Хозяйство.

Значительный шаг в неолитическую эпоху, в особенности «а ее заключительном этапе, сделало в своем развитии земледелие. В поздненеолитических стоянках Кавказа наблюдается почти полное исчезновение микролитической техники обработки камня, однако широко распространены земледельческие орудия. На стоянках в районе Сочи—Адлера встречается очень много мотыг, изготовленных из расколотых вдоль галек. В западногрузинских стоянках того периода (Сатаплиа, Тетрамица и др.) найдены многочисленные плоские полированные топоры, двухстороннеобработанные вкладыши для серпов, зернотерки и т. д. Земледелие в тот период находилось в полном расцвете, что и могло вызвать исчезновение некоторых старых и появление новых орудий.

Земледелие занимало ведущее место и в хозяйствен-ной жизни кистрикской неолитической общины. На это указывает обилие так называемых мотыг-горбушек, которые получались путем откалывания от длинного края овальных галек. Один из концов такого отщепа отбивался поперек, в результате чего получалась пятка, упиравшаяся лри креплении орудия в уступ рукоятки. Рабочий конец мотыги не подправлялся.

Из других орудий, связанных с земледелием, большой интерес представляют зернотерки, формой и размерами напоминающие удлиненные или округлые ковриги хлеба. С плоской стороны они были прямолинейно оттесаны и подвергнуты точечной оббивке. При неподвижной установке одного такого камня плоскостью вверх и покрытии его вторым камнем плоскостью вниз получалась примитивная мельница двуручного действия, являющаяся, по мнению А. Л. Лукина, прототипом еще бытующей у коренного населения Абхазии ручной мельницы 98.

Другой важной отраслью хозяйства обитателей Абхазии рассматриваемого периода было рыболовство. Основным орудием рыбной ловли были костяные гарпуны. Эти плоские зубчатые остроконечники всаживались тыльной

----

98. Там же, стр. 260.

[44]

 частью в расщепленное древко. Когда крупный лосось, пораженный гарпуном, уходил вглубь, бечева, привязанная к наконечнику, разматывалась и рыболову, в руках которого находилось древко с другим концом бечевки, оставалось только осторожно подтягивать к себе слабеющую рыбу 99.

В верхних слоях Хупынипшахва костей рыб встречается еще больше, чем в предшествующих, и, кроме того, наряду с крупными позвонками начинают встречаться и более мелкие, что можно объяснить применением гарпунов малого размера и, может быть, даже удочек. Их лезвиями могли служить миниатюрные орудьица из кремня в виде сегмента или трапеции с шипообразными концами.

Большое место занимало рыболовство и в жизни обитателей Кистрикского селища. Здесь источником рыбных ресурсов служило море. При морском лове рыбы кистряне применяли, очевидно, те грузила, которые в значительном количестве были обнаружены на территории селища. Грузила представляли собой плоскоовальные, плоскоокруглые гальки с выбитыми на противоположных сторонах выемками для удержания обвязки. Численно преобладают грузила среднего размера (250—300 г) 100.

Значительную роль, особенно в предгорной полосе Абхазии, продолжала играть охота на диких зверей. Обилие разнообразных микролитических орудий в мезолитических слоях Хупынипшахва позволяет предположить, что некоторые из них употреблялись в качестве наконечников стрел. Лук и стрелы в тот период получили широкое распространение.

Как видно из костного материала, обнаруженного в пещере Ква-Чара, объектом охоты были тур, дикий ба-ран, пещерный медведь и др. Изучивший этот материал палеонтолог Н. О. Бурчак-Абрамович высказывает пред-положение, что пещерный медведь в условиях Абхазии раннемезолитического периода нашел для себя наиболее благоприятные условия существования и мог здесь жить дольше, чем в других местах своей некогда обширной области распространения 101.

