь последней Асархаддон сумел развалить коалицию и даже выдал за скифского вождя свою дочь. В 660 году о скифах источники молчат. Зато известно, что около 654 года до н.э. киммерийцы взяли штурмом столицу Мидии город Сарды (государство на юге от Малой Азии на побережье Средиземного моря). После этого снова на арене появляются скифы. По-видимому, по наущению Ассирии они сначала напали на Мидию и разгромили ее, а затем и на киммерийцев в Малой Азии. Тем самым, скифы установили свой контроль в Малой Азии и близлежащих областях. Через 28 лет после разгрома Мидии мидийский царь Киаксар пригласил множество скифов в гости, напоил допьяна и перебил всех вождей. После этого большинство скифов ушло назад в причерноморские степи.

Что можно сказать о влиянии скифов в Закавказье на основании археологических данных? Анализ последних был произведен еще в 1981 г. М.Н. Погребовой в монографии "Закавказье и его связи с Передней Азией в скифское время". Она показала, что скифские памятники не рассеяны равномерно по территории местных культур, а сосредоточены в виде комплексов в определенных местах (см. рис. из статьи Э. Березин. "Киммерийцы и скифы - старые загадки и новые открытия" из журнала З-С, октябрь 1985). Неожиданно оказалось, что в равнинных районах Закавказья, где казалось бы удобнее всего расположиться кочевникам, скифских памятников VII-VI вв. до н.э. нет. Основная их масса оказалась сосредоточенной в предгорных и горных районах Северо-Западной Грузии. Во-первых, в обширном районе с центром там, где ныне располагается город Цхинвали включая район г. Мцхеты, и во-вторых, в верхнем течения реки Риони. Кроме того, такой же район занимал значительную территорию Абхазии: от реки Ингури до города Гудауты. (Весьма примечательно, что в настоящее время район вокруг г. Цхинвали заселен потомками скифов и сарматов - осетинами и носил до недавнего времени название Юго-Осетинской автономной области, упраздненной новым правительством Грузии на том основании, что осетины являются здесь недавними пришельцами).

Эти скифы к началу нашей эры, по-видимому, если речь идет о Грузии, растворились в местной среде, так как их археологические следы исчезают (это тем более происходило быстро, потому что скифы и киммерийцы, по-видимому, совершали свои походы почти без обозов и женщин). Но память о том, что скифы здесь были, сохранялась, судя по древним сообщениям. Так в ряде античных источников Колхида прямо называется скифской страной, а колхи отождествляются со скифами. Более того, у первых царей Иберийского царства были, как известно, скифские имена. Еще более примечательный факт: у скифов, как у большинства индо-иранских племен, существовали три или четыре касты, сословия (варны), до сих пор сохранившиеся в Индии. Так вот, по сведениям Страбона (География, кн. ХI): "Страну эту (Иберию - АВТ.) населяют четыре разряда людей. Один разряд самый главный - из него выбирают царей. Второй разряд - это жрецы... Третий разряд состоит из воинов и земледельцев. Наконец, четвертый - простой народ... Таковы иберийцы и их страна". В другом месте он прямо говорит о родстве иберийцев со скифами.

Такие факты, по-видимому, можно объяснить только в том случае, если предположить, что местное население долины Куры, картвельское по языку, было покорено завоевателями - скифами, или скорее киммерийцами. В грузинском языке есть слово "гмири" (киммериец) в значении "древний богатырь", но нет слова со значением "скиф"). Хотя мы говорим о скифах, на самом деле эти памятники оставили скорее киммерийцы, прянявшие к себе впоследствии часть бежавших из Малой Азии скифов. Действительно, если по археологическим источникам в Северо-Западной Грузии жили скифы, то по письменным источникам там обитали киммерийцы - в стране Гамир.

О присутствии киммерийцев (скифов) именно в районах, очерченных М.Н.Погребовой, говорит и существование в этих довольно удаленных друг от друга районах однородного эпоса - нартского эпоса, по мнению большинства исследователей первоначально созданного скифами. Нартский эпос считают своим родным абхазы (Северная Колхида), осетины - потомки скифов более позднего времени (северо-восточный Кавказ), кабардино-балкарцы, живущие поблизости от них, адыги (черкесы) (Северный Кавказ), создатели кобанской культуры с исключительно высоким уровнем металлургического производства, которое обслуживало, в частности, и скифов и имеет близкое родство с культурой VII в. до н.э. Колхиды.

Согласно начальной грузинской хронике XI в.н.э. "Жизнь картлийских царей" [58], приписываемой Леонти Мровели, даже в более позднее время (III в.до н.э. - I в. н.э.) правителями Иберии - Картли и Эгриси - Лазики были представители алано-скифских, т.е. древне-осетинских княжеских родов - Саурмаг, Куджи, Картам и пр.. По Геродоту, отдельные скифские племена поселились и в Понте.

Таким образом, в числе предков многих народов Северного Кавказа и Закавказья - грузин, мегрелов, абхазцев, кабардинцев, чеченцев, адыгейцев, не говоря уже собственно об осетинах, а также и понтийских греков - следует числить и скифов.

Государство Урарту [5] и скифы значительно ускорили переход многих народов Закавказья к классовому обществу и государственности. Первое государственное образование возникло в Восточной Грузии, населенной племенами картов (картлийцев). Античные авторы называли эту страну Иберией (византийское - Иверия). В середине I тыс. до н.э. здесь развивается имущественное неравенство, создаются ирригационные сооружения. Власть в общинах сосредотачивается в руках наследственной родоплеменной аристократии. Один из представителей этой знати, Фарнаваз, в начале IV века до н.э. создал Иберийское царство со столицей около г. Мцхета (Армаз-Цихе). Город занимал исключительно выгодное географическое положение: он стоял на высоком возвышении при слиянии Арагвы и Куры. Это было богатое государство с сильным войском. Царя окружала рабовладельческая знать, состоящая из его родственников и жрецов. По приведенному выше свидетельству Страбона общество было разделено на касты, но основную массу производителей составляли свободные общинники. Судя по письменным свидетельствам, археологическим находкам, именам знати и пр. памятникам, с первых лет становления культура Иберии, как, впрочем, почти всего Закавказья, испытывала сильное иранское (включая влияние иранских кочевников - киммерийцев, скифов и сарматов) и греческое влияния.

Характерным является резюме комментариев к начальной истории Картли Леонти Мровели [58], сделанного исследователем и переводчиком на русский язык этого источника Г.В.Цулая (с.75): "Нельзя не заметить, как тесно и уверенно увязывает автор "Жизни картлийских царей" историю Грузии с народами Северного Кавказа, с одной стороны, а с другой - со странами Передней Азии. По справедливому убеждению грузинского хрониста, на стыке этих двух регионов формировалась древнегрузинская народность, ее государственность и ее культурно-политическое самосознание". Так (с.62) В.Ф.Миллер (один из исследователей ранней истории кавказских народов - АВТ.) писал, что на основании рассказа грузинской хроники о Фарнавазе "можно сделать заключение, что грузины помнили о своих соседях-овсах (т.е. осетинах - АВТ.) с тех пор, как начали помнить себя, так как овсы в предании о Фарнавазе тесно связаны с началом национального сознания грузин". Г.В.Цулая поправляет: "В действительности "с началом национального создания грузин" связана значительная часть народов Кавказа". Нельзя с этим не согласиться, но, по-видимому, сарматы сыграли все же наиболее значительную роль, ибо свидетельство Страбона полностью подтверждает древнюю грузинскую хронику: (Кн. XI, гл. III): "Действительно, Иберия большей частью так хорошо застроена городами и поселками, что там даже есть черепичные крыши, рыночные площади и другие сооружения, воздвигнутые по правилам архитектуры (имеется в виду греко-римская архитектура - АВТ.)... В центре Иберии находится равнина, по которой протекают реки. Самая большая из них Кир (т.е. Кура - АВТ.).

"На иберийской равнине обитает население, более склонное к земледелию и миру, которое одевается на армянский и индийский лад; горную страну, напротив, занимают простолюдины и воины, живущие по обычаям скифов и сарматов, соседями и родственниками которых они являются, однако они занимаются также и земледелием..."

"Существует четыре прохода в страну. Один ведет через колхское укрепление Сарапаны и ущелье вблизи него..." "Страну эту населяют четыре разряда людей..." (и далее идет описание каст населения Иберии, которое мы приводили в своем месте - АВТ.).

При раскопках Армази-Цихе [4] вскрыли каменные крепостные стены и башни, выстроенные из сырцового кирпича, остатки обширного дворца с черепитчатой крышей. В поселках около Армази найдены рыночные площади и различные общественные здания, например, здание бани, построенной по римскому образцу, с подпольным отоплением и с трубами, по которым подавалась горячая и холодная вода.

Неподалеку от Армази был открыт богатейший на Кавказе Самтаврский могильник. Здесь уже встречаются пышные гробницы из черепицы, обоженных кирпичей и каменных плит. Стали четко различаться бедные и богатые погребения. Особым богатством отличаются погребения иберийских правителей. Их хоронили в каменных саркофагах с серебряными ножками. На специальных каменных плитах были вырезаны их имена, в гробницах найдено множество драгоценных поделок. Особого внимания заслуживают великолепно выполненные художественные блюда и чаши. Глиняные сосуды сделаны на гончарном круге и по форме подражают греческой и римской керамике.

Богатейшее погребение знатной женщины найдено в Ахалгори (т.н. "Ахалгорийский клад"). Особо выделяются совершенством ювелирные украшения. Эти вещи по своему исполнению тесно связаны с греческим искусством. О греческом влиянии говорит и тот факт, что официальным языком Иберии был греческий.

К сожалению [6], история картвельской, в частности, иберийской государственности письменными источниками освещена скудно. Из Иверии дошло лишь считанное количество надписей I - II веков н.э. (арамейско-иранских и греческих), и не сохранилось ни одного древнего подлинно исторического сочинения. Наиболее ранняя история Грузии содержится в книге "Обращение Грузии" (в христианство; по-грузински "Мокцеваи Картлисаи"), восходящей в своей основе, видимо, к VII - IХ в.в. н.э., а также в своде летописей "Житие Грузии" ("Картлис цховреба") даже в своих самых древних частях не старше XI века н.э. Все, что там сообщается, записано частью по устным преданиям почти через тысячу лет после событий, о которых идет речь, частью по житиям святых или под влиянием древнейших разделов "Истории Армении" Моисея Хоренского, которые и сами по себе мало достоверны. Что же касается античных и иранских известий, то и они ввиду большой удаленности Иверии малочисленны.

С тех пор, как на рубеже веков Иверия наладила добрые отношения с Римом, имеются упоминания о ней в римских документах. Август упоминает в своей надписи о союзных отношениях, бывших у него с царями Иверии и Алвании. До конца I века н.э. римские легионы по разным причинам - иногда, возможно, для охраны от нападений кочевников аланов через Дарьял, опасных и для римских владений, отправлялись в Иверию и в Алванию. (Аланы - потомки савроматов, родственников скифов, проходили через Закавказье проторенными с VII века до н.э. путем в Малую Азию, частично оседая на своем пути, как и их предки). С этой же целью иверийские цари старались установить хорошие отношения с аланами. В середине I века н.э. аланы не без ведома иверийских царей совершали набеги на Армению и Малую Азию. Сармато-аланский этнический элемент был весьма ощутим и среди иверской знати.

Однако аланские набеги иногда ставили под угрозу целостность самой Иберии, и тогда она вынуждена была прибегать к помощи римских гарнизонов. О постройке римлянами укрепления для иверского царя Митридата II сохранилась греческая надпись напротив Мцхеты, датированная 75 г. н.э. Иверийский царь оставался союзником Рима еще и при императоре Траяне (II век н.э.). Наиболее значительной фигурой в истории Иверии II века н.э. был царь Фарасман II Доблестный. При нем владения царства достигли Черного моря и включали Восточную Колхиду.

О дальнейшей истории Иверии мы знаем мало. Судя по надписям персидского "царя царей" Шапура I, ему удалось подчинить своей гегемонии иверийского царя Амазаспа, но, более вероятно, речь идет о союзе. В дальнейшем по мере проникновения Ирана в Закавказье персидская опасность для Иверии все возрастала. Может быть, отчасти, с этим связано принятие Иверией при царе Мириане III христианства (традиционная дата - 337 год н.э.). Главной деятельницей христианизации Иверии традиция называет св. Нину, первоначально спутницу армянских проповедниц Рапсимэ и Гайанэ.

Общность интересов сплотила в IV веке на базе христианской веры Армению, Иверию и Алванию в борьбе с зороастрийским Ираном, и все три народа неоднократно выступали вместе: в 360 году при иверском царе Мерибане; в 371 году - при Саурмаге; в 481-484 годах, когда восстание против персов поднял иверийский царь Вахтанг I Волчья Голова, но полностью освободиться от персидской зависимости не смогли.

