Древнейший период.

Когда пришли абхазцы, откуда пришли и почему осели они на Кавказскочерноморском побережье, – вопрос, на ко­торый в данное время ответить нельзя ввиду полного отсут­ствия каких-либо сведений и данных.

Возможно, что в период переселения грузинских племён из Вано-Араратского района (Уратрии) в Закавказье, абхаз­ские племена сдвинулись или были вытеснены в занимаемую ими в последующие времена область.

Возможно, что параллельно с грузинскими племенами выселились из Уратрии (или из других областей Малой Азии) и абхазские племена.

Как за эти предположения, так и против них нет не только веских, но и вообще никаких доказательств.

Имеется также предположение абхазского филолога Д. Гулиа о происхождении абхазцев из Абиссинии. Это пред­положение также беспочвенно, как и предыдущие.

Вероятней всего, что времена передвижения грузинских племён (VII–V века до Р. Х.) уже застали абхазцев приблизи­тельно на тех местах, на которых они обитают и позже. Вопрос этот может быть разрешён лишь после основатель­ных археологических изысканий на Кавказскочерноморском побережье, которых, к сожалению, ещё ни разу не производилось.

За это предположение говорит то, что у авторов, писавших о побережье с древнейших времён до более поздних, как мы увидим ниже, фигурируют одни и те же племена. Если же мы допустим во времена с VII века до Р.Х. и позже боль­шое передвижение на побережье, то мы не найдём ему под­тверждения у писателей древнейшего периода. Исходя из этого, на наш взгляд, мы должны оста­новиться на предположении, что поселение абхазских пле­мён на побережье произошло во времена доисторические и, по всей вероятности, до времён похода аргонавтов, так как отдельные  эпизоды этого похода связываются с абхазцами.

Нет достоверных и определённых сведений, также в данном направлении не производилось и никаких изысканий, но есть много вероятий за существование на Кавказскочерномор­ском побережье вообще и, в частности в Абхазии, финикий­ских и египетских колоний, в особенности последних. Целый ряд кавказоведов поддерживают это предположение.

Академик Услар и Максим Ковалевский доказывают, что нет сомнений в существовании колоний этих народов. Их доказательства покоятся в обрядах древних обитателей страны Нила.

Кроме этих указаний мы приведём ещё ряд.

На так называемых «колхидках» – монетах, чеканенных на Кавказскочерноморском побережье и по всей вероятности в Диоскурии (подробности о «колхидках» смотри ниже), мы на одной стороне монеты встречаем человеческую голову в уборе, который, если не чисто египетский, то, во всяком случае, сильно напоминающий египетские го­ловные уборы. На другой стороне монеты голова быка. Ни местных преданий, ни экономических факторов, никаких дру­гих туземных причин, вызвавших или побудивших к изображе­нию на монетах головы быка, мы не встречаем. И невольно вспоминается египетское олицетворение божества в быке – Аписе.

Кроме этого источника чисто местного происхождения, говорящего о каком-то, может быть туманном и отдалённом влиянии Египта на Кавказскочерноморское побережье, мы имеем ещё ряд туманных и запутанных указаний у древних писателей.

Так, например, известный Геродот, живший в 485–425 гг. до Р. Х. рассказывает, что колхи являются народом египетского происхождения. Понятно и вполне возможно, что пока до Геро­дота дошло сведение о том, что на Колхидском берегу были египетские города, это известие выросло уже в кровную, род­ственную связь между народами Колхиды и Египта. Приводим дословно его:

«Когда Сезострис (египетский фараон) подошёл к реке Фазис, то, не могу сказать наверняка, как затем произошло, он ли сам, разделив свои войска, оставил часть их на жи­тельство в сей стране, или же некоторые из воинов его, не­довольные таким продолжительным походом, остались по собственному побуждению у берегов реки Фазис».

В других местах Геродот излагает уже не события, а предположения. Посмотрим их: «Жители Колхиды, кажется, египтяне. Я это высказываю собственное мнение, а не то, что я от других слышал. И так как это мне пришло в го­лову, то я наводил справки и у тех и у других. Жители Колхиды сохранили больше  воспоминаний о египтянах, чем последние о первых. Египтяне говорят, что, по их мнению, жители Колхиды – остатки войск Сезостриса. Своё мнение я составил на том основании, что у жителей Колхиды тём­ный цвет кожи и волосы курчавые, хотя эта причина имеет мало значения, так как есть и другие народы, схожие между собой в этих двух отношениях, но я заключил своё мнение на более важном факте: колхи, египтяне и ефиопы – единственные народы, которые постоянно придерживаются обряда обрезания. Финикияне же и сирийцы в Палестине сами соз­наются, что переняли этот обычай от египтян;  что касается до сирийцев, живущих на берегах Фермодонта и реки Парфенос и соседей их макронесов, то они уверяют, что этот обычай переняли недавно от колхов. Вот единственные на­роды, которые имеют обряд обрезания и, очевидно, они все переняли его от египтян. Вот ещё одно замечание о колхах, которое указывает на сходство их с египтянами. Египтяне и колхи – единственные народы, которые обрабатывают лён одинаково. Образ жизни и даже язык их имеют между собой много общего».

