Сентябрь 1993 года.

10 сентября 1993 года

Ничего больше писать не хочу. Я заболела от перепадов настроения: то отчаяние и разочарование, то забрезжившая вдруг надежда и обратно. Боюсь, что не дождаться нам  освобождения. Всё очень тягостно! Надо переправить Дневник в Гудаута – дома держать его опасно. Завтра пойду к верхнему мосту у Гумисты.

Опять началось, и возникло желание и дальше описывать события. Так и не удалось устроить встречу у моста – заговорили опять пушки.

18 сентября 1993 года

Опять началась война – разрушен хрупкий, на ниточке висевший мир. А все потому, что грузинская сторона не выполняет важнейших пунктов сочинского соглашения: не вывезли технику, а так просто поломанную и свое личное и награбленное имущество, остальную попрятали, закопали, и главное – не пускают в Сухум ни прежнее правительство, ни беженцев – абхазцев. Обеспокоены они лишь тем, что не могут вернуться грузины – беженцы в зону Гагра и Гуадута. Между тем все грузины, бежавшие в восточную Грузию, вернулись почти все в Сухум.

И вот снова стрельба, еще сильнее прежнего. С каким ожесточением бьют они туда сразу возникшими откуда-то «Градами» и гаубицами (так вот «вывезли»). Круглые сутки бьют, как бы при этом говоря: «Вот вам, вот, только посмейте вернуться в Сухум!». И как им только не стыдно! По этой маленькой  горстке абхазцев бить с таким остервенением и злобой!? Может опять украинцев на помощь призовут? И не стыдно! Не могут справиться с горсткой.

Не знаю, не знаю, что нас ждет. Уцелеем ли мы теперь. Видимо, уже без взятия Сухума не обойтись, даже если это и грозит большими жертвами. Сюда по-другому они абхазцев не пустят! Надо же – таких же законных, и даже законнее их, жителей города, чем все они вместе взятые.

Хотя я не пойму, чем пушки могут решить вопрос взятия города. Лишь рушатся дома и гибнут мирные жители, а гвардейцы с их пушками все остаются целехоньки. Тут надо просто идти в атаку и брать город нахрапом. От пушек же гвардейцы никуда не побегут. Каждую минуту мы подвергаемся опасности от попадания снаряда в дом, в квартиру. Невозможно что-то сварить, света ведь опять нет, поесть спокойно. Нет хлеба. Валя Хашба дала мне горстку пшеничной муки. Смешала с манной крупой и сделаю лепешечки. Голод уже наступает на пятки, а тут опасность от обстрелов. Так и не смогла я устроить свидание с кем-нибудь из своих гудаутских родственников на Гумистинском мосту. Не успела, опять заговорили пушки. Опять ни воды, ни света, ни хлеба и пушки грохочут круглые сутки. Установила печку. Она очень хорошая, по крайней мере, зимой смогу согреться и от щепочек, если и нет дров. Цены на овощи невообразимые. Но купила на нашем «пятачке» помидоры по 2.000 куп.за  кг. Получила пенсию 9.300 куп. И уже от нее осталось лишь 3.000. А ничего в сущности я и не купила стоящего. Овощей нет, фруктов не ем, хлеба нет, муки – тоже. Опять я сплю на полу ванной комнаты. В нашем доме сосед по фамилии Маргания, зовут Гриша. Мегрел.  Он ударил свою русскую соседку лишь за то, что она изволила сказать: «И на нашей улице будет праздник!». Ударил он и другую соседку-армянку, тоже, сказавшую что-то ему не по нутру. Вот такая «демократия» и разрешение инакомыслия. Надо всем молчать, набрав в рот воды.

Позвала соседка – О.М. и дала мне мисочку мелких яблочек, и, о, чудо, мисочку белой пшеничной муки. Мне на лепешки пока хватит продержаться. Я во втором часу ночи сегодня выходила к хлебозаводу, так страшно было, ни зги не видно, на улицах мертвынь, на заводе никаких огней и ни одной живой души рядом и вокруг, когда обычно там в такое время уже бывало столпотворение. Видимо, кончилась мука. А что дальше?