Персы держали в Иверии своего резидента - питиахша и всячески стремились насадить в стране зороастризм, однако безуспешно. В 523 году они упразднили власть иверийского царя и подчинили Иверию своему марзбану, который правил ею примерно до 570-580 г.г., а затем снова с 605 года до падения Сасанидской державы.

К IV-V в.в. относится развитие городской культуры и начало сложения феодальных отношений в Иверии. С 80-х годов VI века здесь начинается чеканка местной монеты. На рубеже IV-V веков одновременно с армянской возникает грузинская письменность. Предание, достоверность которого оспаривается многими грузинскими историками, приписывает создание грузинского алфавита Месропу Маштоцу, создателю армянского и алванского алфавитов [5] (отметим, что об этом свидетельствуют схожесть в начертании армянских и грузинских букв времен Маштоца). Хотя существуют гипотезы, возводящие изобретение собственной письменности Грузии к глубочайшей древности (ко времени царя Фарнаваза в III веке до н.э.), однако древнейшие надписи грузинским письмом относятся к V веку н.э. Никаких следов местной письменности более раннего времени в Грузии не обнаружено. Напротив, известно, что еще в I веке н.э. здесь, как и в Армении, пользовались греческим и арамейским письмом и языком. Не случайно также, что литература на родном языке, как и в Армении, возникла в Грузии в V-VI вв. в виде житий святых. Общий язык в этот период сложился в Иверии на основе картлийского диалекта восточно-грузинских языков.

Колхида и Иверия

По иному, чем в восточной части, сложилась история племен нынешней Западной Грузии. Эта часть Закавказья с древнейших времен (с начала I тыс. до н.э.) известна под названием Колхида. Колхида по свидетельству древних историков была населена множеством племен, этническая принадлежность многих из которых, остается спорной до сих пор. В дальнейшем мы будем иногда условно называть все племена колхидской низменности колхами, учитывая, что их однородность довольно сомнительна.

Собственно колхи, т.е. племя, известное в письменных источниках начиная с VIII века до н.э., занимало нижнее течение Риони. Их этническая принадлежность не установлена до сих пор. Но часто все племена Колхиды даже в средневековье называли колхами. Культура Колхиды действительно обладала общими чертами, но, быть может, различия были не менее глубоки. К сожалению, о различиях очень трудно сделать заключение именно потому, что данные находятся в руках "внутренних" историков, а им хочется во что бы то ни стало доказать, что культура в Колхиде была однородна с древнейших времен и принадлежала всегда западно-грузинским племенам.

Мы, опять-таки, познакомимся со сведениями, собранными "внешними" историками, включая древнегреческих, а затем рассмотрим отображение этих фактов в сознании "внутренних" историков.

Как мы отмечали, в VIII-VII веках до н.э. культура колхов (здесь жителей Колхиды) испытывала влияние киммерийцев, а потом скифов. Это хорошо засвидетельствовано раскопками погребений в северной части Колхиды, в основном на территории Абхазии. Свидетельства с юга значительно скуднее в силу отмеченных выше обстоятельств. Замечательным памятником древнейших колхов (здесь уже можно проследить преемственность вплоть до собственно племен абхазов, поэтому под колхами в данном случае следует понимать именно предков абхазов) является поселение на Сухумской горе (г. Сухум). Жили они в каменных жилищах, занимались огородничеством, разводили коров, коз, овец и свиней. Колхи изготовляли разнообразные гончарные изделия, а также бронзовые котлы.

Причерноморское положение Колхиды обусловило [6] ее тесные связи с античной Грецией. Уже в VII веке до н.э. здесь появились небольшие греческие торговые поселения, а в VI веке до н.э. были основаны два города-государства: Фасис на реке Риони (возле Поти) и Диоскуриада (на месте Сухума). В более позднее время были основаны и другие полисы. С этого времени культура Колхиды испытывала значительное влияние сначала греческой, а потом римской культуры.

Развитие производительных сил и в связи с этим рост имущественного неравенства привели на рубеже IV-III веков до н.э. к образованию государств, которые, однако, вскоре попали в зависимость от Иберийского царства (границы этих государств неизвестны и подробности их истории тоже). Известны монеты с именем царя Ака, правившего во второй половине III века до н.э. В конце I века до н.э. Колхида была завоевана понтийским царем Митридатом VI Евпатором, а затем захвачена римлянами. Римляне построили в Колхиде (на юге) город-крепость в Апсаре, а ранее существовавшие крепости укрепили мощными оборонительными стенами и башнями, сложенными из обожженного кирпича.

В I веке н.э. на арене [6] появляются западно-картвельские чанские племена лазов, описываемые на Черноморском побережье на юг от Риони до Трапезунда. По-видимому, в 30-е годы II века н.э. через Сурамский перевал в Западную Грузию и вплоть до Черного моря прошли войска иверийского царя Фарасмана II, который, однако владел этими землями недолго, потому что уже в середине II века н.э. впервые в античных источниках упоминается царь Лазики, которого "поставил" римский император Антонии Пий. Известно, что в первой половине III века н.э. лазы вместе с римским гарнизоном отражали набеги готов из Крыма. В IV веке Лазика, видимо, не входила в состав римской империи, но платила ей дань, к концу IV века н.э. Лазика настолько усилилась, что подчинила себе даже горную Сванетию, которой она владела до середины V века н.э. Возможно с этого же времени в состав Лазики вошла вся страна мегрелов - Эгриси (грузинские источники так называют и само царство Лазики), хотя ранее эта часть Западной Грузии, быть может, подчинялась Иверии.

С IV века н.э. Лазика приобрела особое значение для Византии, поскольку на нее была возложена оборона кавказских перевалов (Мамисонского и Клухорского) от гуннов и других племен. По византийско-персидскому миру 562 года большая часть Лазики перешла к Византии. В это время, по-видимому, или несколько ранее, Византия отдала в подчинение Лазике и северную часть Колхиды, населенную абхазскими племенами [7], которая находилась под ее протекторатом (эта зависимость продолжалась около 100лет).

Перейдем теперь к римской и византийской эпохе в истории Колхиды. Как мы уже отмечали, за примерно сто лет до н.э. Колхида подпала под власть Митридата, а затем перешла год власть победивших его римлян. В войнах Митридата с римлянами пострадала и Диоскуриада, но вскоре была отстроена вновь уже под названием Себастополис. Флавий Арриан, правитель римской провинции Каппадокия на южном побережье Черного моря, по поручению императора Адриана совершил путешествие вдоль берега Колхиды (134 г. н.э.). Он оставил подробное описание маршрута (перипл), в котором содержатся краткие сведения о Диоскуриаде и других пунктах Колхиды. Арриан отметил, что город основан милетскими греками, и что в городе стоит гарнизон римлян.

Во времена Страбона Колхидой владел Полемон - владетель восточного Понта, а потом - жена его Пифодорида, которой были подчинены Трапезунд, Фарнакия и жившие выше них народы. Арриан также свидетельствует, что у племен Абхазии были свои цари или, скорее, князья. Он сообщает, что "Рисмаг был царем абазгов, ...Спадаг - царем санигов... и Стахемфак - царем зихов".

В 294 году н.э. в царствование императора Деция Абхазия была опустошена скифо-сарматами. При императоре Севере в 258 году на Абхазию напали готы (с Крыма, на кораблях, отнятых у боспорцев). Они разграбили Питиус и другие города Абхазии. Затем готы опустошили берега Мингрелии. В 276 году с гор спустились аланы и также опустошили все побережье Колхиды. Что конкретно выпало на долю греков в Абхазии в этот период, остается только догадываться.

Много подробностей сообщает о Колхиде и, в частности, об Абхазии Прокопий Кесарийский (529 г. н.э.). Он рассказывает об обострении отношений между Юстинианом Великим и персидским царем Хосроем из-за Колхиды. В Колхиду в 550 году вторглось под начальством полководца Хориана большое персидское войско. Юстиниан поспешил заключить мир с персами, по которому Абхазия осталась в руках императора.

В это время в Абхазии стало распространяться христианство. Ко времени Юстиниана относят постройку Пицундского, Драндского и Моквского храмов и многих церквей (по другим сообщениям Пицундский храм существовал уже до Юстиниана).

В царствование Юстиниана II абасги помогли Византии против персов. Император Византии Ираклий в 620 году, покорив Абхазию, назначил ей правителей: наследственность их продолжалась до конца VII века. Абхазцы, притесняемые этими правителями, восстали и изгнали их. И хотя Византии после продолжительной борьбы с абхазами удалось овладеть ею, но в виду противостояния с персами, ей пришлось согласиться на некоторую независимость Абхазии.

В 756 году абхазцы выбрали себе царя Леона I, который объявил независимость и явился родоначальником царей, правивших Абхазией до 985 года. Среди этих царей наиболее значительными были сам Леон I, построивший г. Кутаиси и его крепости и покоривший всю Мингрелию (Эгриси грузинских источников) до р Чорохи (по другим данным, это произошло только при Леоне II); Феодосий I построил в Имеретии м. Хони и в его правление учреждена самостоятельная абхазская кафедра католикосов, располагавшихся в Пицунде (в 787 году на Никейском соборе присутствовал и пицундский епископ); Георгий III вел упорную борьбу с иверийскими царями; Леон II, погребенный в построенном им Моквском монастыре, недалеко от г. Очамчира.

В начале VII века н.э. на Аравийском полуострове [5] сложилось могущественное государство - Арабский Халифат. В середине VII века н.э. Халифат начал походы в Закавказье и захватил практически всю его территорию. Кроме гнета халифата Закавказье постоянно испытывало набеги хазар, а Халифат вел на ее территории войны с хазарами за власть в этих местах.

К IX в. н.э. в результате отчаянных восстаний народов Закавказья Халифат ослабил тиски своей власти. Восточная Грузия (Иверия) стала обладать некоторой долей самостоятельности, но распалась на несколько феодальных княжеств - царств. То же самое наблюдалось в Колхиде.

Большую роль в объединении Грузии сыграло Абхазское царство. Удельная система, вызвавшая появление множества феодальных княжеств во всем Закавказье, ослабила царскую власть, как в Абхазии, так и в Иверии. Последний царь Абхазского царства, которое включало в себя кроме Абхазии Лазику (Мингрелию) и Имеретию, Феодосий II был слепым и бездетным. Еще при жизни он назначил своим преемником своего племянника, который еще в малолетстве был выбран на иверийский (т.е. фактически, картлийский) престол под именем Баграта III из династии Багратидов (царствовал в 980-1014 годах). В его лице соединились венцы трех царств Абхазии, Имеретии и Иверии (Грузии) причем все цари грузинские вплоть до сына известной царицы Тамары Георгия Лаша именовались не иначе, как "царями Абхазии и Иверии".

После смерти Баграта III снова начались феодальные распри и страна разделилась на несколько княжеств. В середине XI века появилась новая опасность - турки-сельджуки. Сельджуки приняли ислам еще до прихода в Закавказье. В 1048 году начались походы сельджуков в Закавказье. В течении нескольких десятков лет они разорили и завоевали все Закавказье. Царь Картли Георгий II заключил с ними мирный договор, и, хотя платил большую дань, сохранял некоторую автономию.

Расцвет Абхазо-Иверийского царства начался при царе Давиде IV Строителе (годы царствования 1089-1125). Тем временем прекратило свое существование единое сельджукское государство, что облегчило труды Давида. Поскольку в настоящее время Давид Строитель считается образцовым носителем грузинского духа, со всеми вытекающими из этого последствиями, то мы остановимся на особе этого царя и времени его правления более подробно.

Следует, во-первых, отметить, что если не считать удачливости, то Давид был типичным представителем картлийской феодальной знати, и все сказанное о нем характерно для всех деятелей тех веков. Происхождение обнаруживает в нем, как и в большинстве грузинских князей очень мало, так сказать, "картвельской" крови. Давид принадлежал к роду Багратидов. Уже в V веке н.э. сложилась легенда [48], (с.416) о происхождении Багратидов от некоего Багарата (потомка еврейских царей колена Соломона), прямой предок которого был уведен вавилонским царем Навуходоносором после разрушения Иерусалима в Вавилонию, а затем перешел на службу к армянским царям, получив от них владения и право возлагать корону на царей Армении. Эта легенда (разумеется, дискуссионная) позже в измененном виде попала в Грузию. Грузинская ветвь Багратидов берет начало с патрикия Армении Ашота Багратуни. О своем "библейском" происхождении Давид, конечно, знал и гордился этим, как и прямым происхождением от абхазских царей [54] (его трижды прабабкой была дочь абхазского царя Георгия - Гурандухт). Как и многие грузинские цари, Давид был родственником византийских императоров и армянских царей - его бабкой была гречанка Елена, а прабабкой - армянка Мариам. По некоторым данным, матерью Давида была гречанка Мария. Давид имел несколько жен, и среди них ни одной грузинки, как, впрочем, и большинство его предков не были грузинами по крови.