-------

99. Соловьев, Об итогах, стр. 260.
100. Лукин, Неолитическое селище Кистрик, стр. 256.
101. Бердзенишвили, Новые данные, стр. 168—169

 [45]

Следует, однако, отметить, что в эпоху развитого неолита, в связи с выдвижением земледелия на первое место, значение охоты как хозяйственной отрасли систематически уменьшается. Одним из показателей этого является постепенное исчезновение в поздненеолитических кавказских стоянках микролитических наконечников стрел  102. Это обстоятельство относится в первую очередь к хозяйственной структуре приморских неолитических селищ. Так, например, хотя члены кистрикской общины к занимались охотой (об этом свидетельствуют некоторые типы орудий), но она не играла в их жизни существенной роли.

На неолитической стадии развития общества из охот-ничьего промысла возникает первоначальное скотоводство. По некоторым данным можно предположить, что обитатели Кистрика уже освоили начатки животноводства, но оно еще не занимало значительного места в их экономике.

Определенное место в хозяйстве приморского неолита занимало по-прежнему собирательство растительной пи-щи. Некоторые клинообразные орудия, часто встречающиеся на Кистрике, могли применяться для выкапывания съедобных растений. База кормового собирательства кистрян значительно увеличилась наличием рядом с поселением большой отмели, на которой они систематически добывали устриц и мидий, о чем свидетельствуют обнаруженные в разных местах селища остатки раковин.

Жители Кистрикского селища были уже знакомы с гончарным производством. Древнейшие сосуды селища имели плоские массивные донья и почти вертикальные или с небольшим отвалом стенки. Общая их форма, вероятно, была близка к баночной, с прямыми округлыми или заостренными и слегка вогнутыми краями. Общие размеры сосудов были разнообразны, от миниатюрного, не более 5 см в диаметре, до сосуда, сохранившееся дно которого имеет в поперечнике почти 17 см. Высоту сосудов по характеру обломков определить нельзя.

Тесто этих сосудов грубого замеса на морском песке. Формовка осуществлялась вручную. Цвет черепков красный или бурый с темно-серым или беловатым налетом.

К древнейшему слою кистрикской керамики относится также один обломок с гладкой отвесной прямолиней-

-----

102. Формозов, Этнокультурные области, стр. 86.

[46]

ной стенкой и плоским дном, принадлежащий, видимо, сосуду прямоугольной формы.

Остальная керамика селища представлена образцами, хорошей сохранности. Черепки этой категории говорят о большом разнообразии сосудов селища по размерам, форме, сортам глины, примесям к формовочной массе, приемам обработки и т. д. Цвет черепков также разнообразен, но преобладает чернолощеная керамика. Многие сосуды украшены своеобразным орнаментом.

Говоря о кистрикской керамике, A. Л. Лукин заключает: «Пред нами следы развития гончарного дела от примитивного мастерства до выработки крупных сосудов.... притом, судя по уверенности линий и равномерной толщине черепков, на заключительном этапе, быть может, уже сработанных на круге»  103.

На Кистрикском селище сохранились также следы текстильного производства. Находка пряслица, а также грузил, которые могли применяться при прядении, со всей очевидностью указывают на существование этого промысла. На территории селища были обнаружены, кроме того, остатки так называемой тканевой керамики, распространившейся в более позднее время, но, возможно, возникшей уже в иоздненеолитическую эпоху.

Особо важное значение, как отмечалось выше, следует придать факту наличия в неолитическом комплексе Кистрика свинцовых обоймиц, покрытых глубокой патиной. Свинец, как видно, подвергался холодной обработке с приемами камнеобрабатывающей техники. По поводу этой находки А. Л. Лукин пишет: «Опираясь на прочную датировку селища, мы, возможно, должны будем несколько изменить свои представления о порядке зарождения примитивной металлургии Юго-Западного Кавказа, так как исключительная уникальность обоймиц, характер их обработки, древность, свидетельствуемая мощным слоем патины, наконец, невозможность связать их по Кистрику с каким-либо иным вещевым комплексом, утверждают их положение в перечне неолитического инвентаря. Вполне последовательно, что человек неолита начал свое знакомство с самого мягкого, самого ковкого и самого легкоплавкого из них, перейдя на следующей ступени к широкому освоению металла» 104. Насколько приведенное

-----

103. Лукин, Неолитическое селище Кистрик, стр. 281.
104. Там же, стр. 283.