Кроме как у Геродота подтверждение происхождения колхов от египтян встречаем и у Калимаха, жив­шего в середине III  века до Р. X.: «Колхи – потомки египтян, и потому-то, как говорят, они  имеют тём­ный цвет кожи».

Страбон пишет, что «египтяне перешли к эфиопам и колхам». Дионий Периегет (1 век P.X.) в «Orbis descriptio» пишет, что «угол же Понта... занимают колхи, пришедшие из Египта». Аммиан Марцелин, говоря о Фазисе, пишет, что он «доходит до колхов, потомков египтян».

Плиний, говоря о колхидском царе Савкате, вскользь бро­сает, что «рассказывают так же про золотые своды и серебряные балки, колонны и пилястры, которые он взял в до­бычу у египетского фараона Сезотриса».

Стефан Византийский и Никанор Александрийский в своих трудах сообщают, что Диоскурия лежала на месте города Эа. Город Эа у эллинских и более поздних писателей вырисовывается в один из самых древних городов мира. Вполне допустимо, что сообщения Стефана Византийского и Никанора Александрийского о постройке Диоскурии на месте Эа верны и верно то, что Эа был египетской или финикий­ской колонией.

Это почти весь фактический материал, который можно положить в основу построения гипотезы о существовании на Кавказскочерноморском побережье финикийских и египет­ских колоний и городов. Вследствие этого мы, допуская ве­роятность их существования, оставим этот вопрос открытым. Тут опять уместно сказать, что только археологические изы­скания могут пролить свет на этот тёмный, но интересный вопрос. Они же могут пролить свет, подтвердить или опро­вергнуть предположения проф. Н. Марра об исходе абхаз­ского народа или части его из Вано-Араратской области.

Нам кажется, что про­исхождение яфетизмов в абхазском языке, мы должны искать не в исходе абхазцев из Уратрии, а в тех колониях яфети­ческих народов, вопрос о существовании которых мы только что разбирали. Но, повторяем, вопрос разрешится после антропологических, археологических исследований в Аб­хазии.

Первые сведения об абхазцах мы черпаем из известного мифического похода аргонавтов под предводительством Язона Фессалийского в страну Колхов (Колхидию) за золотым руном царя Аэта, датируемого XIV в. до Р.X. В античном храме Гения около Станин, на европейском берегу  Босфора, построенном по преданию возвратившимися из похода аргонавтами, то же предание говорит, что, якобы, в храме находились вещи и из страны абадзехов – руно  и слиток серебра. А это, по на­шему мнению, указывает на то, чем считала и какою пред­ставляла себе древняя Эллада страну абадзехов и её обита­телей: страну, богатую минералами, а население, занимаю­щимся скотоводством. Это положение осталось почти без из­менения и теперь, несколько тысячелетий спустя.

Коснувшись похода аргонавтов, мы должны сказать, что вообще трудно определить, куда именно древняя Эллада в своём воображении отправляла аргонавтов: в современную Мингрелию или современную Абхазию.

Если в начале и середине прошлого столетия этот воп­рос не вызывал сомнений и древняя кавказская Колхида считалась современной Мингрелией, то уже в третьей четверти с лёгкой руки Услара, Уккерта и других, это стало вызывать большие сомнения. Ныне же большинство склоняется к той мысли, что районом мифических похождений аргонавтов скорее может считаться Абхазия, чем Мингрелия. Из доисто­рической эпохи мы имеем ещё сведения у «отца истории», Геродота. Описывая боевые действия скифов и киммериан, он говорит, что последние, отступая от первых, прошли по восточному берегу Чёрного моря: «Скифы во главе с царём Мадиус, прогнав киммериан, вторглись в Азию и, преследуя их, зашли в Мидию таким  путем:

Считая от Меотийского болота до Фазиса и колхов тридцать дней пути для проворного пешехода. Из Колхиды же до Мидии небольшое расстояние...

Скифы же сделали нашествие не по этой дороге, но, миновав её, воспользовались другой, которая была гораздо дальше и лежала более к востоку, причём Кавказские горы остались у них с правой стороны...»

Этот мифический проход киммериан из Скифии на юг через Абхазию относят к началу VII века до Р. X. Хотя нашествие скифов в Малую Азию в 633 году несомненный исто­рический факт, подтверждаемый Страбоном, еврейскими про­роками Иеремией, Иезекиилом, но поход киммериан через Абхазию вызывает большие сомнения.

При современном состоянии изучения Кавказскочерно­морского побережья мы можем сказать, что его историче­ская эпоха начинается эпохой расселения греческих колонистов. Когда впервые появилась эллинская торговля  на Чёрном море, определить трудно. Но вначале она была очень не развита и эллины чуждались и боялись Чёрного моря и его пустынных, безостровных вод. Они окрестили его Негостеприимным – Понтом Аксенским.  Но потом знакомство с мо­рем стало лучше, торговля с  каждым столетием оживала и эллины переименовали море в Понт Евксинский – Гостепри­имное. В соединении с Азовским, которое ими звалось Меотийским болотом, – Меотис полус, – Чёрное море звалось «Ма­терью морей».