В деле усиления центральной власти [33] основополагающее значение имели военные реформы Давида. С целью создания постоянного царского войска, независимого от грузинских князей, он решил переселить в Картли кипчаков (половцев), представителей тюркских племен, занимавших в это время все южно-русские степи и Северный Кавказ. Незадолго до этого киевский князь Владимир Мономах оттеснил одно из половецких племен на Северный Кавказ. Давид пригласил это племя переселиться в Картли. Для усиления политических связей он взял в жены половецкую княжну. В 1118 году сорок пять тысяч кипчакских семейств по Дарьяльскому ущелью перешли в Картли, фактически окуппировав этот регион. Исходя из того, что средняя семья содержала в прошлом не менее пяти-шести членов, в Картли поселилось не менее 45000х5(или 6)=225000 (или 280 000) человек половцев. Каково было население Восточной Грузии в то время установить нелегко. (Для более позднего времени "внутренние" источники приводят порой фантастические цифры. Так в [55] (с.21) утверждается, что "ко второй половине XIII столетия грузинское население составляло пять миллионов человек". По-видимому, эта цифра базируется на результатах переписи в 1254 году населения подвластных татаро-монголам земель Закавказья. [33] (с.97-98): "в результате этой переписи было установлено, что Грузия должна была выставлять 90000 воинов в год из расчета один воин от девяти пудзе" (крестьянского надела, двора). Тогда, если считать, что семья насчитывала шесть человек, то население Грузии оценивается в 90000 х 9 х 6= 4.860.000 человек. Ни в одной стране мира соответствующего размера в то время не было количества населения, даже близкого к этой цифре. Правда, в источнике нигде не сказано, что подразумевается под территорией Грузии и под грузинским населением. (По переписи 1989 года Советская Грузия, включающая в себя восточную, западную и южную Грузии вместе с Абхазией, прожив сравнительно благополучно под российским покровительством около 150 лет, едва насчитывала 5 миллионов населения).

Имея конницу в сорок тысяч копий и мечей, Давид сумел не только расправиться с соперниками в Грузии, но и начать завоевательные походы. Согласно [33] в Дидгорском сражении (1121г.), в котором Давид IV окончательно сбросил иго турок-сельджуков, участвовало сорок тысяч грузин, пятнадцать тысяч кипчаков, пять тысяч осетин и около тысячи западноевропейских рыцарей, в том числе двести франков. (Каков был национальный состав "грузин", здесь не расшифровывается, но известно, что немалую часть его составляли армяне, абхазы и другие народы Кавказа и Закавказья).

(Пример Давида IV и его эпохи особенно наглядно показывают искусственность тезисов о "национальном духе", "чистоте нации" и т.п. измышлениях "внутренних" историков. Несмотря на подложность многих фактов и цифр, доказать преимущества одного народа над другим даже на примерах эпохи расцвета оказывается совершенно не возможно).

В 1122 году его войска отвоевали у сельджуков Тбилиси, куда и была перенесена столица. Установив союз с армянскими князьями, Давид освободил и большую часть Армении, в результате чего Грузия и Армения объединились под одним скипетром.

Из преемников Давида IV наиболее известна его правнучка царица Тамара (1184-1213 г.г.), которая еще более укрепила царскую власть и сделала новые территориальные приобретения в Азербайджане. Расцвет Иверии продолжался некоторое время и при сыне Тамары Георгии Лаша. Но при дочери Тамары, Русудан, центробежные тенденции снова взяли вверх, и Грузия начала распадаться на княжества и царства. Поэтому она не смогла оказать значительного сопротивления войскам монголов, а затем Тимура, в конце XIV века разоривших все Закавказье и Северный Кавказ. С этих пор Грузия распалась на независимые княжества.

С этого времени волны кочевников одна за другой прокатываются по Закавказью, а с XVI века оно становится ареной борьбы между Ираном и Османской империей (т.е. будущей Турцией). Разорительная война между этими государствами длилась несколько десятилетий и завершилась в 1639 году миром, по которому под власть шаха переходили Армения, Восточная Грузия и Азербайджан, а Западная Армения и Западная Грузия (всюду имеются в виду примерные территории) оказались под властью османского султана. Цари Картли и Кахети для утверждения их на престоле должны были принимать мусульманство. С тех пор возникло стремление опереться на помощь единоверной России, которая давно преодолела феодальную раздробленность и была сильным централизованным государством.

На протяжении XVI - начала XVIII в.в. Восточные и Западные княжества на территории Грузии неоднократно обращались к русскому правительству с просьбами либо взять их под свой протекторат, либо прислать войско для помощи в войне. Но Россия вела в это время войны за упрочение своих позиций в Европе и не могла помочь.

Во второй половине XVIII века снова началась борьба между царями Грузии за объединение. В 1762 году умер царь Картли Теймураз II, и кахетинский царь Ираклий II объявил себя царем обоих царств. Точно также поступил и царь Имеретии Соломон I, объявивший себя царем Западной Грузии. Но в рамках последней сохраняла существенный суверенитет и Мингрелия (Мингрельское княжество с владетельными князьями Дадиани во главе) и Абхазия (Абхазское княжество, во главе которого стояли владетельные князья Чачба-Шервашидзе). Между Мингрелией и Абхазией шла постоянная борьба. Положение осложнялось еще и претензиями османов, которые с XV века время от времени захватывали здесь части территории. В это же время часть абхазцев перешла в мусульманство, хотя в полном объеме никогда не соблюдала каноны этой религии (впрочем, как и требования христианства). Из Абхазии и Мингрелии вывозили множество рабов, причем источниками их служили войны между этими княжествами и просто похищения людей.

С именем Ираклия II (1720-1798 г.г.), просвещенного монарха, много сделавшего для развития Грузии [5], связано установление более тесных контактов с Россией. Самым главным итогом сближения Грузии к России явилось заключение им 24 июня 1783 года Георгиевского трактата (в крепости Георгиевской на Северном Кавказе). Согласно договору царь Картли и Кахети признавал над собой власть России, отвергая тем самым владычество Ирана. Обе стороны обязывались оказывать военную помощь в случае нападения на одну из сторон третьей стороны. За Картлийсно-Кахетинским царством сохранялось право внешних сношений. Россия обязывалась не вмешиваться в его внутренние дела. Сепаратный пунктом договора царь Ираклий обязывался поддерживать дружбу с царем Имерети.  

Грузинские националисты сегодня настаивают на том, что Георгиевский трактат признавал полный суверенитет Грузии, и Россия не имела никакого права в дальнейшем присоединять ее к империи. Но человек, знакомый с феодальным правом, прочитав этот трактат (не договор, а именно трактат), не усомнится, что он составлен между сюзереном и вассалом, и как таковой сюзерен (т.е. Российский император) имел полное право решить в дальнейшем судьбу своего вассала. В противном случае этот трактат следует рассматривать как абсурд международного права: Российская империя должна была нести всю тяжесть защиты Грузии, не имея при этом существенных выгод. Отмена трактата произошла под давлением последующих событий и с согласия грузинских царей.

В наказание за подписание Георгиевского трактата шах Ага Мохаммед-хан в 1795 году разрушил Тбилиси и опустошил часть территории. Русские войска не успели помочь.

В начале 1798 года Ираклий II умер, и на престол вступил слабовольный Георгий XII. При нем снова начались феодальные распри, причем претенденты часто опирались на силы султана и шаха. В таких условиях Георгий XII обратился (1800г.) к императору Павлу I с нотой, в которой соглашался на ограниченную автономию Картлийско-Кахетинского царства и передавал решение вопросов внешней и внутренней политики в компетенцию российского императора. Царское правительство колебалось принять окончательное решение, так как выгоды от присоединения Картлийско-Кахетинского царства для России оставались сомнительными. Только обострение отношений России с Персией и Турцией обнаружили некоторую выгоду присоединения Восточной Грузии (сказались также вмешательство Турции и Ирана в отношениях России с Северным Кавказом).

Георгий XII умер в 1800 году, а еще до этого погиб Павел I. Вхождение Восточной Грузии в состав России произошло уже при императоре Александре I. По манифесту Александра I от 12 сентября 1801 г. автономия ликвидировалась, грузинская царствующая династия Багратидов лишилась престола и переехала в Россию; управление Картлией и Кахетией переходило к царскому наместнику. В Восточной Грузии вводилась царская администрация. В 1803-1804 годах на тех же условиях в состав России вошли и княжества Западной Грузии: Мингрелия, Гурия и Имеретия.

Одной из причин полного присоединения этих земель к России явилась полная неспособность самостоятельного управления страной государственными органами самой Грузии. Как это можно наблюдать и сегодня, все здесь хотели управлять, и никто не хотел подчиняться. Характерно замечание одного русского офицера-географа (И.Бларамберг. Вспоминания. Наука, М., 1978. стр.37): "(январь 1835 года) Много прекрасных часов провел я в Тифлисе и его окрестностях во время девятинедельного пребывания там. Тогда в столице Грузии было много образованных молодых людей из лучших семей: Чекалов, Шувалов, Ревуцкий, граф Опперман, Потоцкий и другие, имена которых я забыл. Многие погибли на войне, еще больше унес дурной климат. Еще во время моего пребывания там одно из кладбищ города называлось "кладбищем коллежских асессоров" (чинов 8-го класса). Так как в первое десятилетие после присоединения Грузинского царства здесь ощущался недостаток в гражданских служащих, правительство посылало в Тифлис и Грузию молодых чиновников с повышением в звании, и, поскольку тогда трудно было повыситься в звании без экзаменов и перейти из 9-го в 8-ой класс, многие чиновники 9-го класса сами просили направить их в Грузию, чтобы добиться звания 8-го класса. Многие из них погибли здесь от климата, а также от лихорадки и других болезней. Вот почему вышеуказанное кладбище и получило столь странное название".

Позже всех присоединилась к России Абхазия. 17 февраля 1810 года был подписан манифест о присоединении Абхазии к России, а в июне того же года в крепости г. Сухума (Сухум-кале) разместился русский гарнизон. Но до 1866 года в Абхазии сохранялась некоторая автономия с князем во главе. Вместе с тем, многие абхазские племена не смирились с подчинением православной России и противодействовали ее политике. Под давлением царского правительства многие абхазские и адыгейские (черкесские) племена стали переселяться в Турцию (т.н. мохаджиры). Особенно было обширным переселение после восстания абхазов 1864 года. В результате обезлюдели - почти полностью - центральная часть Абхазии и - существенно - ее южная часть. Для упрочения своих позиций царское правительство поощрило колонизацию этих мест с севера, но не препятствовало и колонизации с юга, из Западной Грузии. Именно колонисты с юга (мегрелы, имеретинцы, рачинцы) обосновались здесь наиболее устойчиво, а затем изменили здесь этнографическую ситуацию. В то же время занимать пустующие земли царское правительство предложило и трапезундским грекам, немалое число которых переселилось сюда именно в это время. С этого времени с административных карт начали исчезать наименования государств Абхазия, Мингрелия, Картли, Кахети и т.д. Здесь прекратилась борьба за власть, и все территории Закавказья ста­ли существовать как единый организм.

Такое состояние имело место до 1917 года, т.е. до Великой Октябрьской Социалистической революции. Но об этой части истории греков и народов причерноморского побережья подробнее мы поговорим позже. А сейчас вернемся к нашим грекам, т.е. к Диоскуриаде.

Как мы видели, согласно "внешней" истории Грузии греки играли значительную роль в этногенезе кавказских народов и в становлении их культуры, особенно в Колхиде. Ограничиваться только рамками Диоскуриады - это значит сужать историческую ретроспективу. Поэтому, уделяя значительное внимание именно Диоскуриаде, мы будем иметь в виду греков Колхиды вообще.

1. Греческое время

В этой же книге впервые Страбон описывает и Диоскуриаду (Кн.XI, гл. II, 14-19): "Сначала побережье (Черного моря - АВТ.)... тянется на восток и обращено к югу, но от Батов оно понемногу делает поворот и затем обращается к западу, оканчиваясь у Питиунта и Диоскуриады... За Диоскуриадой следуют остальное побережье Колхиды и прилегающее к ней после значительного изгиба побережье Трапезунда...

...Эта же Диоскуриада является началом перешейка между Каспийским морем и Понтом и общим торговым центром для жителей, живущих выше, и соседних народностей. Во всяком случае, в этот город собирается семьдесят народностей (согласно другим, которые вовсе не заботятся о действительности, даже 300). Все они говорят на разных языках, так как живут врозь и замкнуто в силу своей гордости и дикости. Большинство их - это сарматы, но все они кавказцы. Таковы мои сведения о Диоскуриаде".

