В раннеантичный период (VI — IV вв.) в хозяйственной и общественной жизни обитателей Абхазии происходят коренные изменения, которые были обусловлены в первую очередь дальнейшим развитием производительных сил и экономики в целом.

В этой связи прежде всего надо указать на дальнейшее развитие здесь металлургии железа. Изделия из железа уже в начале античной эпохи получили широкое распространение. Из него в основном изготовляли боевое оружье и орудия труда.

Железные предметы того периода богато представлены в могильном инвентаре и входят в состав даже самых бедных могил, что, по заключению A. Л. Лукина, «является показателем вполне завершившегося перехода к железу, уже широко и повсеместно используемого» 28.

Весьма характерен в этом отношении инвентарь некоторых могил, раскопанных М. Трапшем на Сухумской горе. Здесь были обнаружены мечи с прямыми поперечными перекладинами и сердцевидными перекрестиями, топоры-секиры с широкими лопастями, топоры-молотки, наконечники копий и дротиков и т. д.  (рис. XII). Следует отметить, что в некрополях на Сухумской горе, а также на горе Гуадиху совершенно отсутствует бронзовое

-----

28. Лукин, Материалы, стр. 78.
29. Трапш, Некоторые итоги, стр. 207.

[137]

оружье. Этот факт также определенно говорит об окончательном переходе от бронзы к железу 30. Произошло это примерно в VI— V вв. до н. э.

В хозяйственной жизни населения Абхазии того периода заметно возросла роль земледелия, которое процветало главным образом на склонах гор, в плодородных долинах и низменностях. В прибрежной полосе земледелие приобрело ведущую роль.

Рис. XII. Сухумская гора.
Железный инвентарь погребения:
1 — меч; 2 — втульчатый дротик; 3 — топор

Для обработки земли пользовались обычно деревянной сохой, в которую впрягали рабочий скот. Во время раскопок на горе Гуадиху были найдены железные сошники от такой сохи 31.

Сеяли, по-видимому, пшеницу, ячмень и особенно просо. Широкое развитие в Абхазии, как и по всей Колхиде, получила культура льна, о чем говорят многие античные авторы (Геродот и др.). Высокого уровня достигают виноградарство и виноделие, плодоводство и другие земледельческие культуры.

-----

30. Трапш, Краткий отчет, стр. 224.
31. Очерки, стр. 28.

[138]

Наряду с земледелием значительное место продолжало занимать скотоводство. В горных районах оно по-прежнему играло ведущую роль. Скотоводческое хозяйство, как и в предшествующую эпоху, имело в целом яйлажный характер, с сезонными перекочевками скота с побережья в горы и обратно.

Как свидетельствует костный материал, обнаруженный при раскопках в различных пунктах Абхазии, основными видами домашних животных были: корова, бык, овца, коза, свинья и др. Широкое распространение имела лошадь, которой пользовались как для перевозки тяжестей, так и для верховой езды 32.

Из других отраслей сельского хозяйства развиваются рыболовство, птицеводство, лесоразработки и т. д. Из источников видно, что продукты пчеловодства (мед, воск) и корабельный лес фигурируют в числе предметов, экспортировавшихся из Абхазии и всей Колхиды.

Значительно возросла в рассматриваемую эпоху роль различных ремесел и промыслов, особенно гончарного производства. Яркое представление о керамических изделиях местных мастеров дают обнаруженные на Сухумской горе материалы, которые относятся к античному времени. Найденные здесь сосуды (пифосы, амфоры, амфориски, канфары, килики, различные горшки, кувшины, кружки, миски, тарелочки, отвесы для ткацкого станка, кровельная черепица и др.) связаны с домашним хозяйством, а также с погребальными обычаями. Причем вся керамика (за исключением чернолаковой) носит яркие следы местного гончарного производства  33.

В IV—III вв. до н. э. близ Сухуми (совр. пос. Красный Маяк) существовал важный центр керамического производства. Здесь были вскрыты остатки гончарной печи, выложенной известковыми камнями 34. В трех местах рядом с гончарной печью обнаружены глубокие ямки конической формы, по-видимому для столбов. Это указывает на то, что печь была под крышей. Вокруг и вблизи разрушенной печи обнаружено большое количество фрагментов пифосов, амфор, горшков, обломков кровельной черепицы, строительные кирпичи квадратной

-----

32. Там же.
33. Каландадзе, Археологические памятники, стр. 88.
34. Трапш, Археологические раскопки, стр. 190 и сл.