В одном месте своей «Географии» Страбон, полемизируя с участником Помпеевских походов на Кавказ Посидонием, называет Чёрное море Колхидским.

Но нужно предупредить, что понятия эллинов и римлян о Чёрном море не были отчётливы. Ещё на карте, составлен­ной в середине VI века по Р. X., дошедшей до нас в опи­сании космографией Юлия Гонория (Julis Honorius), жившего в V–VI вв., мы встречаем такую запись:

«Северный океан имеет моря Меотийское, Боспорское, Киммерийское, Понтийское...»

Эта запись не требует комментариев: она говорит сама за себя. Первые эллинские колонисты были выходцами малоазиат­ского города Милета (милетцы – эллины ионического про­исхождения) – города, в древности соперничающего своей торговлей с Карфагеном, Тиром и Сидоном.

Заселение берегов Чёрного моря шло постепенно, начи­ная от Босфора, и самым последним был заселён интересующий нас восточный берег.

Вопрос о том, с какой стороны – с севера или с юга – шло заселение этого берега, возбуждает споры. С большей вероятностью можно предположить, что заселение шло с южной стороны. В пользу этой версии говорит то, что колонии южного берега более старые. Итак, Синоп был основан в IX веке до нашей эры, синопский высе­лок Трапезонд (Трапезус) – в середине VIII века. Между тем, северные колонии – Ольвия на Гиманисе (Буге); Пантикапея (Керчь) на западном берегу Брспора Киммерийского (Керченского пролива) основаны только во второй половине VII века (ок. 640 года); Танаис (город в устьях Дона) и Фанагория (на восточном берегу Босиора Киммерийского) воз­никли только около ста лет спустя.

Обычным названием у древних писателей интересующего нас побережья было имя Колхида, страна Колхов и т. п. Сравнивая описания отдельных писателей, мы приходим к мнению, что обычно этим именем звалась территория от Гагринской те­снины до Риона или Чороха. Хотя Ксенофонт, лично побывавший в этих местах, в своём описании похода 10000 греков (Anabaziz), считает, что и Трапезос (Трапезунд) и Керазос (Керасунд) также находятся  в  Колхиде.

Эти названия, появившись ещё приблизительно во время похода аргонавтов, а вполне возможно и до их похода, держатся в течение по­лутора тысяч лет и исчезают лишь в начале нашей эры при близком знакомстве Запада с этой местностью.

Эпоха расселения и последующие века дают нам следую­щую картину сожительства народов в Колхиде и городов, разбросанных между ними.

У устья реки Фазис, обычно считаемой современным Рионом, была расположена знаменитая ионическая колония одного названия с рекой. Местонахождение этой богатой колонии принято считать на месте бывшей турецкой крепости Кала-Фаш или Фаш-Кале, нынешнего города Поти. Однако самые тщательные изыскания как на территории современ­ного Поти, так и в ближайших его окрестностях, не откры­ли достоверных и убедительных следов города Фазиса. Не­которые исследователи, приводя в доказательство наблюдае­мые изменения очертаний побережья под влиянием огромных отложений Риона (до 1000.000 кубических саженей ежегодно), говорят, что это заставляет предполагать, что как устье ре­ки Фазиса, так и колония Фазис находились некогда где-то в другом месте. Другие же склонны видеть остатки стен и сооружений древнего Фазиса в развалинах древнего укрепления невдалеке от Поти, затонувшего в болоте и озере Полеостром (ранее морской залив, в который впадал Рион).

На юг и большей частью на север от реки Фазиса (во время турецкого господства называвшегося Фаш, а ныне, по имени одного из  своих притоков – Рион) лежала Колхида, Колхидия или Страна колхов, о которой мы уже упоминали. В северной части Колхиды находились милетские коло­нии Диоскурия и Питиус.

Диоскурия или Диоскуриас, Диоскуриада была прибли­зительно на месте нынешнего Сухум-Кале (приблизительно 43° северной широты и 41°01´ восточной долготы). По гео­графии Клавдия Птоломея (ок. 120–170 гг. по Р. X.) Дио-скурия лежала под 71°10´–46º45´.

Академик П. Услар в своём сочинении «Древнейшие сказания о Кавказе», выясняя вопрос о Диоскурии, высказывает пред­положение, что она находилась около р. Кодор. На это предпо­ложение его наводит созвучие слова Диоскурия с туземными названиями мыса и залива около р. Кодор – Исгаур, Искурия, Скурчия, на котором к тому же имеются поросшие уже гу­стым лесом развалины. На наш взгляд его предположение ошибочно. Страбон, в приводимой нами ниже   выписке, ясно указывает местность. К тому же едва ли греки стали бы строить город не в спокойной, великолепной Сухумской бухте, а небольшой отрытой Искурийской.

В более поздние времена Диоскурия стала называться Севастополисом.

Диоскурия является одним из древнейших поселений на Кавказе. Время основания Диоскурии, несмотря на то что, об основании этого города говорится целым рядом древних историков и географов, мы всё же не знаем. Уже Скилакс из Карианден, эллинский писатель VI–V веков до Р. X., в своих «Periplus»[1] говорит о Диоскурии, так что основание её нужно отнести к временам более отдалённым.