"Что касается остальной Колхиды, то большая часть ее расположена на море. Через Колхиду протекает Фасис - большая река, берущая начало в Армении... Фасис судоходен до Сарапан - крепости, в которой может поместиться население целого города. Отсюда сухим путем по проезжей дороге доходят до Кира (т.е. реки Куры - АВТ.) в четыре дня. На реке Фасис лежит одноименный город - торговый центр колхов... Страна замечательна не только своими плодами, но и всем необходимым для кораблестроения. Она производит много леса и справляет его по рекам. Жители выделывают много льняного полотна, пеньки, добывают воск и смолу. Льняные ткани местного производства пользуются даже широкой известностью... В стране мосхов над вышеупомянутыми реками (Фасисом, Главком и Гиппом - АВТ.) находятся основанное Фриксом святилище Левкофеи и оракул Фрикса (по греческим мифам Фрикс, предводитель греческой дружины, побывал в Колхиде еще раньше Ясона - АВТ.)... Страна мосхов, в которой находится святилище, делится на три части: одна часть - под властью колхов, другая - иберийцев, а третьей владеют армяне. В Иберии есть также городок (городок Фрикса) - современная Идесса, хорошо укрепленный пункт на границе Колхиды. Около Диоскуриады протекает река Харес".

"К числу народностей, которые сходятся в Диоскуриаду, принадлежат и фтирофаги ("вшееды" - АВТ.), получившие это имя от своей нечистоплотности и грязи. Поблизости живут и соаны, которые ничуть не уступают им в смысле неопрятности, но превосходят могуществом, и, быть может, они почти что самые воинственные и сильные из всех. Во всяком случае, они господствуют над всеми народностями вокруг них, занимая вершины Кавказа, возвышающиеся над Диоскуриадой... В их стране, как передают, горные потоки приносят золото, и варвары ловят его решетами и косматыми шкурами. Отсюда, говорят, и возник миф о золотом руне... Прочие народности, живущие около Кавказа, занимают скудные и незначительные пространства земли; напротив, албанские (имеется ввиду кавказские албанцы - АВТ.) и иберийские племена, которые занимают большую часть вышеупомянутого перешейка, можно, пожалуй, также назвать кавказскими племенами. Они владеют плодородной землей и могут развить хорошее хозяйство".

Отождествление соанов и фтирофагов с известными позже народами наталкивается на трудности. С одной стороны, судя по месторасположению, эти племена относятся к абхазским, так как и исторически и археологически другие племена вокруг Диоскуриады не зафиксированы. Но названия и некоторые более поздние данные указывают на то, что возможно, соаны - это сваны, а фтирофаги - мегрелы. И те, и другие относятся к картвельским племенам и по всем данным располагались южнее реки Ингури в горах, т.е. довольно далеко от Диоскуриады.

Интересно упоминание Страбона о том, что "все они (окрестные жители диоскуриады - Авт.) сарматы". Хотя, вероятно, по языку и антропологически большинство жители Кавказа не были сарматами, в сведениях Страбона нашел отражение тот факт, что почти все народы Кавказа долгое время находились под господством и сильным культурным влиянием скифо-сарматов. Было ли во времена Страбона это влияние значительным, или здесь Страбон излагает факты прошедшего времени, сказать трудно.

Упоминание Страбона о 70 языках тоже, по-видимому, не является большим преувеличением, потому что до сих пор разнообразие языков народов, населяющих местности по обе стороны Большого кавказского хребта, поражает воображение. Думается, в древности оно было еще значительнее.

Что мы знаем о Диоскуриаде сегодня? Довольно мало, потому что раскопки этого города производились лишь эпизодически и в весьма скромных размерах. Систематические археологические раскопки города затруднены, ибо в настоящее время часть древней территории Диоскуриады, по-видимому, поглощена морем, а другая занята современным постройками. Подробная сводка имеющихся сведений о Диоскуриаде и последующих городах, существовавших на ее месте, содержатся в [52] Перечисляя наиболее проверенные данные, мы будем опираться на эту книгу.

Диоскуриада, как и ее потомок - современный г. Сухум, располагалась на берегах довольно обширной Сухумской бухты (см. рис.; взят из [52]). С запада ее прикрывает Сухумский мыс, сложенный наносами реки Гумисты. В бухту впадает несколько небольших речек - более полноводных в древности и обмелевших в настоящее время. Беслетка (абх. Басла, Баслата), Келасури (предположительно от греч. "Клисура" - "ущелье"), Сухумка. С юга ее замыкает кодорский мыс, образованный наносами р. Кодор - крупнейшей реки Абхазии (по упоминаниям древних, римские и византийские суда могли подниматься по ней почти до крепости Цибилиум, совр. Цебельда, расположенной высоко в горах; теперь это трудно сделать даже на небольшой лодке). Берега сухумской бухты между этими мысами представляют собой небольшую низменность в 1 - 2 км шириной на север и восток от моря, где ограничены горами.

На запад вдоль берега простирается примерно на 10 км до местности, называемой Нижняя Эшера (по односменному поселку). Говоря о локализации города, мы должны помнить, что древние города часто достигали поры расцвета не на том месте, где были основаны. Более того, иногда город переносили и начинали строить заново. Поэтому привязка древних городов должна производиться не только географически, но и во времени.

Археологические находки V-I вв. до н.э. указывает на то, что в это время город был локализован в районе западнее реки Беслетки полосой вдоль берега шириной 200-500 м, длиной 1-1,5 км, примерно до конца Сухумской крепости. Существующие ныне остатки крепости почти целиком принадлежат времени турецкого господства. Но они скрывают под собой остатки византийской и, возможно, более ранней эллинистической крепостей. С учетом того, что по мнение большинства исследователей море за прошедшие тысячелетия поглотило около 100 м берега, следует считать, что ширина города на 50-100 м больше той, что очерчена археологическими находками.

Древнегреческие источники рассказывают о том, что Диоскуриада находилась в земле гениохов. Аристотель упоминает, что расположенный гораздо южней (в районе нынешнего Поти) древнегреческий полис Фасис располагался в том же этническом окружении. Топонимы, связанные с гениохами, были широко распространены в античную эпоху по Западному Кавказу от нынешнего сочинского района до верховьев Куры и Аракса. Сопоставляя ряд топонимических, лингвистических, литературных, археологических данных, приходится сделать вывод, что вплоть до VI-V вв. до н.э. побережье Черного моря было насыщено хаттским этническим элементом. Дальнейшая ассимиляция хаттов (касков, гениохов, апешлейцев?) западно-грузинскими племенами привели к исчезновению этого этноса на юге. Процесс ассимиляции продолжается и в современную эпоху. Например, некогда населенный абхазами Гальский район Абхазии (Самурзакань) за последние 100 лет почти полностью "омегрелился". Известно, что в ассимиляции того времени большую роль здесь сыграло не насилие: постепенное просачивание мегрелов на эту территорию привело к отмиранию абхазского языка (возможно, в этом сыграла роль его сложность по сравнению с мегрельским), увеличению частоты смешанных браков. Здесь очень велико число фамилий, бывших некогда абхазскими. Аналогичное явление сейчас обнаруживается и в другом южном районе - Очамчирском, меньше - в других районах Абхазии.

В вопросах идентификации и распространения гениохов, как этноса хаттского языкового семейства мы сталкиваемся с бурным и резким сопротивлением "внутренних" историков Грузии. К сожалению, при этом полностью игнорируется профессиональный подход, выработанный поколениями историков на протяжении вот уже 150 лет. Рассуждения "внутренних историков" застыли на уровне 200-300 летней давности, когда доказательствами служили народная этимология, мифы и былины.

В данном случае, игнорируя все реалистичные литературные источники и, более того, очевидные данные археологии, "внутренние" историки исходят из мифа о "Золотом руне" и безапелляционно утверждают, что еще в VII в. до н.э. вся Колхида была населена западно-картвельскими племенами, объединенными под эгидой "Колхского царства". Для такого утверждения оказалось достаточным упоминание в мифе о "Золотом руне" о басилевсе Аэте и его царстве ("басилии"), хотя известно, что древние греки называли так и царя Персии, и любого племенного вождя, каким, очевидно, и был Аэт (точнее, его прототип).

Раскопки показывают, что население Колхиды находилось в то время на стадии общинно-родового строя и только начинало переходить к племенному делению с выделением вождей и жрецов. Приход греков сюда резко подтолкнул развитие цивилизации в этих местах, ибо греческое культурное влияние проникло далеко за пределы экономической зоны греческих городов-государств. Древнегреческая расписная посуда того времени обнаружена по обе стороны от Главного Кавказского хребта. Раскопки поселений аборигенов обнаружили все возрастающее с VI в. до н.э. культурное влияние со стороны греков, которое, в общем, можно назвать эллиннизацией.

Образцы продукции греческих и местных мастеров разного времени можно видеть в книге [52] и в других источниках.

Время расцвета Диоскуриады приходится на вторую половину IV-III вв. до н.э. Судя по имеющимся данным, город расширялся в то время как вглубь материка, так и вдоль берега. Сельскохозяйственная территория полиса, т.е. собственно границы государства Диоскуриада, охватывали пространство от современного пос. Новый Афон до пос. Гульрипш (рис. 10), т.е. примерно 30 км вдоль берега, и 3-5 км вглубь территории (принято и центральный город и сам полис называть одним именем; например, под Афинами или Спартой понимали как собственно города, так и государства, границы которых были значительно шире границ города). Описание находок, занимающих в книге [52] много страниц, мы опустим, приведя только фотографию характерной древнегреческой стелы (см. рис.).

Суммируя результаты археологических исследований можно сказать, что Диоскуриада в пору своего расцвета, т.е. на протяжении примерно 200-250 лет представляла собой традиционный полис, город-государство, как мы его видим в собственно Греции и в других местах (Афины, Спарта, Фивы, Херсонес, Пантикапей, Трапезунт и пр.). Греки здесь производили многочисленные ремесленные изделия, занимались выращиванием скота, сеяли зерно, делали вино, торговали как с другими древнегреческими городами (в частности, с Афинами, Пергамом, Хиосом, Косом, Фасисом, Синопой и мн. др.), так и с местными племенами. Для нужд торговли в Диоскуриаде чеканилась собственная монета.

Если до II в. до н.э. Диоскуриада упоминалась в источниках разве только как крайняя восточная точка распространения греческого мира, то с этого времени Диоскуриада начала играть некоторую, пусть незначительную, но все же роль в политической жизни древнего мира. II в. до н.э. - это начало экспансии Рима, захвата новых территорий и, прежде всего, территорий эллинистических государств на востоке. Здесь, на Черном море и в Малой Азии ему пытается противостоять Понтийское царство (об истории которого мы рассказывали в соответствующем разделе). Понтийский царь Митридат VI Евпатор, претендующий на гегемонию в этом районе, собирает силы, чтобы отразить Рим. По-видимому, с этой целью он становится покровителем древнегреческих государств на побережью Черного моря. О его помощи крымским государствам мы уже говорили. Примерно в то же время, в конце II в. до н.э., возникает угроза разрушения Диоскуриады и др. городов Восточного Причерноморья. Возможно, здесь тоже не обошлось без скифского давления, но, скорое всего, имела место активизация местных племен. Согласно источникам, Митридату пришлось "войной подчинить Колхиду". По-видимому, древнегреческие государства, в том числе и Диоскуриада, здесь также поддержали Митридата. Существуют и данные, по которым Диоскуриада (возможно, в благодарность за помощь Митридату) получила автономию и право чеканки монет с митридатовыми символами.

Но сообщению Страбона (XI, 2, 18) в начальный период господства Понта в Колхиде (до 80-х годов I в. до н.э.) здесь правил наместник Митридата. Судя по возросшей роли Диоскуриады в это время, возможно, наместник располагался именно в Диоскуриаде. Но военные расходы Митридата возрастали в связи с подготовкой к войне с Римом. Наблюдающийся некоторый упадок городов Колхиды в это время свидетельствует о жесткой налоговой политике Митридата. Следствием этого, по-видимому, стало антимитридатовское восстание в Колхиде, происшедшее примерно в конце первой войны с Римом (около 85 г. до н.э.). Силой и дипломатией Митридату удалось усмирить Колхиду, и она являлась впоследствии главной его опорой, особенно при ведении морских войн.

Как мы говорили, война с Римом окончилась поражением Митридата. В 71 г. до н.э. пала столица Понта Амис, а в 70 г. - Синопа. Клеохар - наместник Митридата в Синопе - успел вывезти сокровища Митридата в Колхиду, возможно даже именно в Диоскуриаду, поскольку позже сам Митридат, отступая со своим трехтысячным отрядом, остановился именно в Диоскуриаде, где провел зиму 66-65 гг. до н.э.

В результате поражения Митридата все древнегреческие государства Черного моря подпали под власть Рима. В период правления римского наместника Аристарха Колхидского (63-48 гг. до н.э.) Диоскуриада сохраняла свое значение крупного торгового центра. Но с конца I в. до н.э. наблюдается резкое сокращение сельскохозяйственной округи. Существуют серьезные основания подозревать, что в это время начался период варваризации Диоскуриады в связи с переселением сюда аборигенного населения. Имеются свидетельства нападения окрестных племен на греческие поселения (например, на эшерское городище), взятые и разрушенные силой. Подверглась ли такому нападению Диоскуриада, мы не знаем.