[47]

положение является правильным, это покажут будущие исследования.

В эпоху неолита поселения принимают уже характер относительно прочной оседлости. С развитием хозяйства численность обитателей стоянок систематически растет, что подтверждается материалами Кистрикского селища. Судя по развитию ведущего орудия—шлифованного топора, можно говорить о длительном периоде существования неолитического поселения на берегах Кистрика, а по облику орудий и местам их залегания устанавливается, что вначале кистрикский поселок был невелик и разрастался постепенно, в связи с увеличением числа членов общины и усложнением ее хозяйственно-технической базы.

Описанная выше хозяйственная система преимущественно относится к так называемому «береговому неолиту». В свое время неолит, видимо, неплохо был выражен по всему черноморскому побережью Кавказа, но в силу тектонических смещений, при положительном движении береговой линии, большинство этих поселений снесено морем. Не исключено, однако, что в ту же эпоху неолитическая культура развивалась в предгорных и горных районах Абхазии, в частности на базе прежних верхнепалеолитических и мезолитических поселений. Как правильно замечает А. Лукин, не все родовые коллективы ушли к морю в результате улучшения общих хозяйственных условий. «Мы вправе ожидать, — пишет он, — выявления следов и пещерного неолита и следов открытых горных неолитических стоянок, население коих существовало, главным образом, охотой и собирательством» 105. Материалы соседних областей Западной Грузии и сочи-адлерского района, где памятники неолита обнаружены и вне береговой полосы, наглядно подтверждают такую возможность.

В качестве примера можно привести некоторые сведения о хозяйственной структуре «горного неолита» по данным грота Очажного Воронцовской пещеры (в верховьях р. Кудепсты). Обозрение инвентаря Очажного грота убеждает, что основным занятием его обитателей была охота. Большинство кремневых и костяных орудий составляет всякого рода острия, проколки и скребки для обработки и сшивания шкур,, дротики и стрелы для охоты, что особенно показательно, поскольку на морском по

-----

105. Там же, стр. 284.

[48]

бережье этой части Кавказа находка наконечников стрел представляет большую редкость. Лесной топор, совершенно необходимый для охотника, служил также орудием собирательства; при помощи его можно было выкапывать корни растений, а также добираться до диких фруктов и орехов.

Круглый терочник с ямочкой посередине, небольшая зернотерка и две кремневые мотыжки говорят и о существовании здесь в небольших размерах земледелия.

Ткацкие пряслица указывают на обработку шерсти, являвшейся продуктом скотоводства. В тот период, как видно, стал уже практиковаться отгон скота на лето в горы, в чем проявлялись новые передовые тенденции хозяйства, чуждые еще обитателям побережья, имевшим только зачатки скотоводства  106.

О сравнительно высоком для того времени уровне развития скотоводства в условиях «горного неолита» свидетельствуют остеологические материалы грота Сагвард-жиле (Терджольский район Западной Грузии). Здесь были найдены кости быка, свиньи, овцы, а также собаки  107.

Таким образом, в эпоху неолита было заложено начало хозяйственной дифференциации родовых общин. В то же время между обитателями горных и прибрежных неолитических поселений устанавливается (сначала спорадически, а затем все более и более регулярно) обмен производимой ими продукции.

Развитию обмена и установлению более тесного контакта между береговыми поселениями способствовала открытая прибрежная полоса. В конце неолитической эпохи происходит заметная регрессия моря, бухты постепенно заполняются выносами рек и берегсущественно выравнивается. Это способствует развитию сухопутного сообщения по единственно возможной в тех условиях естественной дороге побережья — морскому пляжу  108.

Значительная общность инвентаря неолитических селищ черноморского побережья Кавказа (Одиши, Кистрик, Нижняя Шиловка и др.) объясняется, надо полагать, не только сходством хозяйственно-географических условий быта, но и в известной степени наличием конкретных форм связей между обитателями этих селищ. 

-----

106.  Соловьев, Новый памятник, стр. 144.
107. Археология Грузии, стр. 63.
108. Соловьев, Новый памятник, стр. 137.

[49]