[139]

формы, пирамидальные глиняные грузила, комки глиняного теста и т. д.

Видимо, здесь существовали специальные гончарные мастерские, производившие в большом количестве разнообразные керамические изделия. Можно предполагать, что эта продукция изготовлялась специально для сбыта и предназначалась главным образом для соседней Диоскурии  35.

Об одной особенности местного гончарного производства той эпохи Л. Н. Соловьев пишет: «Характерная черта развития местной керамики заключалась в том, что она не знает резких смен керамических типов и дает пример последовательного местного развития, принимающего извне лишь отдельные детали и технические приемы. Даже воздействие античной колонизации не нарушило этой внутренней закономерности развития»36.

Значительного для того времени развития достигло ткачество. Помимо остатков текстильной керамики на это указывают пирамидальные глиняные грузила — отвесы для вертикального ткацкого станка, пряслица и другие предметы, обнаруженные во время раскопок в районе Сухуми и других пунктов абхазского побережья 37.

Определенная часть ткацкой продукции, как видно, шла на продажу. Это подтверждается косвенно сообщением Геродота о том, что «они (колхи. — 3. А.) и египтяне одни обрабатывают лен и притом одинаковым способом... Колхидское полотно у эллинов носит название сардонического» 38.

Известное распространение должен был получить, разумеется, и кожевенный промысел, тесно связанный со скотоводством. Найденные во время раскопок на Гуадиху металлические сечки с округлым лезвием служили, как предполагает М. М. Трапш, для резания кожи 39, хотя, возможно, они выполняли и другие функции.

На начальном этапе античной эпохи (приблизительно VI — V вв.) на побережье Абхазии бытовал старый промысел добычи соли путем выпаривания ее из морской воды. Об этом свидетельствуют четырехугольные сосуды с

-----

35. Там же, стр. 201.
36. Соловьев, Селища, стр. 272.
37. Трапш, Археологические раскопки, стр. 192—193, 203.
38. Гулиа, Приложение второе, стр. 244.
39. Трапш, Некоторые итоги, стр. 215.

[140]

тканевыми отпечатками и огнеупорные глиняные рогатки, обнаруженные в пос. Красный Маяк и относящиеся к раннеантичному времени  40.

Однако около IV в. до н. э. в Абхазию, в частности в Диоскурию, стали завозить таврическую, соль (из Крыма) и с этого времени солеварные промысловые поселения на побережье стали быстро исчезать 41. Во всяком случае в культурных слоях в районе Очамчирского порта, относящихся к IV—II вв. до н. э., никаких следов текстильной керамики, характерных для солеварных промыслов, уже не обнаружено 42.

Развитие сельского хозяйства и различных ремесел привело к значительному росту разделения труда и специализации производства, что со своей стороны обусловило заметное увеличение избыточных продуктов, поступавших в торговый оборот как внутри страны, так и за ее пределы.

Внутренняя торговля по-прежнему выражалась в обмене между населением горных районов, с одной стороны, и прибрежной полосы — с другой. На побережье Абхазии возникают торгово-ремесленные пункты, куда горные жители поставляли продукты своего хозяйства (предметы скотоводства и охоты, мед, воск и др.) и обменивали их на нужные им товары — ремесленные изделия, соль и др.

Но особенно широкого размаха достигает в ту эпоху внешняя торговля, рост и развитие которой были тесно связаны с древнегреческой колонизацией Колхидского побережья.

Уже в VI в. до н. э. торговая жизнь Колхиды, а вместе с ней и Абхазии принимает регулярный характер 43. В этом столетии, а также в V—IV вв. До н. э. население Абхазии, как и всей Колхиды, развивает экономические связи в основном с собственно Грецией (с Афинами), а также с городами западной части Малой Азии (главным образом с Милетом) и островами. Ионического моря, с греческими городами Северного Причерноморья, а также со странами Ближнего Востока — Персией, Сирией и Египтом.