Большинство древних писателей, которых мы перечи­сляем ниже, основание Диоскурии приписывают тем или иным участникам вышеупомянутого мифического похода аргонав­тов и таким образом относят к временам этого похода, так сказать, к XIV веку до Р. X.

Некоторые византийские писатели говорят, что Диоску­рия была на месте древнего мифологического города Эа. В современной литературе за честь быть наследником Эа спо­рят, главным образом, Сухум и Накалакеви (Кутаисская губ.).

Об основании Диоскурии упоминают Помпоний Мела (15–60 гг. по  P. X. и Аппиан (II в. по Р. X.), основание его приписывающие участникам похода аргонавтов Кастору и Полуксу Диоскурийским. Но большинство источников сходятся на том, что этот город основан не самими Диоскурами, а их возницами – гениохами, однако расходятся в обозначении их имён.

По одним (Страбон) – это были Амфистрад и Зекас, другие же (Юлий Солин, живший в  III или IV веке по Р. X.; Аммиан Марцелин, живший около 330–400 г.  по Р. X.) зо­вут их Амфитом и Керкием, по третьим (Харакс Пергамский, Плиний) – это Амфит и Телх. Писатели более поздней эпо­хи Стефан Византийский (VI век) и Никанор Александрийский говорят, что Диоскурия лежала на месте мифологического города Эа.   

Рауль Рошетт в «Wstoir des colonies grecques» no воп­росу об основании Диоскурии говорит, что греческое поселение основано было милетцами, но вместе с тем существовало общераспространённое мнение, что уже задолго до прибытия выходцев из Миллета на этом месте находилось туземное поселение.

Перейдём теперь к местоположению Диоскуриады. Наиболее подробное описание мы находим у известного географа древности Страбона – человека, родина которого находилась сравнительно близко от Абхазии. В своей «Географии» он о местоположении Диоскурии пишет:

«С самого начала берег (Понта Евксинского) тянется, как я сказал, в восточном направлении и обращён к югу, от Бат он делает мало-помалу поворот и, повернувшись к западу, оканчивается у Питиунда и Диоскуриады, потому что эти местности Колхиды соприкасаются с упомянутым берегом. За Диоскуриадой следует остальная часть Колхиды».

Немного ниже Страбон вновь возвращается к описанию местоположения Диоскуриады:

«Так как Диоскуриада лежит в таком заливе и зани­мает самый восточный пункт всего моря, то она называется углом Понта Евксинского и краем плавания. Мысль, выражен­ная в поговорке «в Фазис, где кораблям предстоит конец пути», следует понимать не так, будто автор ямба разумел здесь реку Фазис  или город, на ней лежащий и с ней од­ноимённый, но так, что здесь подразумевается та часть Кол­хиды, потому  что от этой реки и от города ещё остается морского пути до угла не меньше 600 стадий».

У некоторых писателей упоминается река, текущая у города. Плиний (29–79 гг. по Р. X.), упоминая об опустошённой Диоскурии, говорит, что она лежала  у реки Анфемуса. Страбон же эту реку зовёт Харес.

Сведения о Диоскуриаде мы находим ещё у Скилакса Карианденского (ок. 52–470 гг. до Р. X.), Дионисия Периегета (I века по Р. X.), у его комментотори Евстафия (XII в. по Р. X). и у др.

Питиус или Пития, Питиунд, Питиунтис, получивший своё название от соснового леса, растущего и доныне близ него («pitius» – место, поросшее сосной), лежал близ современ­ного Пицундского монастыря (приблизительно 43º10´ север­ной широты и 58º восточной долготы), в верстах пяти к югу от нынешнего устья реки Бзыби, по побережью, на границе древней Нитики.

Страбон, говоря о расстоянии между Питиусом и Доскуриадой (по побережью), называет его Питиундом Большим: «наконец Питиунд Большой в 360 стадиях от Диоскуриады...». Плиний же говорит о нём, как о городе, не лежащем на побережье: «город Питиус (Pityus), лежащий внутри этой страны...». Арриаи говорит, что этот город имел пристань.

О Пнтиунде говорят также и Лммиан Марцелин, Зозимус (Зосим, Зосимус),  живший  в V веке по Р. X. и др.

Кроме этих трёх городов – Фазис, Диоскурия-Севастополис и Питиус – географы, обычно упоминают лишь о горо­дах северной части восточного Чёрного моря, а именно: город с гаванью Синд, Фанагория, Торикос, Бата и др. Этих горо­дов, как мало нас интересующих, мы на этих страницах ка­саться не будем.

Но, некоторые географы упоминают другие города, кроме вы­шеописанных трёх, как о лежащих в Колхидской части побережья. Так Скилакс Карианденский между Фазисом и Диоскурией помещает город Тюенос, но о нём никто, кроме Стефана Византийского больше не говорит.

Это созвучие Тюснис, Тюенос, Гуенос (во времена генуезцев), Тизанас (у отца Ламперти), Ола-гуана (современное), как мы видим, встречается на всём протяжении истории Абхазии и у всех, приблизительно, в одном районе. В особенности на­глядно получается созвучие этих названий, если мы от­бросим окончания их, прибавляемое разными народами: тюен, гуен, тгуан, (ола-)гуан.