2. Римское владычество. Себастополис

После поражения Митридата еще некоторое время власть римлян здесь колебалась. Но в 49 г. до н.э. Цезарь нанес решительное поражение сыну Митридата Фарнаку. Колхиду по указанию Цезаря привел к покорности Митридат Пергамский, а спустя 10 лет римляне возродили Понтийское царство во главе со своим ставленником, Полемоном I. Колхида вошла в его состав около 14 г до н.э. и находилась в таком положении до 63 г. н.э.

Видимо, вскоре после подчинения Колхиды римлянами город Диоскуриада был переименован ими в Себастополис. Предположительно это произошло в 20-х годах I в. н.э., поскольку именно в это время многие колонии были переименованы однотипно в честь нового титула императора Рима Августа-Себаста ("великого" или "священного"). В связи с чем Диоскуриада удостоилась такой почести, не известно.

После установления владычества римлян в Колхиде появляются римские гарнизоны. В Сухуме раскопаны остатки римских укреплений третьей четверти I в. н.э. Но вполне вероятно, что римский гарнизон появился здесь значительно раньше и пользовался укреплениями Диоскуриады, располагавшимися рядом.

В 63 г. н.э. по указанию Нерона Понтийское царство было ликвидировано и образована римская провинция Полемонов Понт, который затем вошел в состав провинции Каппадокия. В 70-72 гг. при императоре Веспасиане сюда было дополнительно введено 2 римских легиона с целью создания оборонительного полка. В это же время создается цепь приморских укреплений - Понтийский Лимес. Одним из опорных пунктов его стал Себастополис, упоминание о котором встречаются в нескольких источниках. По-видимому, здесь именно в это время была выстроена римская крепость, в которой был расположен гарнизон (обычно 200-300 легионеров). Укрепление имело форму квадрата со сторонами примерно 80 м и площадью около 1 га.

В 137 г. н.э. в Севастополисе с инспекционной целью побывал правитель Каппадокии Флавий Арриан, который оставил несколько строк об этом в своем Перипле (описании) Понта Эвксинского. По-видимому, свидетельством этой поездки является фрагмент известняковой плиты с остатками надписи, посвященной Арриану.

Раскопки крепости дали довольно богатый материал (обломки керамики и стеклянных сосудов, различных бронзовых и костяных изделий, монет, металлические шлаки и т.п.), который характеризует быт римских легионеров. Разумеется, наряду с укреплением существовал и сам город, продолжавший жить своей жизнью. В это время (II - начало III в. н.э.), как свидетельствуют многочисленные находки трапезундских монет, укрепляется связь Себастополиса с Трапезундом и другими приморскими, городами Понта (Синопа, Амис и пр.).

В 256-276 гг. Колхида и южное побережье Понта подверглись опустошительным набегам готов. Были взяты штурмом Питиунт (расположенный примерно в 70 км северо-западнее Себастополиса по побережью), Трапезунд и многие другие менее укрепленные поселения. Известно, что Фасис готы не смогли взять. Нет также следов пожара и разрушений внутри крепости Себастополиса, хотя, несомненно, готы не обошли его стороной.

После образования византийской империи (330 г. н.э.) внимание к Себастополису не только не ослабевает, но и возрастает. Римский (византийский) гарнизон находился в Себастополисе до 40-х годов VI в. н.э. Себастополис является в это время крупным военным, ремесленным и культурным центром. Крепость была окружена мощными стенами с башнями, на которых стояли метательные орудия, перед стенами шел ров, наполненный водой. Да селение крепость снабжалось водой с помощью колодцев и керамических водопроводов, один из которых шел, по-видимому, со стороны нынешнего сухумского ботанического сада.

Вызывает вопрос судьба греков, населявших Диоскуриаду. Несмотря на несомненную варваризацию, перерыва в преемственности не наблюдается. Население Себастополиса говорило, в основном, на греческом языке, о чем свидетельствуют целые надписи и фрагменты, граффити на сосудах и обломках значительная часть населения была грамотна - в культурных слоях часто встречаются стили - костяные палочки для письма по воску.

От VI в. н.э. сохранились последние значительные сведения о Себастополисе, как о греко-византийском опорном пункте в Колхиде. Прокопий Кесарийский, известный византийский историк середины VI в. н.э. упоминает о Себастопололисе в нескольких местах своих трудов, посвященных в основном времени Юстиниана I (527 – 565): "... приморской же частью... владели римляне ... они выстроили два приморских укрепления, Севастополь и Питиунт, находящихся друг от друга на расстоянии двух дней пути, и с самого начала держали здесь военный гарнизон. В прежнее время... легионы римских войск занимали все местечки по побережью от Трапезунда до страны санигов; теперь же у них оставались только эти два укрепления, в которых еще в мое время стояли гарнизоны" ("Война с готами", VIII, 4, 4).

Но при Юстиниане происходят внешнеполитические изменения, которые снижают стратегическое значение этих укреплений. Дело в том, что в 523 г. самый опасный противник Византии - Сасанидский Иран - окончательно овладевает Иберией, что дает ему возможность через центральную Колхиду и Лазику выйти на побережье в пределы византийской территории. Себастополис и Питиунт не могли рассматриваться как серьезная опора для сдерживания большой сухопутной армии, и поэтому Юстиниан перебрасывает имевшиеся там силы в Юго-Восточное Причерноморье. Прокопий Кесарийский так описывает события: "Персидский царь Хосрой... очень хотел послать сюда персидское войско с тем, чтобы, оно захватило эти укрепления и само заняло их своим гарнизоном. Когда об этом заблаговременно узнали римские солдаты, то, предупреждая врагов, они сожгли дома, до самого основания разрушили стены и, без малейшего промедления, сев на суда и переправившись на противолежащий материк, ушли в город Трапезунд. Правда, они причинили ущерб Римской Империи разрушением этих крепостей, но этим же они доставили ей и большую пользу, потому что враг не смогли завладеть этой страной" ("Война с готами, VIII, 4, 60). Это событие относится к 542 г. Через 13 лет византийцы возвратились в Себастополис. О судьбе последнего мы снова узнаем от Прокопия Кесарийского ("О постройках", 111, 7) "Ныне же император Юстиниан этот Севастополис, который был прежде только крепостью, заново весь перестроил, окружил его такими стенами и укреплениями, что стал неприступным, украсил его улицами и другими постройками; таким обозом, и по красоте, и по величине он сделал его теперь одним из самых замечательных городов". Правда, подтвердить это раскопками пока не удалось из-за недостаточности площади обследованной территории города.

Последнее упоминание о Себастополисе относится к началу XI в. н.э. и содержатся в описании епархии Константинопольского патриарха, где говорится, что "кафедра архиепископа Абасгии есть город Севастополис". К этому времени. город, по-видимому, входил в сферу влияния абхазского царства, что археологически характеризуется значительным присутствием местного этнического элемента.

3. От Цхума к Сухум-кале

В дальнейшем город на берегах нынешней сухумской бухты выплывает под названием Цхум в трудах грузинского историка XI века Джуаншера, причем упоминается о разорении этого города в 737-738 гг. арабским полководцем Мурваном-ибн-Мухаммедом. Конечно, это не означает, что уже с этого времени он стал называться Цхумом. Скорей всего новое название он получил после того, как по завещанию царя Абхазского царства Феодосия Слепого страна перешла под управление царя Картли. После объединения грузинских царств Давидом Строителем Цхум, по-видимому, стал одним из крупнейших приморских городов Грузинского царства, а также одной из летних царских резиденций. Именно к XII-XIII в.в. относятся последующие упоминания о Цхуме. От XIII в. дошло сообщение, о том, что царица Тамара летом иногда отдыхала в Цхуме. Об этимологии этого названия и о том, где именно располагался центр этого города (а он мог быть сдвинут относительно первоначального ядра города) - известно мало. Имеющиеся сведения показывают, что Цхум располагался на противоположном от Диоскуриады левом берегу реки Беслетки. Он имел, в основном, деревянные дома, имел пристань неподалеку от Беслетки и там же площадь. Местность здесь образует довольно ровную долину, которая на юге замыкается невысокими горами, на одной из вершин которой находятся развалины замка, называемого ныне замком Баграта. По-видимому, в моменты опасности здесь скрывались правители этих мест - цхумские эриставы Шервашидзе-Чачба.

Но в XIV в. Цхум перестает быть центром эриставства. Стольным городом становится Бедиа. Новый поворот в истории города связан с появлением здесь генуэзской фактории. В результате Цхум очень скоро становится крупным торговым центром генуэзской торговли. Генуэзцы возвратили городу его название, но в новом поздневизантийском звучании - Севастополис, под которым он затем фигурирует в источниках на протяжении примерно 200 лет (на генуэзских картах это название варьируется: Севастополе, Сканосколполи, Сан-Себастьян, Севаст).

Каким образом генуэзцы получили право на основание фактории, нам не известно. Известно только, что право преимущественной торговли на Черном море они получили еще во времена, когда Византия контролировала, торговлю всего побережья Черного моря. Со стороны слабеющей Византии это было значительной уступкой. Именно генуэзская торговля привела к падению византийской торговли в этом районе и существенному снижения поступлений в казну империи. Возможно, в архивах Генуи хранятся более подробные сведения о Севастополисе того времени, но известные документы создают мозаичную картину.

Древнейшее сообщение о присутствии в Севастополисе генуэзского консула относится к 1354 г., но образование фактории относится к более раннему времени; во всяком случае, как явствует из письма католического епископа Петра, отправленного из Севастополиса в Геную, уже в 1330 г. в Севастополисе существовала католическая община. Количество самих итальянцев в городе вряд ли превышало 100-150 человек при общей численности населения в 2000-2500 человек, нет сомнения, что среди торговцев в городе проживали и греки (об этом есть отдельные упоминания), но их количество, по-видимому, было невелико и, вероятно, меньше армян, которые в это время проживали повсеместно от Трапезунда до Херсонеса. Это свидетельствует о значительной ассимиляции греков к этому времени в среде местного населения.

Генуэзские купцы скупали у жителей лес (особенно, самшит), мед, воск, звериные шкуры и т.п... Взамен они продавали оружие, лошадей, продукцию западноевропейских ремесленников, предметы роскоши и т.п. Одним из важнейших экспортных товаров были рабы, которых местные феодалы и их дружинники добывали во время набегов на соседей, а генуэзцы везли их на рынки Золотой Орды и другие невольничьи рынки Средиземноморья.

В ХУ веке Севастополис становится важнейшем портом всего Восточного Причерноморья. Главным административным лицо здесь до середины XV в. являлся генуэзский консул. Особые права, как мы помним, генуэзцы имели и в городах Трапезундской империи. Торговому господству генуэзцев пришел конец только с завоеванием Византии турками.

С этого времени значение города падает. Он подвергается нападениям и постепенно превращается в небольшой поселок. К этому времени относится установление в этом районе и во всей Абхазии суверенитета абхазских князей во главе с Шервашидзе - Чачба. Но постепенно возрастает здесь турецкое влияние. Место итальянских купцов занимают турецкие и другие местные купцы. Предметы торговли остаются прежними: роль рабов, особенно женского пола, в экспорте даже возрастает, поскольку турецкая империя была очень емким покупателем этого рода товара, а кавказские девушки - черкешенки, абхазки, мегрелки и грузинки - славились своей красотой.

У турков город получает название Сухум-кале. Связь названия со средневековым названием Цхум легко прослеживается. Хотя с турецких времен название толкуется как Су - вода, Кум - песок, нельзя отвергнуть и возможность возникновения имени Сухум самостоятельно в турецкой среде, поскольку туркам должно было бы стать известным генуэзское название - Севастополис, а не средневековое - Цхум. Приставка "Кале" обозначает крепость: турки в 1724 г. восстановили и перестроили византийскую крепость, разместив здесь свой гарнизон. Но, судя по воспоминаниям современников, власть турков в Абхазии распространялась только на побережье, не затрагивая внутренних горных районов. Присутствие турков однако сказалось в религиозной области. Часть абхазцев, одними из первых принявших христианство, перешла в магометанство, часть сохранила, приверженность христианству. До сих пор и та, и другая части абхазцев сохраняет устойчивую связь с языческими верованиями предков.

В середине XVIII века в Сухум-Кале жило около 3000 человек. По-видимому, среди них были и греческие купцы, но вряд ли существовала греческая община, своим происхождением связанная хотя бы с Византией.

