ИСТОРИЯ И КУЛЬТУРА АБХАЗИИ

Виталий Шария

1993 г.

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

Виталий Шария

Абхазская трагедия

Сборник

ТРЕУГОЛЬНИК «АБХАЗИЯ—ГРУЗИЯ—РОССИЯ»

Жители Абхазии и особенно десятки тысяч беженцев —  как внутри республики, так и выехавшие за ее пределы, — жили ожиданием 3 сентября, когда в Москве должна была состояться встреча руководителей России, Грузии, Абхазии и республик, краев и областей Северного Кавказа. К сожале­нию, надеждам, которые на нее возлагались, не суждено было сбыться. Принятые на встрече в московском «Президент отеле» решения не могли положить конец войне в Абхазии. С самого начала стало ясно, что имперская солидарность в данном случае возобладала и сценарий встречи составлен явно в угоду Шеварднадзе. Руководству Абхазии откровенно выкручивали руки, заставляя подписать Итоговый документ, в котором был обойден ключевой момент, необходимый для установления мира в регионе - незамедлительный вывод с территории Абхазии войск Госсовета Грузии. Вместо этого в документе фигурировало весьма туманное положение о «пе­редислокации войск из зоны конфликта», после которой Во­оруженные силы Республики Грузия там не должны превы­шать «согласованного уровня, необходимого для достижения целей данного соглашения»...

Вот небольшие выдержки из    стенограммы    Московской встречи, дающие наглядное представление об атмосфере, ко­торая там царила: «В. Г. Ардзинба. Борис    Николаевич, в Вашем обращении к руководству Грузии и Абхазии сказано о незамедлительном выводе войск    и    прекращении    боевых действий. Б. Н. Ельцин. Это имеется в виду и в этом докумен­те. В. Г. Ардзинба. В данном документе этот вопрос не ре­шается. Б. Н. Ельцин. Нет, решается. Каждый интерпретиру­ет как хочет. Я как Президент интерпретирую именно так   и гарантирую позицию России ни в коем случае, чтобы интере­сы Абхазии не были ущемлены после нашего сегодняшнего подписания документа... В. Г. Ардзинба. Я думаю, это политика силового давления, которая ни в коем случае не учиты­вает интересы Абхазии. Насколько я понимаю, тогда    надо было просто направить нам документ, который вы подписали не учитывая наши интересы... Б. Н. Ельцин. Не может Президент Российской Федерации позволить себе каждую строч­ку выискивать, где, что и как. Мы решаем общие принципи­альные вопросы...»

Владислава Ардзинба  начинают уговаривать подписать оглашение руководителя северокавказских   республик Он просит полчаса... хотя бы 15 минут, чтобы   вновь посоветоваться с членами абхазской делегации...

Благодаря средствам массовой информации многим па­мятен эпизод, когда уже после подписания соглашения Ель­цин пытался организовать перед теле- и фотокамерами дру­жеское рукопожатие Ардзинба и Шеварднадзе. Нелегко было абхазскому лидеру найти в себе душевные силы, чтобы не сорвать затеянный церемониал.

6 сентября, по возвращению в Гудауту, представлявшие абхазскую сторону на встрече Владислав Ардзинба и член Президиума Верховного Совета РА Константин Озган прове­ли пресс-конференцию, на которой объяснили мотивы, по которым они пошли на подписание Итогового документа. Глав­ным моментом, внушавшим некоторые надежды, была статья 10 документа: «Стороны будут содействовать возобновлению к 15 сентября 1992 года нормальной деятельности законных структур власти Абхазии». Вместе с тем, отвечая на вопросы журналистов, Владислав Ардзинба отметил, что «переезд Верховного Совета и правительства республики в столицу Абхазии возможен только в том случае, если из города будут полностью выведены войска Госсовета с техникой. Если к 15 сентября этого не удастся сделать, мы будем оставаться в Гудауте, так как не намерены работать под «охраной окку­пантов».

8 сентября в Абхазию из Москвы прибыла комиссия по контролю за исполнением московских договоренностей. На гумистинском рубеже расположились российские наблюдате­ли за соблюдением соглашения о прекращении огня. 6 и 13 сентября в Сухуме проходили встречи рабочих групп с участием депутатов ВС Абхазии, а также 3. Лабахуа, А. Анкваба, командующего абхазским ополчением В. Какалия...