Город Цигнус мы находим у Помпения Мела в углу Пон­та в Колхиде. Но Цигнус Плиния немного северней Севасто­полиса. Кроме как у них сведений о Цигнусе мы не встречаем ни у кого.

Тот же Плиний северней Севастополиса и Цигнуса по­мещает город Пениус на одноимённой реке. Также, кроме как у Плиния мы ни у кого не встречаем этого города.

На расстоянии 140.000 шагов от Трапезонда, в стране гениохов и соаннов, у Плиния мы находим город Абсарус на реке того же имени. По словам Плиния это крепость. О сведения об этом городе мы встречаем  у Страбона, Артемидора, Стефана Византийско­го. О реке Абсаре пишет Арриан.

В Колхиде Плиния, на юг от Фазиса и реки Гераклеум, мы встречаем город Мациум, о котором других известий мы не знаем.

В 70000 шагах на север от Севастополиса Плиния и северней Диоскурии (Плиний единственный писатель древности, у которого мы одновременно встречаем и Севастополис и Диоскурию) мы находим город Гераклеум. О пристани Гераклеом, мы читаем у Арриана и Юлия Капиталинуса. В дру­гом месте у Арриана мы читаем и о мысе Гераклей, который он помещает в 180 стадиях от реки Ахеус, служащей гра­ницей между Зигами и Санигами.

В 206.000 шагах от Боспора Киммерийского у Плиния помещается город Гиерос, на реке того же имени. У других мы не находим его.

Северней Севастополиса, в 450 стадиях от реки Ахеуса, у Арриана мы находим город Ахею. Его же мы находим при­близительно в том же месте и у Клавдия Птоломея.

В 300 стадиях на север от реки Ахеус в донесении Ар­риана говорится о городе Лазике. У других авторов не встречается.

Южнее города Ахеи и Керкетидского залива, на север от Диоскурии и реки Коракса у Клавдия Птоломея мы на ходим города Тазос, Ампсалис, Энандею и Картирон Тeuxoc, а южнее Диоскурии и северней Фазиса Стансон и Неаполис. Этих названий у других авторов мы не встречаем.

Хотя мы, например, у Плиния видим города между Севастополисом и Питиусом, то Арриан подчёркивает, что их не было: «На пути из Диоскурии первою встречается пристань Питиус на расстоянии 350 стадий».

Теперь перейдём от городов к народам, жившим на Кавказскочерноморском побережье. А именно, в районе с юга (от страны синдов) на север (от реки Фазис), то есть на территории от современного Новороссийска до Поти. На этом про­странстве древние писатели ухитряются укладывать следую­щие племена и народы: 1. Керкеты, 2. Тореты, 3. Ахеи, 4. Гениохи,  5. Кораксы, 6. Колике, 7. Меланхлены, 8. Телоны, 9. Дандары, 10. Мосхи, 11. Хариматы, 12. Макропогоны, 13. Фтирофаги, 14. Колхи, 15. Ледохеки, 16. Саниги, 17. Абсилы, 18. Абаски, 19. Эректики, 20. Кергетики, 21. Салы, 22. Суаны, 23. Амирейцы, 24. Лазы, 25. Диоскурийцы, 26. Саны, 31. Зидрейцы,  32. Дриллы, 33. Сваноколхи и др. Эта пугающая на первый взгляд многочисленность тает, когда подходишь к ним ближе и исследуешь их.

Многие из этих названий исчезают как однозначащие. Возмём для примера: сваны – суаны – саны – салы – дрилы – фтирофаги.

Другие же названия порождены, безусловно, только недоразумением, например, народ колхов. При внимательном, де­тальном и беспристрастном исследовании древних классиков оказывается, что этим названием звали не какой-то отдель­ный народ, а жителей без различия народности известной территории – Колхиды, относя к ней современную Абхазию, Мингрелию, Потийский район, приморскую Гурию и северную часть Аджарии. Вот почему в более поздние времена, при лучшем знакомстве Запада с описываемой страной, совершенно исчезают колхи, хотя и остаётся Колхида. Возь­мём для примера эпоху персидско-византийских войн.

Перейдём к разбору этих племён и постараемся выяснить, какие из них принадлежали к абхазскому народу. Мы не будем говорить об абхазах, потому что их принадлежность к абхазцам ясна и очевидна.

Земля гениохов, хениохов или иниохов, кажется, одна из самых излюбленных стран древних писателей Эллады и Рима на всём побережье от Танаиса до Фазиса. По одному преданию это племя ведёт своё начало от возниц Диоскуров (Страбон, Плиний, Юлий Солин, Аммиан Марцелин),  другие же, как страну царя Гениоха (Псевдо-Плутарх).