В конце XVIII века крепость была отобрана у турков абхазцами, и владетельный князь Абхазии перенес сюда свою резиденцию. В 1805 г. владетельный князь Абхазии Келешбей Шервашидзе-Чачба решает по примеру картлийского и мегрельского царей присоединить свою страну к России. Но это удалось сделать только через 5 лет. 17 февраля 1810 г. был подписан манифест о присоединении Абхазии к России, а в июне того же года в Сухумской крепости разместился русский гарнизон. С этого времени город получает название просто Сухум (без современной грузинской гласной "и"). Позже на территории Абхазии и Западной части современной Грузии была образована Кутаисская губерния, не имеющая никаких национальных образований.

Примерно с этого времени царское правительство стало привлекать на эти территории и понтийских греков, селившихся как в Сухуме, так и в других городах Абхазии, в горных районах были организованы многочисленные деревни с греческим населением. Об этом мы подробно говорим в своем месте, а здесь остановимся на дальнейшей трансформации имени города.

После Октябрьской революции 1917 г. в Росcии были восстановлены национальные государства в довольно произвольных границах. С 1921 года возникла ССР Абхазия и Грузинская ССР, как независимые республики в составе СССР. В 1935 г. самостоятельность Абхазии была ликвидирована, и она была введена в состав Грузинской ССР в качестве автономной республики. К этому времени относится последнее переименование города на берегу Сухумской бухты - он получает огрузиненное название "Сухуми", сохраняющееся до сего дня.

Как мы говорили, полис Диоскуриада был одним из многих древнегреческих полисов, возникших в VI-V веках до н.э. на восточном побережье Черного моря, и отнюдь не самым большим, судя по находкам древних предметов.

Гораздо больше находок греческих древностей имеется из мест греческих поселений на территории центральной и южной Колхиды. Но проблема отождествления этих поселений с известными из истории греческими городами здесь становится почти неразрешимой из-за позиции "внутренних" историков, в руках которых находятся раскопки этих поселений. Достаточно сказать, что в их публикациях почти никогда не упоминаются греческие названия раскапываемых поселений, даже если они известны; никогда не делается попытка отождествления их. Напротив, всячески подчеркивается как бы случайность появления здесь греческих древностей, якобы завезенных для удовлетворения потребностей местного (колхского) населения. Всячески подчеркивается также независимость развития местной культуры, которая, по мнению "внутренних" историков, по уровню развития нисколько не уступала древнегреческой.

Для иллюстрации хочется привести несколько выдержек из отчетов этих исследователей (вместе с тем, это позволит в какой-то степени обрисовать ареал и глубину взаимодействия греков с местным населением).

1. Е.Г.Григолашвили, Д.Д Качарава. Керамика Колхиды VI-IV в.в. до н.э. [11] (с.77-80):

"...Следует отметить, что колхидская керамика успешно соперничала с всемирно признанной греческой керамикой того времени... В Колхиде (по сравнению с другими районами античного мира - АВТ.) ее количество минимально"...

(Это заключение сделано на том основании, что количество серой и черной колхской бытовой керамики как будто намного превышает число находок расписной поливной греческой посуды. С этой точки зрения, очевидно, и китайские фарфоровые вазы ни в какое сравнение не идут с керамическими горшками для выращивания цветов. В то же время можно ли считать количество древнегреческих изделий минимальным, если практически нет крупных селений (даже глубоко в горах), где в раскопках не была бы найдена греческая керамика).

2. Т.К.Микеладзе. Некоторые итоги раскопок поселений ХI-V вв. до н.э. в районе устья р. Риони (Фасиса) - [11] (с. 12-23):

"...На левом берегу р. Риони, на окраине с. Сакорхно, в местечке Симагре, в пятнадцати километрах от современного устья реки... был обнаружен соименный местечку холм (под которым были обнаружены три культурных слоя - АВТ.)...Поселение возникло, по-видимому, к концу первой половины VI века до н.э. и продолжало существовать в первой половине V века до н.э. Поселение возникло, видимо, как пригородная усадьба (имеется в виду как пригородная усадьбы горожан г. Фасиса в устье Риони-Фасиса - АВТ.). Об эллинизированности жителей поселения Симагре не может быть и речи".

Почему так важно последнее (хотя "на поселении Симагре засвидетельствованы две большие группы греческой привозной керамики VI в. до н.э. и другие греческие изделия)? Вполне возможно, что так оно и есть, но все перечисленные факты противоречат этому. Поселение возникло вскоре после основания Фасиса (VI век до н.э.). На нем найдена керамика (в том числе фасисская) того же времени. Все это свидетельствует о том, что поселение создавалось для обслуживания Фасиса, а значит должно было быть связано с ним тесными культурными узами. Единственная возможность преодолеть это противоречие - утверждать, что Фасис был не греческим, а колхским городом, на чем настаивают многие "внутренние" историки. Вместе с тем, поиски и раскопки Фасиса тормозятся, чтобы не обнаружить нежелательных аргументов, подкрепляющих противоположную точку зрения.

3. В.А.Толордава. Погребение с черепичным перекрытием из Даблагоми [11] (с.48-54):

"В процессе изучения Ванского городища назрела необходимость... исследования окружающих древний город территорий... с. Даблагоми, расположенного в 10-12 км к северо-западу от Вани, на левом берегу р. Риони (Фасис)... Особого внимания заслуживает богатое погребение с черепичным (черепица из г. Синопа - АВТ.) перекрытием (III в. до н.э.)... Погребальный инвентарь... довольно разнообразен" (по описанию, в основном, древнегреческие изделия - АВТ.).

Вместе с тем, утверждается, что центр этого района - город на месте Ванского городища (как теперь известно - древнегреческий Суриум) не является греческим. Совершенно непонятно, как в этом случае можно объяснить, что вся периферия города наполнена греческими древностями. Пожалуй, единственными отчетами, отличающимися следованием логике и источникам, были публикации о ходе раскопок поселения и могильников в Пичвнари. Выдержки из одного из них мы приводим:

4. А.Ю.Кахидзе. Раскопки могильника Пичвнари. [11] (с.4-12):

"Среди памятников Восточного Причерноморья античного времени особое внимание привлекает городище Пичвнари. Оно находится в десяти километрах севернее г. Кобулети (юг Колхиды - АВТ.).

На территории городища Пичвнари открыты культурные слои доантичной, классической, эллинистической и раннефеодальной эпох. Прослеживаются жилые и культовые места, ремесленные участки, открыт довольно обширный могильник. Отдельно располагались колхские могильники раннего античного времени, греческий некрополь V-IV вв. до н.э. и погребения эллинизированного населения конца IV-II вв. до н.э.... Чисто греческий могильник в Восточном Причерноморье найден впервые, поэтому научное его значение очень велико.

... Научную ценность археологических памятников Пичвнарского греческого могильника V века до н.э. нельзя недооценить. Находки красноречиво доказывают, что Пичвнари в классическую эпоху был важным центром античного мира".

Находки в Пичвнари (кстати, нигде не сделана попытка назвать настоящее имя этого поселения) особенно четко решают вопрос о соотношении местной и греческой культур, о местной государственности, поскольку здесь имеется классический для греческих колоний (особенно Северочерноморских) пример сосуществования греческого и местного населения со всеми материальными следами этого: домами, инвентарем, посудой, оружием, могильниками и т. п.

В качестве примера распространенности греческого влияния в Грузии приведем еще отрывки из отчета по раскопкам в местах, удаленных на сотни километров от побережья и находящихся в непосредственной близости от древней столицы Иберийского царства III века до н.э. Мцхеты. Правда, и здесь снова слышны утверждения о самобытности, уникальности и пр., но материальные находки, к счастью, невозможно трансформировать так, как этого хотелось бы "внутренним" историкам.

5. Ю.М. Гагошидзе. Городище Самадло. - [11] (с.83-86):

"Городище Самадло находится в 15 км западнее г. Мцхета, на правом берегу р. Куры... В 1912 году инвентарь (из древних погребений - АВТ.) - золотые серьги, бляшки, подвески от ожерелий, штампованные бляхи с изображением женского лица, миниатюрные маски Сатира и мн. др. - всего около 500 предметов - в разное время попал в музеи... Эти материалы хорошо датируют погребение из Самадло первой четвертью III века до н.э...

Кровли (домов - АВТ.) были черепичные (производства г. Синопа - АВТ.)... Широкое распространение черепицы - важное свидетельство тесных связей древней Грузии с греческим Западом. Во внутренние районы Иберии проникал и импорт из эллинистической Малой Азии. Об этим свидетельствуют находки в Самадло чернолаковых унивентариев и блюд последней четверти IV - первой четверти III века до н.». Определенные черты греческого влияния носят и ювелирные изделия из Самадло. Обнаружена разнообразная глиняная посуда... Самадлойские пифосы и кратеры не имеют прямых аналогий за пределами Грузии...

Открытие существования самобытной высокоразвитой школы вазописи (III век до н.э. - АВТ.) было несколько неожиданным для Грузии... Однако не может быть и речи о прямом заимствовании расписной керамики грузинскими мастерами и тем более об ее импорте в Грузию, настолько самобытны как стиль, так и сюжеты грузинских росписей (по виду росписей - это именно древнегреческий стиль - АВТ.).

Отметим, что все вышеприведенные отчеты опубликованы в 1974 году задолго до начала перестройки (1985 г.). Нынешние отчеты стали еще более "внутренними", так как не подвергаются критике "внешних" историков.

Попробуем более подробно расшифровать те проблемы, которые указанны ранее в предисловии и послесловии к книге [24] и которые касаются не только греков, но и всех народов Закавказья.

Вопрос первый. Почему так настойчиво "внутренние" историки пытаются внушить всем (особенно своему народу), что колонизация греками побережья началось не ранее V века до н.э.?

Оказывается, что в этом случае, постулируя существование в Колхиде с VII века до н.э. Колхидского царства, можно доказывать, что все памятники, оставленные греками, на самом деле принадлежат колхам. Если греки появились здесь после создания могучей цивилизации, то они не могли ничего внести на эти территории, а сами подпадали под влияние колхской культуры. (Понятно, что постулируется тождество колхов с грузинами, точнее, с западными картвельскими племенами: лазами и мегрелами).

Единственное "слабое" место этой "теории" - отсутствие следов Колхидского царства. Выдавать же древнегреческие памятники за колхские можно только на "внутреннем" рынке. "Внешние" историки прекрасно могут идентифицировать памятники древнегреческой культуры и для них не составляет труда доказать ионийское присутствие в городах Колхиды, начиная по крайней мере с VI века до н.э.

К сожалению, "внутренние" историки идут даже на уничтожение и сокрытие вещественных доказательств того, что им не по душе. Диоскуриаде, вероятно, повезло в том, что она расположена не в грузинских областях, а именно в Абхазии, которая пытается хоть каким-то способом отстоять свою независимость и позволяет своим ученым некоторые "вольности" (разведочные раскопки в Очамчире (Гюэносе), Сухуме (Диоскуриада), Пицунде (Питиунт) и др. местах Абхазии проводятся в основном абхазскими учеными).

В этой связи обзор материалов по Диоскуриаде, опубликованный Ю.Н.Вороновым в книге "Диоскуриада - Себастополис - Цхум", является ударом по всей этой теории.

Во-первых, здесь показано, что полис Диоскуриада возник на, фактически, незаселенной территории. Те же поселки, что обнаружены в окрестностях Диоскуриады (в основном, в горной местности, но и несколько мест на побережье), отличались догосударственным обликом. Более того, они принадлежали не предкам картвельских племен, а предкам абхазских племен, так как здесь уверено прослеживается культурная преемственность с более поздним населением Абхазии.

Во-вторых, обнаружена керамика VI века до н.э., свидетельствующая именно о такой дате основания города, как о том свидетельствуют и письмениые источники. Более того, подтверждена достоверность их свидетельств и для более позднего времени (например, обнаружена надпись легата Арриана, который описал посещение Диоскуриады).

В-третьих, обнаружена, хотя и фрагментарно, хора (сельскохозяйственная округа) Диоскуриады, причем на солидном расстоянии от нее (до 10-20 км). А надо сказать, одним из доказательств подчиненного положения греков в Колхидском царстве "внутренние" историки выдвинули утверждение об отсутствии хоры у колхидских греческих городов: она де не могла возникнуть у "чужеземцев" в развитом государстве. По мнению этих историков, грекам здесь разрешалось только заниматься торговлей, да и то в ограниченных размерах.

В-четвертых, Воронов показал, что с появлением и развитием Диоскуриады росло и число аборигенных поселений вокруг нее, как вокруг экономического и культурного центра. Этого не могло бы быть, если бы аборигенное население стояло на том же уровне развития, что и греки.

Подводя итоги, можно сказать, что в Колхиде мы видим совершенно те же этапы и черты развития полисов, которые хорошо прослежены в Крыму, например, в Херсонесе. Другими словами, никакого своеобразия в развитии полисов в Колхиде не наблюдается.