Но очень скоро стало ясно, что грузинская сторона и не думает выполнять взятые на себя в Итоговом документе Мос­ковской встречи обязательства. Соглашение о прекращении огня с 12 часов 5 сентября ею постоянно нарушалось. Не собиралась она и способствовать восстановлению деятельно­сти конституционных органов власти Абхазии, то есть ее Верховного Совета во главе с Владиславом Ардзинба. Да было бы и очень странно ожидать от Шеварднадзе, Китовани, Иоселиани, Надарейшвили подобных действий, так как это в корне противоречило целям предпринятого 14 августа вторжения в Абхазию.

В общем, можно сказать, что Ельцин, сам того не желая., дал весьма точную характеристику многим положениям документа: «каждый интерпретирует как хочет». Шеварднадзе уже 5 сентября, выступая в Госсовете, обмолвился о статье 10 как о «рекомендации». Надарейшвили призвал к проведе­нию 14 сентября в контролируемом грузинскими войсками Сухуме сессии ВС Абхазии, которая по его словам, должна заявить о своем самороспуске - причем даже в случае не­явки «абхазской фракции». Но поскольку проведение сессии количеством депутатов, которое сильно не дотягивало до простого большинства, (как и само принятие решения о ее созыве), не укладывалось ни в какие правовые рамки, от этой идеи пришлось в конце концов отказаться. Тем не менее спу­стя некоторое время — скажем об этом забегая вперед -в Сухуме был разыгран очередной фарс: на собрании группы депутатов парламентов Абхазии и Грузии и «представителей общественности» оккупированной территории РА избрали «Председателя Совета Министров Автономной Республики Абхазия» - Тамаза Надарейшвили (и это при живом, как говорится, Предсовмина, работавшем в Гудауте), а собкор по Грузии «Новостей» телеканала «Останкино» Нана Гонгадзе, побив все рекорды цинизма, преподнесла это как... вы­полнение статьи 10 Итогового документа, т. е. возобновление нормальной деятельности законных структур власти.

Почему с самого начала было трудно рассчитывать на то, что в Москве примут иной, не мертворожденный Итоговый документ? Почему в ходе дальнейших событий вокруг грузи­но-абхазской войны не раз проявлялось столько недоговорен­ностей, порой двусмысленностей, постоянного лавирования со стороны различных действующих лиц этой исторической драмы? На данные вопросы не ответить без хотя бы краткого анализа сложной расстановки политических сил в треуголь­нике «Абхазия—Грузия—Россия».

Давно находящиеся под влиянием русской культуры, аб­хазы вместе с т. н. русскоязычным населением Абхазии тяго­теют к России, ищут в ней защитника и покровителя  (абха­зы, кроме того, не хотят быть отрезанными государственной границей от северокавказских братьев    по    крови — адыгов и абазин). Обиды прошлого века со стороны царской    России сегодня для абхазского народа    давно    перевернутая страница истории, со стороны же Грузии подавляющее его   большинство видит угрозу своему национальному выживанию.

О каком компромиссе между противоборствующими сторонами могла идти речь на Московской встрече, если абхазы ожидали не только решения о немедленном выводе войск Госсовета Грузии с территории Абхазии, но и осуждения Госсовета как агрессора, а также возмещения им огромного мате­риального ущерба, нанесенного Республике Абхазия; грузинская же сторона явно посчитала бы себя «обманутой» если б ей пришлось так просто отдать все завоеванное (пусть и почти без боя) в Абхазии!

В Грузии при абсолютном единодушии по «абхазскому вопросу» («Абхазия — неотъемлемая часть Грузии», «Не отдадим ни клочка нашей, грузинской земли!» и т. д.) относительно России царят очень разные подходы. На волне национально-освободительного движения здесь в свое время получили развитие в части общества антирусские, антироссийские настроения. Широко распространено также убеждение, что за действиями «абхазских сепаратистов» стоят исключительно происки имперской России, которая вновь покушается на независимость Грузии. Именно так заявил, например, в конце августа 1992 года в штаб-квартире НАТО в Брюсселе лидер национал-демократической партии Грузии Георгий Чантурия. Иными словами, если следовать этой логике, абхазы вовсе не борются за свободу, как боролись за свою свободу грузины, а озабочены лишь тем, как бы угодить злому дяде из Москвы и помочь ему в его кознях. Любопытно, что Ше­варднадзе, часто выслушивавший от своих оппонентов-радикалов типа Ираклия Церетели обвинения в «русофильстве» тоже порой пускался в рассуждения о «внедряемой имперской машиной по капле в сознание абхазского народа «бацилле» сепаратизма». Что это, как не калька с какого-нибудь выступления 89—91 годов Алксниса, Петрушенко, Жириновско­го, в котором разоблачались зловещие планы западных спецслужб и доказывалось, что распад СССР - дело рук не литовцев, латышей, грузин и украинцев, а жителей Вашингтона... Правда, Шеварднадзе при критике действий российской стороны обязательно старался подчеркнуть, что речь идет о «реакционных силах в России». Доходило до того, что иные «политологи» вещали о борьбе против абхазского ополчения как о борьбе против «красно-коричневых».