О гениохах разные сведения и упоминания мы находим у многих писателей древности. Так о них говорит Скилакс Карианденский; Геланикс, живший в V–VI вв. до Р. X.; Аристотель, живший в 384–322 гг. до Р. X., как о склонных к убийству и людоедству; Гераклид Понтийский, живший в середине IV века, как о людоедах, снимавших кожу с людей до милетцев, живших у Фазиса; Страбон, как о морском, разбойничьем народе, который можно видеть в Диоскуриаде, имеющем рабов и до Митридата VI Евпатора, имевших четырёх царей; Веллей Патеркул, живший в начале нашей эры, как о народе, воевавшем с Помпеем; Помпоний Мела, как о диком и варварском племени, живущем вокруг Диоскуриады; Иосиф Флавий (37–100 гг. по Р. X.), как о подчинённом Римской империи народе; Лукан, живший в 39–65 гг. по Р. X.; Дионисий Периегет, как о племени пеласгиевского происхождения; его комментатор Евстафий; Арриан, Аппиан, как о союзниках понтийского и боспорского царя Митридата Великого; Клавдий Птоломей; Секст Арвелий Виктор, живший в VI веке по Р. X., как о народе, на который Помпей навёл страх; Харакс Пергамский, как о диком народе и потомках Пеласков, и др.

Вопрос о том, кого эллины называли гениохами, сов­ременной наукой не разрешён. Кавказовед Л. Люлье гово­рит, что между этническими именами нынешних обитателей Черноморья нет ни одного даже отдалённо созвучных с этим.

Академик П. Услар высказывает по вопросу о гениохах предположение, что это название, заимствованное эллинами из адыгского языка, которые называли лезгин гонноаче и находим созвучие между гениохи и ганноаче. Мы такого соз­вучия не находим.

Не выдерживает критики и толкование армениста Инджиджиана, высказывающего предположение, что гениохи – гениокьян, есть название, происшедшее от гор Окагн.

На наш взгляд, гениохи – это одно из бесчисленных наз­ваний абхазцев; или же одного из абхазских племён – родов; или же один из народов, ассимилированных абхазцами и без следа слившийся с ним. Но вероятней всего, что название гениохи не именное название, а профессиональное имя.

Гениохи – это, по всей вероятности, перевозчики из племени абхазцев, как показывает и буквальный перевод этого слова с греческого. Торговое значение Диоскурии на Понте Евксинском и Кавказе и за их пределами, как мы увидим ниже, из всех собранных здесь материалов по истории Абхазии, было велико, значительно и обширно. Для транспортировки всей массы товаров как привозимых в Диоскуриаду, так и вывозимых из неё, а главным образом, проходящих через её складочные помещения, без всякого сомнения, необходимы были тысячи возниц – гениохов. Это число не могло быть малым ещё и потому, что потому, что тогда не было той быстроты передвижения, и караваны, и суда двига­лись месяцами и годами. Вполне вероятно и понятно, что этим извозным промыслом занималось население, жившее вокруг Дискуриады и Питиунда, каковым являлись по пониманию Мела и других, гениохи. Другие географы и писатели указывают, что в Диоскурии были гениохи. И вполне естествен­но, что древняя Эллада профессиональным именем окрестила племя или часть его.

В свободное от перевозок время они шли на знакомые им по обычной дороге к морю и находили там себе заработок. Это был морской и прибрежный разбой, о чём и говорят Страбон, Аристотель, Лукан и др. Писатели ещё древних времён (Страбон) подробно описывают даже организацию этих разбоев гениохов. И это занятие, выработанное поколениями, осталось и в более поздние времена. Мы знаем и о грозных и буйных набегах абхазцев.  

Полное отсутствие сведений об гениохах, например, во время войн Византии с персидским царём Хосроем из-за Лазики, начавшихся сто пятьдесять лет спустя после падения Рион-Куринского пути в Индию, когда мы имеем богатейшие све­дения о побережье, знаменательно. Финансовый кризис, разразившийся в Западной части Римской империи, хотя и не убил Диоскуриаду, как торговый центр, но перенёс главную тяжесть – торговлю с Индией, на новые пути. В то же время сильно изменились приёмы и организация транспортировки товаров. Всё это вместе взятое не требовало от Диоскуриады перевозчиков. И это знаменательное исчезновыение гениохов объясняется не загадкой, а вполне естественно: исчезли перевозки, исчезли и возчики. А вместе с ними, и казалось бы, необъяснимые теперь гениохи. Повторяем, что исчезнове­ние гениохов после финансового кризиса в Римской империи подтверждает нашу гипотезу о причислении гениохов к абхазским  наименованиям.

Заканчивая разговор о гениохах, мы должны сказать, что имеется ещё одно предположение грузиноведа Орбели о происхож­дении слова «гениох» от архаической формы грузинского слова «всадник», остатки которого мы видим в современном названии седла. Это предположение нам кажется мало обоснованным.

Наша попытка дать объяснение происхождению слова «гениох» как профессиональному названию, не нова. В своё время Услар и другие давали аналогичное толкование происхождению племенного названия «халибов».

А теперь перейдём теперь к другим племенам.

У Гекатея, Страбона, Стефана Византийского мы находим язвестия о племени дандары. Мы думаем, что дандары являлись жителями района устья реки Кодора, то есть района современных Дранд. Впоследствии да и теперь, часто, это селение вместо Дранд, зовут Дандар (см. для примера труды Н. Дурново).