-----

40. Трапш, Археологические раскопки, стр. 187.
41. Соловьев, Селища, стр. 284.
42. Там же, стр. 279.
43. Инадзе, К вопросу о торговле, стр. 95 и сл.

 [141]

Следует также отметить, что через Закавказье проходил важный торговый путь из Индии в Европу. Одним из участков его была рионо-квирильская магистраль, с которой были связаны и города Абхазии 44.

На основе сведений античных авторов и археологического материала устанавливается, что из торговых центров Средиземноморья в Колхиду завозили главным образом художественную керамику, оливковое масло, вино, соль и др., из восточных стран — украшения, благовония и пряности. Взамен этих товаров Колхида поставляла лен и льняные изделия, корабельный лес, мед, воск, смолу, железо и т. д. 45.

Однако после завоеваний Александра Македонского (30—20-е годы IV в. до н. э.) в торговой жизни (как и в других сферах) Восточного Средиземноморья и Ближнего Востока происходят существенные изменения. Афины и города ионического бассейна потеряли значение, но зато важную роль стали играть города черноморского побережья Малой Азии — Трапезунт и главным образом Синопа. Как показывает анализ привозной керамики эллинистического времени (конец IV — I в. до н. э.), обнаруженной в различных пунктах Абхазии, большая ее часть поступала сюда из Синопы.

В эллинистическую эпоху не только усиливаются существовавшие ранее торговые связи Колхиды с Северным Причерноморьем и Ближним Востоком, но и устанавливаются новые экономические связи с рядом малоазийских и восточносредиземноморских центров — Пергам, Мегара и особенно Родос  46. Об этом свидетельствуют, в частности, и материалы, обнаруженные при раскопках в Сухуми, Эшера и в других пунктах Абхазии.

------

44. Лордкипанидзе, О транзитно-торговом пути, стр. 382.
45. Инадзе, К вопросу о торговле, стр. 123.
46. Там же, стр. 110—114.

[142]

В VI — V вв. до н. э. население, жившее на территории современной Абхазии, переживает значительный сдвиг и в своем социальном развитии. В этот период в прибрежной части Абхазии родовой строй под воздействием коренных хозяйственных изменений и глубокого имущественного расслоения среди общинников сменяется классовыми (рабовладельческими) отношени-

[142]

ями. Однако в горных районах страны устои первобытнообщинного строя сохранялись во всей полноте еще в течение длительного времени.

Около VI в. до н. э. образовалось Колхидское рабовладельческое царство, в котором органы родового строя «из орудий народной воли превращаются в самостоятельные органы господства и угнетения, направленные против собственного народа»  47. В состав Колхидского государства входила и значительная часть Абхазии.

Археологические находки в приморской зоне Абхазии свидетельствуют о далеко зашедшем процессе классового расслоения местного общества в V — III вв. до н. э. Весьма показательны в этом отношении материалы, добытые на горе Гуадиху, близ Сухуми  48. Изучение инвентаря раскопанных здесь могил свидетельствует о том, что часть погребений не содержала никаких вещей, а если они имелись, то состояли обычно из одного или двух-трех простых предметов (сосуды и пр.). Зато другая часть погребений включала значительное количество вещей, в состав которых, в частности, входили художественные изделия, сделанные с большим техническим мастерством, (перстни, браслеты, бусы и др.), а также различное боевое оружие — мечи, кинжалы, дротики и пр.

Наличие предметов вооружения в одних могилах («богатых») и полное их отсутствие в других («бедных») представляет собой конкретный показатель резкой социальной дифференциации населения. Оно свидетельствует о том, что здесь вооруженная сила уже отделена от основной массы народа, а это является важным признаком классовой организации общества.

На развитый институт частной собственности указывают находки в некоторых могилах Гуадиху особых перстней-печатей. Их применяли для скрепления как частных, так и официальных документов, а также для охраны и закрепления имущества их собственников  49. Поэтому есть все основания считать, что владельцы этих перстней-печатей принадлежали к богатой торгово-аристократической части населения  50.

-----

47.  Ф. Энгельс, Происхождение семьи, стр. 165.
48. Трапш, Краткий отчет, стр. 224—226.
49. Максимова, Античные печати, стр. 251.
50. Трапш, Краткий отчет, стр. 225.