Но ситуация, конечно, не так проста, чтобы можно было вогнать ее в ту нелепую схему («раз Жириновский — на стороне Абхазии, значит абхазы — сторонники Жириновского»), которую пытались навязать миру грузинский   лидер    и   его присные. Что ж, при острой нехватке аргументов им прихо­дится, как утопающему за соломинку, хвататься и за такие...

Да   Россия и впрямь слишком велика и политически про­тиворечива  чтобы можно было однозначно охарактеризован, ее позицию в этой войне. Начать с того, что Северный Кавказ, поднявшийся на защиту Абхазии, — это ведь тоже Россий­ская Федерация... Среди рядовых российских граждан (если человек вообще осведомлен о ситуации), без сомнения, пре­обладают симпатии к Абхазии— даже просто на эмоциональ­ном уровне: во-первых, как естественная ответная реакция на «русофильство» абхазов и «русофобию» многих представите­лей грузинской общественности; во-вторых, как естественное движение души в защиту более слабого, когда «сорок пошли на одного». Однако, в сфере политики здесь оказалось очень много привходящих обстоятельств. Парадокс: казалось    бы, именно демократы, исходя из принципа права наций на са­моопределение, прав человека и очевидного для наблюдате­лей факта, что вводом войск в Абхазию Грузия пошла на си­ловое решение политических проблем, должны были безого­ворочно поддерживать абхазскую сторону. На деле же истин­ными последователями взглядов покойного Андрея Дмитри­евича Сахарова, противниками как имперского, так и миниимперского мышления   (во всяком случае    активно    заявив­шими об этом) оказались в демократическом лагере одинокие фигуры: вдова академика Елена Боннэр, политик и ученый Галина Старовойтова, писатель Андрей Битов. Осудило дейст­вия Шеварднадзе и движение демократических реформ. Но в целом... В который раз приходится убеждаться, что в полити­ке, увы, превалируют не принципы, а иные  соображения:  целе­сообразности,  союзничества,  конъюнктуры...  Во  взаимоотно­шениях демократической России и Грузии с некоторых пор к синдрому «9 апреля 1989 года» добавился и синдром   Ше­варднадзе   (выступать против  Шеварднадзе,  недавнего    со­ратника на «баррикадах» августа 1991 года в Москве, приз­нанного в международном сообществе «миротворца» - это, по мнению многих, выступать против демократии). Явствен­но ощущалось и опасение, что попытка защитить абхазов бу­дет воспринята на Западе как реанимация имперских устре­млений России, претензий ее на роль жандарма — и Шеварднадзе активно этим опасением пользовался, стремясь склонить российское внешнеполитическое ведомство к прогрузинской позиции.

В то же время примитивная, но неискоренимая логика политичсской борьбы, по которой «враг моего врага - мой друг», глобальный расклад противоборствующих сил в пост­советском пространстве сделали активными союзниками аб­хазов оппозицию в РФ - русских национал-патриотов и коммунистов, которые нередко объединяют себя в понятие «государственники» и которых Объединяет ностальгия по СССР. При этом нетрудно заметить, что для многих из них Абхазия превращалась лишь в аргумент в собственной политической борьбе, а до бед ее народа, им, собственно, было мало дела.

 Были и другие, кроме «партийных», моменты, влияющие на позицию российского руководства. С одной стороны, осо­знание того, что чересчур рьяная забота о «сохранении цело­стности Грузии» ведет отнюдь не к упрочению федеративных связей внутри самой России, а, напротив, к дестабилизации в ее северокавказских республиках. Элементарное рассужде­ние: не лучше ли иметь на границе с Краснодарским и Ставропольским краями благодарного союзника, чем агрессивное государство, где антироссийские настроения сочетаются с бесконечными кровавыми разборками правящих группиро­вок? С другой стороны — нежелание ставить под удар пол­миллиона русскоязычного населения Грузии или, скажем, та­кой сугубо прагматический подход: важнее не ссориться с грузинами, поскольку их в сорок раз больше, чем абхазов. (Последнее нашло выражение в весьма откровенном выска­зывании руководителя независимой миссии гражданской дипломатии МИД России, посетившей Абхазию в феврале 1993 года: Абхазия слишком мала для России, чтобы при выборе — Абхазия или Грузия — учитывать ее интересы).