Упоминающиеся у Скилакса Карианденского, Геланика (486–325 гг. до Р. Х.), Помпония Мела, Плиния, Стефана Византийского и особенно у Гекатея племя корасков «коракские стены», «коракские горы» и река Коракс не дают ни на минуту сомневаться поселить кораксов по реке Кораксу – Кодор. Кораксы – это без всяких колебаний – кодорцы, и впоследствии получившие имя уже не по названию реки, на которой жили, а по ущелью – дальцы, цебельдинцы.  Коракские стены – современные Келасурские, пересекающие Кодор.

Кораксы, это и есть, по-видимому, легко искажённое, чисто эллинское название, которое означает «вороны». Возможно, что это название народ получил за свои аулы, лепящиеся по утёсам, как гнёзда воронов.

Академик П. Услар, говоря, что coraxi однозвучны с кельтским «carraic – «утёс», carap – «камень»,  karrek – «подводная скала», переводит это слово как «обитель утёсистых гор» и предполагает, что кораксы это – шансуш или  убыхи.

Дюбуа де Монпере в «Vouade autour du Caucase» доказывает, что кораксы – современные цебельдинцы.

Плиний, говоря о горах гениохов, пишет: «река Кирус берёт начало в горах гениохов, которые другие писатели зовут Коракскими (Coraxii montes)»…

В «Географическом руководстве» Клавдия Птоломея в «Положении азиатской Сарматии» (кп. V, глава VIII) мы находим:

«По реке Кораксу, Наана ……….. 73º30´–47º15´» в чём нетрудно узнать популярный до последней (третьей) эмиграции абхазцев аул Наа на Кодоре, существующий и ныне.

Коракс – Кодор мы встречаем и у генуезца Ламперти (ок. 1650 г.).

Эти записи лишний раз подтверждают наше предположение о том, что кораксы и кодорцы одно и то же, а именно – абхазцы.

Также мало вызывают сомнений, встречающиеся у некоторых древних классиков зиги, а по Арриану – зикхи. Под этим, почти без изменения именем, они дожили до XIX века. Это джихи. В этом не остаётся сомнений, если мы обратимся к Дионисию Периегета, который говорит: «Их (ахеев) соседи, гениохи и зиги – также Пеласийского происхождения…». Евстафий же совершенно соединяет их в один народ: «За ахеями живут вышеупомянутые гениохи и зиги, очень дикий народ (а не «дикие народы»), который, как передаёт история, происходят от Пеласгов…» Дальше Евстафий говорит, что гениохи получили имя от возниц Диоскуров Тиндаридов. Харакс Пергамский тоже сообщает нам об их общем происхождении. Страбон долго и ярко останавливается на гениохах, зигах и ахеях: За страной Синдской и Гиргипией (на месте современной Анапы) следует береговая полоса ахеев, зигов и гениохов, большей частью без гаваней, местность здесь гористая, так как составляет уже часть Кавказа. Эти народы живут морским разбоем, для чего употребляют узкие и лёгкие лодки, которые вмещают в себе 25, редко 30, человек. Рассказывают, что фтиотские ахеи, приехавшие вместе с Язоном, населили эту Ахею, а Гениохию фистрада, возниц Диоскуров, и что гениохи получили отсюда своё название. Из этих лодок они составляют целые флоты, нападают то на торговые суда, то на лемли или города и таким образом имеют владычество над морем. Иногда им помогают жители Босфора (Киммерийского), позволяя им причаливать, выставлять на показ свою добычу и продавать её. Возвратившись на родину, не имея корабельных гаваней, они берут свои лодки на плечи и уносят их в леса, где они живут, обрабатывая свою неплодородную землю; но как только время года благоприятствует судоходству, они опять достают свои лодки. То же самое они делают в чужой стране, где им знакомы лесистые местности, в которых скрывают они лодки, а сами днем и ночью рыщут пешком, чтобы похищать не­вольников. Свою добычу они охотно отдают назад за выкуп, сами извещая тех, у которых сделали похищение...». В другом месте Страбом говорит: «Такова жизнь этих народов (зигов, ахеев и гениохов). Управляются же они так называемыми скептухами, которые сами зависят от владык или царей...».

У того же Страбона мы находим интересные данные: «...через страну их (гениохов) он (Митридат Евпатор) мог проехать, но стране зигов он не доверял, по причине трудных дорог в ней и дикости жителей, и с трудом пробирался вдоль берега, часто садясь на карабль, пока не добрался до ахеев, и от Фазиса, уже с их помощью, совершил путь около 4000 стадий». Эта выписка невольно заставляет вспомнить Джихию XVIII и XIX вв. с её Гагринской тесниной.

Страбон и Стефан Византийский говорят ещё о городе Зигополе. Страбон говорит об этом так: «И, наконец, Кол­хида. Там где-то в окресностях, лежит и местечко Зигополь». Стефан же Византийский высказывает предположение, что это – город зихов.

Арриан в своём донесении императору говорит, что Севастополь в стране санигов. Северней Севастополя «река Ахеус служит границей между зикхами и санигами». Читая это место у Арриана, невольно задаёшь себе вопрос: не Бзыбь ли называет Арриан Ахеусом?

В подтверждение этого предположения на карте извест­ной под названием «Апсуа ахсаала», составленной М. Шервашидзе, приводящем на ней старинные абхазские названия, мы находим приток Бзыби, однозвучный Арриановскому наз­ванию Ахый или Ахей. Вполне возможно, что старин­нейшее название реки удержалось только за одним притоком. Аналогичный пример мы имеем с р. Рион.