К сожалению, таких же доказательств собрать по Фасису (милетской колонии в устье р. Риони-Фасиса) на сегодняшний день не возможно. Раскопки Фасиса и его хоры систематически не проводятся, а найденные памятники либо утаиваются, либо трактуются так, чтобы доказать гипотезу о Колхидском царстве.

Более подробно об этом рассказывает упоминаемый Ю.Н.Вороновым российский историк В.П.Яйленко в книге, посвященной практике греческой колонизации. Свои мысли о "внутренней" истории Колхиды Яйленко также вынес в приложение к своей книге под названием "Спорные вопросы греческой колонизации Колхиды". Я приведу обширные выдержки из этого приложения с целью обрисовать положение в этой области.

(Начало цитаты): "...К симпозиуму (по проблемам греческой колонизации 4-11 мая 1977 г. в Цхалтубо - АВТ.) была выпущена книга О.Д.Лордкипанидзе "К проблеме греческой колонизации Восточного Причерноморья" (Тбилиси, 1977 г.). Содержание ее вкратце таково... Автор указывает на различие мнений о характере греческой колонизации Колхиды. Традиционная точка зрения заключается в том, что колхидские колонии были типичными греческими полисами (А.И.Болтунова), однако этот тезис, по мнению О.Д.Лордкипанидзе, "не находит буквально никаких подтверждений ни в письменных источниках, ни в археологических материалах" (с.10). Археологические же исследования двух последних десятилетии говорят о высоком уровне социально-экономического и культурного развития Колхиды, что заставляет думать о значительной роли местного населения в возникновении и развитии здешних приморских городов... По Г.А.Меликишвили греческие города не только не оказали никакого влияния на политическую жизнь Колхиды, но и сами подпали под влияние крупного местного политического образования и были его значительными торговыми центрами...

Согласно М.П.Инадзе, при основании Фасиса и Диоскуриады "имело место перенесение сюда греческих норм городской организации, однако влияние высокоразвитой местной среды помешало дальнейшему развитию греческой самостоятельной замкнутой общины... Важную роль играл местный элемент... Как считает сам О.Д.Лордкипанидзе (и с ним согласен Т.К.Микеладзе), греческие поселения в Колхиде представляли собой эмпории (т.е. торговые фактории - АВТ.), основанные при крупных местных поселениях городского типа.

По сути дела содержание книги даже не соответствует ее заголовку: основное внимание уделено не столько греческой колонизация, сколько характеристике колхидской материальной культуры. К сожалению, собранный автором обильный материал сильно обесценивается существенным методическим недостатком: буквально с первых страниц книги обнаруживается ее заданность - анализ письменных, археологических, нумизматических и топонимических данных сознательно направлен на доказательство тезиса о невозможности возникновения в Колхиде VI-V вв. до н.э. самостоятельных греческих полисов ввиду очень высокого уровня развития колхидского общества, который допускал лишь основание здесь фактории.

Рассмотрим под этим углом аргументацию автора. (Далее идет критический разбор основных посылок О.Д.Лордккпанидзе. Мы приведем лишь некоторые заключения В.П.Яйленко - АВТ.)... Когда будет доказано, что в Колхиде VI века до н.э. существовала высокоразвитая городская цивилизация, сопоставимая по уровню с ближневосточной, лишь тогда будут веские основания говорить о невозможности образования здесь греческих полисов. Поскольку же каких-либо перспектив в этом отношении не наблюдается, можно смело утверждать, что в Колхиде отсутствовал основной фактор, который мог бы решительно повлиять на политическую форму устройства греческих колоний". (Добавлю, что "внутренние" историки, не найдя колхских городов, нашли "разумный" выход - они объявили колхскими древнегреческие города - АВТ.)...

"Таким образом, анализ аргументации и основных положений работы О.Д.Лордкипанидзе показывает, что утверждавшийся в ней тезис о невозможности основания греческих полисов в Колхиде VI века до н.э. не состоятелен практически ни в одном компоненте. Концепция О.Д.Лорднипанидзе не только не соответствует уже накопленным фактам, но и в силу своего антиисторического характера делает бесперспективным направление археологических исследований в прибрежной Колхиде". (Кончаем цитирование).

В.П.Яйленко призывает исходить из фактического материала и заняться раскопками Фасиса, Диоскуриады, Гюэноса и других полисов Колхиды, сопровождая их полной и достоверной интерпретацией. Последнее, к сожалению, бывает нечасто. Особенно вопиющая дезинформация идет с раскопок упомянутого Ю.Н.Вороновым античного города вблизи современного города Вани в среднем течении Фасиса-Риони.

В публикациях о раскопках (см., напр., [11-12]) даже нет попыток отождествить этот город с каким-либо древнегреческим центром. Заданным является тезис о том, что этот город является храмовым комплексом колхов, называемым греками Левкотеей, обслуживающим население многочисленных колхских городов и поселений. Проиллюстрируем, как строятся здесь доказательства.

Забегая вперед, отметим, что в этой книжечке нет гипотез, предположений, сомнений; все излагаемое, является, по мнению автора несомненной истиной. Уже предисловие построено так, чтобы у читателя не возникло сомнения в дальнейшем рассказе. Начинается она с воспоминания о древнегреческом мифе, об аргонавтах: одном из "Самых прославленных мифов Эллады", вдохновившем мастеров античного искусства. Звучит это начало так, как будто именно колхи вдохновили греков на создание шедевров античного искусства. Далее следует такой абзац: "Первое упоминание племени колхов и их страны исследователи находят в надписи ассирийского завоевателя Тиглатпаласара I... Страны Наири от Тумме до стран Дайаэни, Химуа, Пантери и Хабхи (Килхи) я завоевал" (перевод Г.А.Меликишвили). Несколько позже урартийские и ассирийские источники будут часто упоминать о царстве колхов Кулха, ведшем кровопролитные войны против государства Урарту. А Геродот, описывая политическую ситуацию Передней Азии первой половины VI в. до н.э., наряду с могущественными монархиями Мидии и Ирана назовет и Колхиду".

Проанализируем сведения, предлагаемые нам. Во-первых, О.Д.Лордкипанидзе говорит об "исследователях", хотя никто из "внешних" историков не поддерживает чтение Г.А.Меликишвили и, как мы отмечали в своем месте, читают соответствующее название страны не Хабха, а Хапха, страны, ничего общего не имеющей с "Кулха", "Колха". Далее, никто из "внешних" историков не находит урартских и ассирийских источников, упоминающих именно о царстве колхов, разве что просто о колхах. Нетрудно также установить, раскрыв книгу Геродота, что нигде он не упоминает о могуществе колхов и, тем более, не ставит их в один ряд с Мидией и Ираном. Он действительно говорит (кн. 1,2) о "царе колхов", но, во-первых, это делает в связи с мифом о похищении Медеи, а во-вторых, царями - "василевсами" - в Древней Греции называли любого вождя племени и именно так это название употребляется Геродотом во многих случаях.

О колхах в связи с Ираном (Персией) речь вдет на страницах геродотовской "Истории" в таком контексте, что цитирование может поставить О.Д.Лордкипанидзе в неудобное положение: (кн. VII, 97): "Но есть еще народности, которые не платят дани (персам), а доставляют дань. Это эфиопы... Оба эти эфиопские племени доставляют в дар царю каждые три года два хеника самородного золота, двести стволов эбенового дерева, пять эфиопских мальчиков и двадцать больших слоновых клыков. Даже колхи и их соседи до Кавказского хребта (до сих пор ведь простирается персидская держава, области же к северу от Кавказа уже не подчинены персам) налагают на себя подати в виде добровольных даров. Так вот, эти народы еще и поныне посылают царю по сто мальчиков и сто девочек...". В другом месте, которое мы цитировали (VII, 79) перечисляются малые племена, участвующие в персидском походе на Элладу; здесь колхи перечисляются наряду с явно небольшим племенами мосхов, моссиников, маров, тибаренов, макронов, которые населяли юго-восток черноморского побережья (о том, что это малые племена, никак государственно не организованные, свидетельствует Ксенофонт, как очевидец и участник похода через их земли). Отметим для тех, кто не читал "Историю" Геродота, что все научные издания этой и всех подобных книг с давних пор снабжены подробнейшими указателем, и отыскать все места в книге, в которых упоминается о колхах и Колхиде, не представляет труда для любого читателя, не говоря о профессиональном историке.

Вот еще цитата из предисловия, служащая, как и первая, обоснованием существования Колхского царства: "Исследователям открывается высокоразвитая культура эпохи бронзы III-II тыс. до н.э., подготовившая расцвет блестящей и самобытной колхидской культуры античной эпохи". О терминах "блестящая и самобытная" мы поговорим позже. Здесь же снова отметим явную, так оказать, "неточность" в информации. Как мы отмечали, и в этом не сомневается никто из "внешних" историков, культуры триалетская и куро-араксская распространились в Закавказье из Передней Азии и не имели здесь предшественников. Даже не желая этого, приходится признавать несомненный факт. Вот выдержка из обзора [13] (c.226):

"К.Н.Пицхалаури (Тб) в докладе "Генезис материальной культуры в эпоху бронзы - раннего железа на Кавказе" (предлагает такую модель развития): до III тыс. до н.э. уровень Кавказа и Ближнего Востока был примерно одинаков, а затем Кавказ начинает отставать. Этот процесс сопровождался (в Центральном Закавказье) резкой сменой ряда признаков культуры, что свидетельствует, по мнению докладчика, о вторжении "инородных масс". Но этот период - вторая половина III тыс. - первая половина II тыс. до н.э. (т.е. время появления майкопской, беденской, триалетской культур) приходится процесс почти полной замены основного типа хозяйственной деятельности... земледелия на скотоводство... С середины II тыс. до н.э. проникновение "народных масс" прекращается, и начинает складываться "кавказская цивилизация".

Оставим на совести Пицхалаури деление народов в III-II тысячелетиях до н.э. на "инородные" и "коренные" - это отзвук тезиса о том, что так называемый грузинский народ существует на данной территории по крайней мере с каменного века в неизменном виде, но согласиться с тем, что пришествие майкопской, беденской и триалетской культур означало падение культуры Закавказья, не возможно. (Ведь о них О.Д.Лордкипанидзе говорит как о "высокоразвитой культуре", ибо других таких в Закавказье не было).

Ну, а теперь перейдем к содержанию книги О.Д.Лордкипанидзе, иллюстрирующей "блестящую и самобытную" колхидскую культуру античной эпохи". Было бы бессмысленно рассматривать ее, страницу за страницей, ибо она удивительно однородна по идеологии. На 70 страницах довольно подробно описываются найденные в процессе раскопок культурные ценности: стены города, храмов, надписи на камнях, монеты, погребальные дары - перстни, ожерелья, сосуды и т.п., статуи и терракотовые статуэтки, маски театрального типа и многое другое. Все это, судя по изображениям, исключительно древнегреческого типа (некоторые изделия, возможно, из стран Ближнего Востока). Имеется местного происхождения только невзрачная колхская керамика, предназначенная для бытовых нужд, но в небольшом числе по сравнению с основной массой находок. Древнегреческие изделия здесь действительно являются образцами "блестящей культуры античной эпохи", но попытка приписать их происхождение развитию колхской культуры, да еще "самобытной" - это верх нелепости.

Сам О.Д.Лордкипанидзе не осмеливается признать их негреческое происхождение, но насилуя факты, повторяет на каждой странице о принадлежности их колхам, о величии древнегрузинской культуры, отраженного в этих образцах и т.д., и т.п. Даже отождествив этот город со святилищем Левкотеи - кстати, по описанию Страбона греческого святилища, расположенного южнее на границе с мосхами - Лордкипанидзе О.Д. пишет (с.75): "Несомненно, под Левкотеей здесь подразумевалось местное божество, которое грекам напоминало свою "белую богиню". Можно подумать, что мы имеем дело с некоторым психозом и, к сожалению, массовым, иначе такие попытки толкования истории не понятны. К сожалению, под влиянием "идей" О.Д.Лордкипанидзе и ему подобных находятся многие исследователи Грузии. Но начался этот психоз даже ранее 30-х годов, о которых Ю.Н. Воронов вспоминает как о переходном моменте в изучении истории Грузии грузинскими же учеными. И здесь нельзя не вспомнить об одной "западне", в которую посадили сами себя грузинские ученые.

Началась эта "история", пожалуй, с языковедов. Особенно большой вклад в нее сделал, можно сказать, "печально знаменитый" академик Н.Я.Марр. Он, кажется, начал свой творческий путь в Тбилиси и первое время поддерживал местные тенденции в науке. Но на определенном этапе развития он разошелся со своими единомышленниками и учениками в Грузии. Я подробно пишу об этом, потому что все это является характеристикой эпохи, является конкретной историей.