[143]

Рис. XIII. Бронзовый перстень-печать из погребения на горе Гуадиху (Сухуми)

В VI—V вв. вследствие интенсивного развития внешней и внутренней торговли на территории Колхиды, в частности в Абхазии, получают широкое распространение местные серебряные монеты «колхидки», считающиеся одними из древнейших монет в мире. Они, видимо, чеканились колхидскими царскими властями 51.

Разнообразие типов и вариантов «колхидок», встречающихся в различных районах исторической Колхиды (в основном между Трапезунтом и Сухуми)  52, позволяет выделить их в совершенно самостоятельную группу античных монет. Наиболее распространенными среди них являются мелкие «триболы» с изображением человеческой головы на одной стороне и головы быка на другой. Из других местных монет, распространенных в Абхазии того периода, укажем на монету колхского царя Савлака, ранее приписываемую вождю восставших рабов Боспора скифу Савмаку. По поводу ее происхождения Капанадзе пишет: «Что же заставляет относить эту моменту к нумизматическим памятникам Колхиды? Первое, что обращает на себя внимание,— это твердо зафиксированные случаи находок этих монет в районе Сухуми, причем в обоих случаях совместно с «колхидками». Затем следует отметить поразительное типологическое сходство оборотной стороны этих монет с изображением быка на «колхидках», а с лицевой — с изображением, помещенным на драхме Аристарха Колхского. И, наконец, надо принять во внимание вполне определенное указание Плиния о существовании в древней Колхиде басилевса с именем Савлак, которое, как выясняется, сохранилось среди жителей нынешней Абхазии в форме Саулах. На основании этих признаков, не оставляющих

-----

51. Капанадзе и Голенко, К вопросу о происхождении колхидок.
52. Капанадзе, Грузинская нумизматика, стр. 31.

[144]

места для сомнений, монеты Савлака теперь признаны колхидскими и датированы II в. до н. э.» 53.

Широкое распространение «колхидок» и других монет указывает на высокий для того времени уровень развития в Колхиде денежного хозяйства, которое, как известно, абсолютно несовместимо с родовым строем.

Приведенные выше данные свидетельствуют о том, что в V—III вв. до н. э. население ведущих районов Абхазии по своему хозяйственному положению и социальному составу было неоднородным и отличалось классовой дифференциацией, которая в тех исторических условиях по своему типу могла носить лишь рабовладельческий характер. Следует вместе с тем подчерк-нуть, что в рассматриваемый период в Колхиде господствовала не развитая рабовладельческая формация, а раннерабовладельческий строй, при котором ведущий рабовладельческий уклад сочетается с сильными пережитками патриархально-общинных отношений, а в ряде горных районов страны, как выше отмечалось, по-прежнему сохранялся родовой быт.

О социальной природе Колхиды VI—III вв. Г. А. Меликишвили пишет следующее: «Колхидское царство... являлось раннеклассовым, раннерабовладельческим государством. Это было сравнительно неразвитое классовое общество, в котором еще весьма сильны были пережитки первобытнообщинных отношений, количество рабов и ареал их использования были очень ограничены и основными производителями материальных ценностей являлись все еще объединенные в сельские (территориальные) общины свободные и полусвободные общинники». Вместе с тем Колхидское царство «являлось сравнительно небольшим островом среди окружающего населения, стоявшего на более низкой ступени общественного развития и все еще жившего в условиях родового строя» 54.

Следует, однако, отметить, что социально-экономическая характеристика античной Колхиды не может быть ограничена приведенными выше сведениями. По-видимому, в приморских городских центрах Колхиды той эпохи (Фазис, Диоскурия) существовала другая форма рабовладельческих отношений. Здесь, надо пола-

-----

53. Там же, стр. 41.
54. Меликишвили, К истории древней Грузии, стр. 251

[145]

гать, рабовладельческие отношения были более развиты, чем во внутренних районах страны. Можно допустить, что рабовладельческий строй этих городов по уровню своего развития приближался к ступени так называемого античного рабства, значительно более высокой, чем ступень восточного рабовладельческого общества, на которой стояли в целом местные государственные образования древней Грузии.

[146]