Резюмируя сказанное, мы настаиваем на том, что зиги или зикхи – это племя, жившее до наших дней почти на тех же местах и во время до Р. X. и известное нам под однозвучным наименованием джиги, джихк, джики, а с грузинским «эт» – джнгеты.

Кроме них на побережье мы часто встречаем в соедине­нии с гениохами и зигами племя ахеев или ахаии. И это постоянное упоминание их лишь в связи с гениохами почти у всех древних писателей Эллады, Рима и Византии невольно рождает вопрос: не являлись ли и они одним из абхазских племён?  Первые сведения о них мы находим ещё у Скилакса Карианденского, как о соседях гениохов; у Аристотеля (384–322 до Р. X.) в «Politica»: «...Есть много народов, которые склонны убивать людей и съедать их, как, например, ахеи, гениохи и др...»; у Салюстрия (I век до Р. Х.) как об одном из самых диких народов, принуждённом по причине бедности страны жить разбоем. С известиями, встречающимися у Страбона, мы отчасти познакомились по приведённым нише выпискам. Веллей Патеркул (19 г. до Р. X. – 40 г. по Р. X.) в своей  «Historiae Romanae» говорит об ахеях (одновременно и о гениохах), как о народе, живущем «на правом и крайнем берегу Понта, против которых и в стране которых против Митридата Евпатора победоносно выступал Помпей». Говорит о них и Помпоний Мела, упоминая их имя вслед за гениохами. Плиний в «Historia naturalis» записал: «...а за ними (валлами и суанами) до моря живут некоторые племена гениохов и ахеев…». Дионисий Периегет в «Orbis descriptio», как мы уже говорили, устанавливает их пеласгийское происхождение: «…воинственные ахеи, которые некогда, занесён­ные южным и западным ветрами, приехали сюда от Ксанты и Идейского Симоента, сопровождая после войны (с Троей) моего царя, сына Аретия. Их соседи и гениохи и зиги также иеласгийского происхождения...». Аппиан (II в. до Р. X.) в своей истории, говорит о них то, как о противниках Митридата, от которых он сильно пострадал, то, как о его союзниках вместе с гениохами, то вновь, как о противниках, но уже сильно пострадавших от него. Находим мы ахеев и у Клавдия Птоломея и Аммиана Марцелина.

У Арриана и Клавдия Птолемея мы находим и приблзительно в одном месте городок Ахею. У Арриана же встре­чается и река Ахеус, но не в Ахее, а  между   зикхами и санихами.

Вопросом о происхождении ахеев  много занимались в прошлом столетии.

Барон Услар рассматривает вопрос об ахеях, но своего мнения не высказал.

Дюбуа де Монпере и Властов считают ахейцев натухайцами. Граф  Потоцкий в своём «Voyaqe dans les steppes d'Ast­rakhan et du Caucase» считает ахеев за абхазцев.

Де Сен-Мартен («Xouv. annales des voyaqes» за 1847 год) считает ахейцев абазинским племенем.

Кавказовед Л. Г. Лопатинский («Сборник сведений для описания местностей и племён Кавказа») говорит по этому вопросу следующее: «абхазцы были известны древним писа­телям под названием Azaioi (т. е. ахеи); это слово я сбли­жаю с абхазским рел7а – крестьянин». Лопатинскин в дан­ном случае ошибается. Рел7а – не крестьянин, а мамалыжник. И гораздо легче предположить происхождение этого наименования от абхазских слов ах – винная гуща, аха – каштан, ага – море, р\цр – мех, рцр\ – враг и уа – суффикса, означающего люди, человек.

Основываясь на этом, кратко изложенном материале, мы думаем, что вполне возможно причислить ахеев к абхазским племенам, причём районом расположения ахеев, нам кажется, нужно считать северную часть современной Абхазии, где-нибудь около р. Бзыбь, которая, как мы упоминали, по всей вероятности, Арриановская Ахеус.

Меотов, синдов, керкетов (черкесов), керкетидов, гелонов и других мы относим к тем небольшим племенам и народам западногорской группы, которые жили по восточным берегам Азовского и Чёрного морей.

Подводя итоги, мы говорим, что абаски, апсилы, дандары, кораксы, гениохи, дзихи и ахеи древних писателей являлись составными частями абхазского народа времён дохристиан­ской эры и её первых веков.

Чтобы помочь читателю разобраться в размещении классиками племён и городов на побережье, мы прилагаем таблицу – сводку, составленную на основании сообщений Скилакса Карианденского, Геланика, Страбона (три таблицы), Помпония Мела, Плиния (две таблицы), Дионисия Периегета Арриана (две таблицы), Аппаина, Клавдия Птоломея (отсуствие литографии не даёт нам возможности отпечатать карту) и Аммиана Марцелина.

Примечания

[1] «Перипл моря, омывающего Европу, Азию и Ливию, Скилакса Кариандского». Слово «перипл» означает плавание вокруг всего берега, замыкающего море.

Кудрявцев К.Д. Сборник материалов по истории Абхазии. Сухум. 2008.