Сейчас пушки молчат, но стрекочет какое-то оружие вдали. Наверно, это и есть минометы… Нарушили абхазцы договор о прекращении огня? Но весь вопрос  в том: почему они это сделали? А вот на этот вопрос и закрывают все глаза.

Раньше грузинские парни воевали за территориальную целостность Грузии, как они говорят. А сейчас за что они сражаются, если Абхазия все равно осталась в составе Грузии? Наверно, за то, чтобы не давать ей никакой, даже минимальной свободы и держать навеки в узде. Если сейчас абхазцы не вырвутся из-под этого гнета, им никогда уже не вырваться из-под него. Это – последний шанс. Дается он очень и очень тяжело, с большими жертвами и потерями. Но никто никогда в мире не преподносит свободу другому народу на блюдечке с голубой каемочкой. Свобода и независимость дается лишь в борьбе, с кровью и жертвами. Такова жизнь испокон веков.

Не нарадуюсь на свою печку. Я ее купила ранней весной за 1.000 р., а сейчас даже маленькая стоит 30 тыс. Моя же довольно большая, с духовочкой, в которой все можно испечь, запечь (вот яблочки запеку). Вся проблема в дровах. Но и дров она, как я заметила, берет не очень много, т.к. я внутри поддон печки и бока ее обложила кирпичами. Они долго держат тепло. Теперь зимой я не замерзну, если не погибну до нее. Даже корой эвкалипта согреюсь. Надо же, абхазцы дали нам за этот месяц и свет и воду, и троллейбусы пошли, телевизоры мы смотрели, готовили еду на эл. плитках, купались, и вот всё пошло коту под хвост – все снова исчезло. Мне страшно, допустим войдут в Сухум абхазцы, но тогда тут грузины каждый дом превратят в крепость. Я уже вижу на верхнем этаже разгромленного рабочего общежития возле нас, в окне, какого-то парня в военной одежде. Они прильнут ко всем окнам и станут стрелять по абхазцам. Снайперы! Погибнет много наших ребят. А если хозяева квартир не впустят грузинских снайперов к своим окнам, будут стрелять и в хозяев. Очень все это страшно к непредсказуемо – взятие Сухума. Не так все просто!  Для абхазцев это все равно что взятие русскими Берлина в 1945 году.

Сейчас сезон винограда, инжира… Как хочется их, я лишь облизываюсь. Стоят это тысячи и тысячи за кг. А мне ведь и овощи нужны для какой-то еды к обеду. Утром купила помидоры, с ума сойти, за 2.500 куп.за кг. Можно ли так прожить?

К вечеру сгорела табачная  фабрика в старом поселке от попадания снаряда с той стороны, абхазской. И еще горело какое-то предприятие пустующее в Новом районе, я видела это от соседей с пятого этажа.