Представим слово самому Н.Я.Марру [14] (с.1): "В среде учеников, пошедших было на то, чтобы составить предисловие к настоящему сборнику, произошел диалектический процесс. Произошел внутренний раскол. Диалектический процесс начался давно. Первое распадение, это отход мнимых и действительных учеников - националистов с Кавказа. Яфетическое языкознание и национализм в изжитом буржуазном или феодальном восприятии, это две антитезы. Яфетическая теория пошла вперед облегченно и, как нам кажется, с большим успехом. Струя интереса к яфетической теории из национальной, вернее националистически настроенной среды стала переливаться в более широкий круг кавказоведов, за пределами грузиноведения и арменистики..."

Так что же такое "яфетическая теория" или "яфетическое языкознание"? В настоящее время, модернизируя обстоятельства, пишут, что это принцип моноцентризма языков, т.е. предположение о том, что большинство языков (по крайней мере языки Старого Света, не считая востока Азии) происходят из одного единственного языка. Н.Я.Марр назвал его условно "яфетическим" (по имени библейского персонажа), а теперь его называют "ностратическим" (от итал. "ностра" "наш, нашенский язык"). На самом деле яфетическая теория началась с утверждения, что кавказские языки, точнее картвельские (и в некоторой степени урартский - отсюда интерес к этой теории и армянских националистов) являются пережитком постулируемого яфетического языка, родственника семитического праязыка. Для доказательства своего тезиса Марр с огромным и присущим ему редким энтузиазмом и упорством стал искать доказательства родства картвельских языков с семитическими и прочими языками Передней Азии и Ближнего Востока. Родственными с картвельскими в его схеме оказались также и языки Северного Кавказа (абхазо-адыгские, нахско-дагестанские и пр.) И надо сказать, долгое время это родство признавалось многими учеными, в том числе, большинством грузинских ученых, причем, (и это именно важно) из этого родства делался вывод, что земли, принадлежащие этим племенам, тоже грузинские.

По мере развития теории значение яфетического языка и яфетидов все возрастало, пока не оказалось, что подавляющее большинство цивилизованных народов древности и современности (исключая разве что Китай) происходят из яфетического корня. Более того, теория Марра позволяла "обосновать" происхождение всех цивилизаций Малой Азии и Ближнего Востока. Это было время, когда, как говорится, Марра носили на руках. Но, видимо, в конце концов, Марр понял, что из его теории нельзя извлечь таких далеко идущих следствий, не идя на сделку с совестью. Вот тогда произошло расхождение Марра с учеными Грузии и Армении в результате, как считает Марр, судя по его высказываниям, "диалектического процесса" (видимо, он имеет в виду марксистско-ленинскую диалектику). Не смягчало положения высказывания Марра о низкой подготовке национальных ученых. После этого имя Марра "забылось" в трудах грузинских историков "национального" направления, хотя все их "находки" базируются на первичных гипотезах и доказательствах Марра. (Забегая вперед, следует сказать, что большая часть построений Марра на сегодняшний день отвергнута, точнее, не нашла подтверждений, но моноцентристская концепция языкового развития в ограниченном виде была возрождена в трудах Педерсена, Иллича-Свитыча и др. и продолжает развиваться).

Первая работа Марра "яфетического" цикла относится к 1888 г. и написана на грузинском языке [14] (с.1). Здесь делается заявка на обоснование родства языков картвельской группы с семитическими языками. Для нас, пожалуй, интересен факт, изложенный здесь, что картвелистика начиналась с доказательства родства грузинского, мегрельского, лазского и сванского языков. Таким образом, удаленность этих языков друг от друга настолько велика, что требовались доказательства этого родства. Тем не менее "внутренние" историки говорят о едином грузинском народе.

Уже во второй статье [14] этого цикла (1908 г.) Марр выдвигает гипотезу о родстве картвельских с эламским и урартским языками. В примечании I он говорит о "бесспорной" принадлежности малоазийских племен тибаренов, тубалов, мосхов, спиров (саспиров) к картвелам. Это интересно именно потому, это наперекор всем фактам это родство отстаивается внутренними историками до сих пор.

Характерно название следующего доклада сборника (с.31) "Яфетический Кавказ и третий этнический элемент в создании средиземноморской культуры" (1920 г.), Здесь интересно упоминание Марра о том, что в "дояфетический" период его деятельности он, вслед за М.М. Ковалевским, К.А. Иностранцевым и учеником Марра И.А. Джаваховым показал сугубо иранское происхождение грузинского пантеона (языческих) богов и их названий и доказал "полную" несостоятельность начальной "сказочной" части грузинских летописных сведений о родной грузинской этнической религии..." "Научный аппарат, вся научная техника была на нашей стороне, на стороне тех, кто утверждал положение об иранском происхождении явлений социального порядка в жизни народов Кавказа, об иранской основе их верований и эпических сказании, равно всей соответственной терминологии". Яфетическая теория по Марру доказала, что все эти явления доиранского происхождения. Но пожалуй, имеет смысл верить именно раннему Марру, ибо яфетическая теория оказалась на поверку фикцией, а вот иранское влияние со времен киммерийцев и скифов в настоящее время представляется бесспорным и существенным. Очевидно и более позднее иранское влияние со стороны Персии, под управлением которой Иверия находилась долгое время. Как видим, яфетическая теория помогла грузинским историкам выработать взгляд, согласно которому Грузия с незапамятных времен имела "блестящую и самобытную" культуру.

Вообще, знакомство с этой и другими статьями Марра производит странное впечатление: кажется, что он высказывает все мыслимые и немыслимые предположения, не затрудняя себя серьезными доказательствами и сомнениями, чтобы хоть в чем-то оказаться правым. Удивительным образом похожи на статьи Марра "шедевры" внутренних историков. Я бы назвал это религиозностью. Выбирая себе тот или иной символ веры, "исследователь", не считаясь ни с чем, ведет пропаганду своего учения. (В частности статья "Яфетиды" Марра именно такая религиозная пропаганда своего символа веры, послужившая импульсом для многих исследований "внутренних" историков (с. 88): "...Средиземноморский народ первые достижения, само начало культуры - изобретение огня в своих сказках связывает с Кавказом, яфетическим, судя по названиям, Кавказом, металлургия, медь, бронза, железо и т.д. присваивается опять-таки изобретательному яфетическому Кавказу…"

Идеи Марра продолжают прямо или косвенно использовать современные ученые Грузии. В несколько измененном виде "яфетическая" идеология просматривается в теории происхождения и распространения индоевропейских племен и языков, развиваемой академиками Т.В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Ивановым. Игнорируя генетические закономерности расообразования, (доминантность "южных" признаков над "северными"), не обращая внимания на археологические находки последних десятилетий (открытие Карпато-Дунайского ареала развития европейской предцивилизации V-IV тыс. до н.э. и преемственность с ней южной балканской - эгейской цивилизации), письменные и легендарные сведения всех европейских народов (о приходе их на юг с севера), палеоантропологические исследования (скажем, ахейские и дорийские костяки ничем не отличаются от останков человека трипольской культуры, но отличаются от малоазийских останков того же времени), игнорируя существование хурритского субстрата на армянском нагорье и мн. др. указанные авторы помещают предков индоевропейцев на армянском нагорье вблизи с обширнейшим ареалом распространения картвельских народов, занимающих все Закавказье (см. карту из [2]).

В свою очередь "теория" Гамкрелидзе послужила основой вновь вернуться к теории Марра о происхождении всех цивилизаций земли из одного источника - от предков картвелов [53]. Правда, существует еще один народ, претендующий на роль отца всех цивилизаций - турки [50], (с. 32). Теории панкартвелизма и пантюркизма даже вступают в конкуренцию, ибо избирая одни и те же аргументы, приводят к разным выводам почти на одной и той же территории.

В настоящее время яфетическая теория Марра представляет собой сплошную мистику, настолько далеки ее предположения от истины. Однако идеи ее были живы до недавнего времени в утверждении родства хеттских и иберийских языков. Процитируем одного из первых критиков этой концепции С.С. Какабадзе (Тбилиси) [15] (с.65): "Теория о так называемых "хетто-иберийских" языках за последние 20 лет стала популярной среди грузинских кавказоведов, хотя эта концепция всегда излагалась лишь общими декларативными фразами и никакими доказательствами не подкреплялась. О генетическом родстве кавказских языков с шумерским, хеттским, хурритским, урартским и др. говорил, например, А.С. Чикобава в 1939 г. Чикобава просто заявляет, что "ныне общепризнанным считается мнение, согласно которому иберийско-кавказские языки представляют собой... пережиток некогда многочисленной семьи языков, имевших распространение не только на Кавказе, но и к югу от Кавказа". Подробной точки зрения в последнее время придерживался Г.А.Меликишвили)".

(с.66): "Отправной точкой для этой теории послужили, главным образом, взгляды главы Тбилисской школы историков и языковедов И.А. Двавахишвили (не И.А.Джавахов ли это - ученик и сотрудник Марра? - АВТ.), а также гипотетические соображения ряда ученых (Н.Я.Марра, А.Тромбетти, Д. Дирра и др.).

И.А. Двавахишвили еще в 1908-13 г.г. писал, что малоазийские племена - мушки, табалы и кашки являются грузинами, шумеры родствены грузинам, а прародиной последних являются Халдея (Урарту), так как по его словам, жившие в долине Тигра кардухи античных писателей, а также грузины и халды (урарту) - один народ. (И.А.Джавахдшвили. История грузинского народа - Тбилиси, 1908г.).

В 1920-1930 г.г. новые исследования потребовали коренного изменения этой схемы. Но И.А. Джавахишвили ... пришел к еще более невероятным выводам о родстве грузинских и скифо-сарматских племен и о том, что тубал-табалы и мосох-мушки не могли быть индоевропейцами... Прародину грузин (он) предлагал искать в Африке. (Как видим, Джавахишвили не явлется здесь оригинальным в своих гипотезах, а следует по стопам Марра Н.Я. - АВТ.). В действительности же скифо-сарматский язык уже определен как индоевропейский, и поэтому (скифы) не могли быть родственны грузинам. (Тубалы и мушки) все-таки, очевидно, индоевропейцы..., нет и в Африке никаких следов грузин и др. названных народов...

И.Д. Джавахишвили предков кавказских народов искал среди культурных народов Передней Азии... Результатом явилась теория о “хеттско-иберийских" языках, вдохновителями которой в Грузии были академик О.Н.Джанашия и проф. А.С.Чикобава".

(Далее С.С.Какабадзе подверг уничтожающей критике эту теорию наряду с националистическими претензиями ее апологетов - Авт.).

Теперь перейдем к той "западне", которую устроили себе "внутренние" историки Грузии. Поскольку грузинский язык, как оказалось, не имеет ничего общего ни с индоевропейским хеттским, ни с хатто-хурритским и урартским, доказать родство грузинского с абхазо-адыгскими не удавалось, несмотря даже на марровскую методологию. Но обнаружилась связь северо-кавказских (абхазо-адыгских, в частности) языков с хатто-хурритскими. Поскольку в то время абхазский считался родственником картвельских языков, то грузинские ученые поддержали идею родства абхазского с хаттским, тем самым, через абхазов выходя к культуре Передней Азии. Когда же обнаружилось, что ничего общего между абхазо-адыгскими и картвельскими языками нет (только обширный заимствованный лексический фонд в грузинском языке) было поздно, ибо грузины помогли абхазо-адыгам отыскать своих далеких предков в Малой Азии, а сами оказались вне всякого родства.

Теперь я должен заметить, что впадаю в примитивизм, свойственный "внутренним" историкам Грузии, когда говорю о родстве только по языковому признаку. Картвельские языки действительно не имеют ничего общего с хатто-хурритскими и имеют весьма отдаленное родство с индоевропейскими языками. Но грузинский народ является, также как и абхазо-адыгские и другие народы Закавказья, и культурными, и генетическими наследниками хатто-хурритов, скифо-сарматов, греков, тюрок, персов и других племен, внесших вклад (кто больше, кто меньше - нелегко и определить) в сложение культуры и нации, называемой по языку грузинской. "Внутренние" историки обкрадывают сами себя, делая упор на не самом основном элементе, определяющем народ - на языке.

Картвельский язык по всем данным, язык какого-то незначительного горского племени, волею случая был передан смеси народов скифского, хурритского, греческого, тюркского, иранского и многих других. Если судить по языку, то грузины; не являются наследниками никакой развитой древней культуры, ибо все такие культуры, прошедшие черед этот район, принадлежали носителям других языков. Но если судить по генам, грузины именно наследники (правда не единственные) и хатто-хурритов, и скифо-сарматов, и греков, и персов, и тюрок. Почему же не гордиться таким славным происхождением, а ставить себя в столь незавидное положение народа, без корней?

Избрав другой путь для удовлетворения своего тщеславия, грузинские историки раз за разом попадают впросак. "Внутренние" историки пытаются доказать, что все эти культуры, коль они существовали на территории современной Грузии, принадлежат картвельским племенам. При современном уровне знаний о генезисе культур надежды убедить в этом ученый мир являются, мягко говоря, наивностью.