Противоречивость позиции России весьма наглядно проявилась и в роли ее армии. С одной стороны Закавказский военный округ (его командование находится в Тбилиси) со­гласно договоренностям, по которым Грузии выделялась часть имущества бывшей советской армии -- хотя на встрече в Ташкенте было оговорено: не передавать его государствам, имеющим неурегулированные внутренние конфликты, вооружил грузинские войска для вторжения и продолжал вооружать их в дальнейшем. Известна радиограмма командующего ЗакВО В. Патрикеева 14 августа 1992 года, когда

самолеты российской части в Бамборе (близ Гудауты) отогнали вертолеты войск Госсовета, бомбившие Сухум: «Поче­му мешаете работе бортов?» Откровенно прогрузинскую по­зицию занимал зам. командующего ЗакВО С. Беппаев. С другой стороны, группировка Российских войск в Абхазии, которая не подчиняется командованию ЗакВО, сделала мно­гое чтобы не дать задушить народ Абхазии *).

24—25 сентября 1992 года сессия Верховного Совета Рос­сийской Федерации обсудила вопрос «Об обстановке на Се­верном Кавказе в связи с событиями в Абхазии» и приняла постановление, в котором, в частности, было сказано: «Решительно осудить политику руководства Грузии, пытающегося путем насилия решить проблемы межнациональных отношений и потребовать от него немедленного прекращения вооруженных действий, вывода воинских формиро­ваний с территории Абхазии, соблюдения основных прав и свобод человека... Приостановить передачу Грузии вооруже­ния, боевой техники, боеприпасов, частей и соединений Во­оруженных Сил Российской Федерации, а также прекратить передачу Грузии вооружения, боевой техники и боеприпасов по ранее заключенным контрактам. Воздержаться от заклю­чения с Грузией экономических соглашений впредь до урегу­лирования конфликта в Абхазии». Примечательно, что это постановление было принято в ВС подавляющим большинст­вом голосов: поддержка народа Абхазии объединила на этот раз в парламенте Российской Федерации и «правых», и «ле­вых», в том числе таких, например, идейных противников, как С. Бабурин и М. Молоствов.

Как раз в этот день, 25 сентября, Эдуард Шеварднадзе, путая ударения в слишком мудреных для себя «ученых» словах, выступал на Генеральной Ассамблее ООН    в Нью-Йорке. Текст, как всегда составленный для него командой поднаторевших в своем деле референтов, был рассчитан    на то, чтобы произвести на аудиторию «неизгладимое впечатле­ние», но не обошлось без конфуза. Эмоции у Эдуарда Амвросиевича взяли верх над всем остальным и слишком прозрачное  уподобление им малочисленных народов лилипутам,   которые опутывают Гулливеров, вызвало у многих замешательство, так что даже российская «Независимая газета», весьма зависимая от грузинского лобби в Москве, предпочла, печатая текст речи, сделать стыдливую купюру в соответствую­щем месте.

Узнав о постановлении Верховного Совета России по дороге из Нью-Йорка в Москву, взбешенный Шеварднадзе по­спешил встретиться для «выяснения отношений» с Борисом Ельциным. Встреча происходила за закрытыми дверьми, но многое позволяет сделать вывод, что свести неоднозначность позиции России относительно грузино-абхазской войны к противостоянию исполнительной и законодательной ветвей ее государственной власти - значит явно упростить ситуацию.

В средствах массовой информации появились сообщения о намечаемой на ближайшее время новой встрече Ельцина, Шеварднадзе и Ардзинба — на борту российского военного корабля в Сухумском морпорту, однако она так и не состоялась.

Шеварднадзе в это время был озабочен парламентскими выборами в Грузии. На всякий случай законом о выборах было установлено, что для избрания Председателем Верхов­ного Совета Грузии ему, единственному кандидату, достаточ­но набрать треть голосов из принявших участие в голосовании, а тех, в свою очередь, чтобы выборы считались действи­тельными, достаточно трети от числа лиц с избирательным правом. 11 октября мечта Шеварднадзе сделать наконец-то свою власть легитимной осуществилась. Сплоченный борьбой с «внешним врагом», грузинский народ так же дружно, как полтора года назад за Гамсахурдиа (судя по официальным итогам — даже еще более дружно), проголосовал за очередного «отца нации».

На фронтах абхазо-грузинской войны, однако, к тому времени произошли весьма неприятные для Шеварднадзе изменения.

Примечания

*) И в дальнейшем для политики России был характерен здесь т, н. "сбалансированный" подход,  тактика  уравновешивания.   Российское  правительство явно не желало решающей военной победы ни одной стороне, считая, что  обязательно повлечет за собой новый виток эскалации конфликта.

Виталий Шария. Абхазская трагедия. Сборник. 1993.

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании всегда ставьте ссылку