19 сентября 1993 года

Знаменательный день – в городе, по слухам, появились абхазцы. Весь день шла, как обычно, артиллерийская сильная стрельба – с той и этой стороны. Я  из квартиры постоянно выбегала на площадку лестничную, а оттуда в подвал – я же на первом этаже живу, благо – подвал близко. Возле него у нас стоят стульчики и скамеечки – соседи все спускаются. Уже смеркалось, и я ушла в квартиру, несмотря на залпы пушек с этой стороны. Потом приоткрыла дверь квартиры, чтобы взглянуть сидят ли еще соседи на площадке у подвала и вижу, что все возбужденные и куда-то рвутся выбежать во двор. Спрашиваю, что случилось, - никто не отвечает. Высунулась из дверей и Дареджан, я и у нее спросила, а она мне с раздражением ответила, что, мол, не знает, все куда-то бегут… Отлично знала! Спросила у рядом стоящего соседа – Хазова, и он ответил: «Тут абхазцы, абхазцы в городе!». Так громко сказал. И это звучало, как если бы он сказал, что в городе – снежный человек! Легкая паника, все гудят, куда-то рвутся, а чаще всего в свои норы – квартиры, все разбежались по своим углам. Я тоже ушла к себе с горечью думая: «Почему они так переполошились, будто абхазцы какие-то разбойники, будут сейчас всех резать или грабить, будто это какие-то дикие папуасы и еще невесть кто»? Высказала это мнение и одной русской соседке, сочувствующей нам и тоже очень ждущей возвращения абхазцев. Но больше всего меня встревожила мысль – как бы этих ребят не перебили тут. Ушла к себе и стала, как обычно, по вечерам молиться, на сей раз, чтобы Господь помог этим мальчикам и сберег им жизнь. В этот день и услышала страшную вещь: один из соседей, Ахалая Л., говорил с огромным удовлетворением, как грузины взяли в плен бедных 20 абхазцев и, мол, тут же их расстреляли! Так, наверно, и фашисты не всегда делали – пленных на месте пленения тут же расстреливать. Я плакала, молила Бога помочь нашим бедным ребятам, которые хотят всего лишь вернуть себе свою родину и город и ничего ни у кого не отнимают. Потом я наблюдала в окно, как забегали мегрелки из соседнего дома с сумками. Вероятно, они несли что-то на хранение своим соседям – негрузинам. Видела, как Дареджан поднялась к Вале Х. с каким-то свертком. Тоже, вероятно, что-то прятать от «разбойников» - абхазцев. Пусть прячут! Абхазцы должны развеять это их гнусное мнение о себе. Так настрополили всех людей против абхазцев, вывели их лишь злодеями. Я надеюсь что абхазцы докажут, что это не так. Им сейчас только и дела, что бегать по квартирам грузин и грабить их. Им лишь бы тут удержаться, подавить эти мерзкие их «Грады» - огневые точки,  обезвредить их. Я бы на месте абхазцев этим бы и занялась: чтобы «Грады» и другие пушки больше не стреляли. Господи, молю тебя, помоги ребятам,  пришедшим в Сухум, не дай им тут погибнуть!

Ночью пушки отсюда стреляли, но меньше. Я все равно спала в ванной комнате на полу. Через весь город летели светящиеся снаряды в сторону нижнего Гумистинского моста. Они летели откуда-то с северной стороны или северо-восточной. Я не знала, чьи эти снаряды и мне было тревожно. Хорошо, если это от верхних сел Сухумского района – Каманы, Шрома и Ахалшени, и они били по позициям противника у Гумисты, а если наоборот, стреляли грузины по позициям абхазов у Гумисты? Тревожно было очень, я не могла уснуть и слонялась по темной комнате, подходила к окну и наблюдала.

20 сентября 1993 года

Страшно, но пойду в библиотеку за зарплатой. Если кто-то туда придет. Было утром тихо, но уже ухают пушки изредка. Сосед Хазов, видимо, в честь проникновения сюда абхазов утром занялся уборкой мусора под своим окном: стекол битых и прочего, что валялось там почти с зимы кучей. Он тоже очень ждет возвращения абхазцев. А гвардейку нашу с детьми из квартиры А. Мукба сдуло как ветром. Вообще они снова тут побежали в свою Грузию, но уже это сложнее, т.к. звиадисты тоже там не зевают. Слышала, что какой-то важный чин полиции с женой и детьми тоже бежал. Только бы пришли наши, они побегут, хотя не собираются с ними расправляться абхазцы – не до того им: надо освободить всю Абхазию от оккупантов.

Но мои соседи – грузины зимой и сейчас, осенью, совершенно разные люди. Зимой делились даже куском хлеба, а сейчас не только делиться хлебом, стараются не смотреть в мою сторону, отворачиваются, едва здороваются, хотя мое отношение к ним осталось прежнее, ровное, как обычно. Оно и понятно! Вырывается Абхазия из-под узды, а это очень им не желательно. Вся эта лафа, которая у них сейчас в этом беззаконии, прикажет долго жить. Может, в самом деле, и на нашей улице будет праздник, мысль за которую ударил сосед Маргания Люду русскую.