Воронов Ю.Н. Ахул-Абаа - поселение античного времени в окрестностях Сухуми.

Материалы поселения античного времени на холме Ахул-абаа (Ахвыла-абаа, Алексеевское ущелье, Гнатенберг) неоднократно упоминались в литературе (1), однако большинство их до сих пор находилось вне поля зрения исследователей. Настоящая работа является восполнением этого пробела (2).

    Северо-восточнее Сухуми между pp. Беслетка и Дзегута тянется небольшой гребень, сложенный третичными конгломератами. Гребень этот начинается у устья Беслетки возвышенностью, на которой расположена цитадель средневекового Сухуми - замок Баграта. Отсюда гребень идет, постепенно повышаясь, вдоль левого берега Беслетки на северо-восток, а затем своей наиболее возвышенной частью поворачивает на восток, где вдоль правого берега Дзегуты понижается снова к морю. Возвышенная часть гребня увенчана рядом холмов, из которых наиболее значительный носит название Ахул-Абаа (рис. 24, 4). Обследование этого холма и прилегающей к нему зоны показало, что в античную эпоху здесь располагалось значительное поселение, занимавшее ряд возвышенностей и соответственно распадавшееся на ряд пунктов - "кварталов" (рис. 24, 1-6). Культурный слой на поселении основательно разрушен пахотой, тем не менее сборы подъемного материала, проведенные по всем пунктам, все же позволяют с достаточной точностью судить об общем характере памятника.

    Пункт 1. Продолговатая возвышенность с остатками культурного слоя на площади 80X20 м (рис. 24, 1). Среди находок фрагменты колхидских пифосов, кувшинов, горшков, амфор коричневой глины III -П вв. до н. э., обломки нижних и верхних камней от зернотерок. 

    Пункт 2. Небольшое возвышение в 70-100 м севернее пункта 1 с остатками переотложенного культурного слоя на площади 40X20 м (рис. 24, 2). Среди находок фрагменты колхидских пифосов, мисок и горшков последних вв. до н- э., синопских амфор III - II вв. до н. э. Здесь же обломки нескольких позднесредневековых пифосов.

    Пункт 3. Возвышенность с крутыми склонами в 50 м северо-западнее пункта 2. Культурные остатки фиксируются на площади 40X40 м (рис. 24, 3). Среди находок фрагменты колхидских пифосов, мисок, горшков, кастрюль, синопских амфор IV-II вв. до н. э., местных амфор коричневой глины III-I вв. до н. э. На самой верхушке холма на пахоте выступило зольно-углистое пятно размером 4X4 м. В центре пятна была найдена известняковая плита размером 52X24 см с антропоморфным изображением (рис. 27, И), образованным искусственным углублением и доработкой естественных трещин на поверхности плиты. Вокруг плиты в пределах зольного пятна найдены обломки большого колхидского пифоса (рис. 27, 12), а также мелкие фрагменты амфор и другой посуды IV-I вв. до н. э. Здесь, возможно, находилось святилище.

    Пункт 4. Собственно холм Ахул-абаа, вершина которого расположена в 100-120м западнее пункта 3. Культурные остатки здесь фиксируются на площади 100Х100м при мощности культурного слоя местами до 1м (рис. 24, 4). Находки на поселении включают многочисленные фрагменты колхидских пифосов V-II вв. до н.э. (рис. 25, 1,2) (3), обломки синопских амфор, лутериев (рис. 25, 4, 5) и черепицы IV-II вв. до н. э. (4), фасосских IV-III вв. до н. э. (рис. 25, 14) (5), родосских III-II вв. до н. э. (6), гераклейских IV-III вв. до н. э. (рис. 25, 15) (7), местных коричневой глины III-I вв. до н. э. (рис. 25, 16-19) (8) амфор, кастрюль IV-II вв. до н. э. (рис. 25, 7, 8) (9) и крышек к ним (рис. 25, 9), кувшинов (рис. 25, 11 - 13), чаш (рис. 25, 10), чернолаковой посуды -- скифосов IVв. до н. э. (рис. 25, 20) (10), лекифов V-IV вв. до н. э. (рис. 25, 23) (11) , асков (рис. 25, 22) и других (рис. 25, 21,24) изделий, глиняные пирами дальные грузила (рис. 25, 28), железные ножы (рис. 25, 29), топор (12) и тесловидное орудие (рис. 25, 26), бронзовую полую козью ножку IV в до н. э. (рис. 25, 27) (13,) фрагменты железной обивки деревянного щита (рис. 25, 30), обломки обгоревших деревянных изделий (рис. 25, 31) гальки со сработанными краями (рис. 25, 25), ладьевидные зернотерки и т. д.

    Перечисленные материалы со всей очевидностью свидетельствуй; о том, что этот основной и наиболее древний в системе описываемых н; селенный пункт возник в период не ранее VI-V вв. до н. э. (14) IV-II вв. до н.э. местное поселение было полностью втянуто в сфер влияния греческой культуры, засвидетельствовавшей здесь себя как достаточно обильными привозными изделиями (амфоры, лутерии, черепица, черно-лаковая посуда, легкая мебель и др.), так и античными г форме изделиями, изготовленными из местной глины скорее всего в о, ном или нескольких производственных центрах Диоскуриады (амфоры, пирамидальные грузила, кастрюли, чаши, горшки и др.), на сельскохозяйственной территории которой находится описываемый памятник. Античный облик материальной культуры местного поселения в этот перш подчеркивается инвентарем богатого погребения IV в. до н. э., доследованного на северо-западной периферии основного поселения в 1940 году Л. Н. Соловьевым (рис. 1,4а).

    Погребение 1940 года представляло собою трупоположение воина головой на запад (рис 26, 1). Наиболее интересны остатки деревянно щита диаметром до 80-90см (рис. 26, 2) (15), от которого сохранили многочисленные фрагменты бронзовой обивки, состоявшей из внешней пластинчатой окантовки, орнаментированной пятью рядами рельефной плетенки с жемчужинами (рис. 26, 3), и центральной части диаметром до 29см., по краям которой идет ряд заклепок и четыре скобы, дли их соответствует ширине полосы, образующей на внутренней стороны диска след былого смыкания с внешним бронзовым кругом, вероятно, образовывавшем поле щита между центральной частью и окантовкой (рис. 26, 4). Деталями щита, возможно, являются найденные здесь д массивных гвоздя (рис. 26, 6, 7) и железный прут (рис. 26, 19). Ближайшая аналогия этому щиту - щит из Курджипского кургана IV в. н. э.  (16) .Рядом со щитом найдены поврежденная бронзовая чаша (рис. 5), железные меч (рис. 26, 18), нож (рис. 26, 14) и два наконечника копий (рис. 26, 15, 17). Восточнее, вероятно в ногах погребенного, располагались чернолаковые сосуды - чашечка второй половины IV в. до н. э. (рис. 26, 9) (17), нижняя часть канфара IV-III вв. до н.э. (рис. 26, 8) (18) и блюдо IV в. до н.э. (рис. 26, Н) (19), сероглиняный кувшин IV в. до н.э. (рис. 26, 10) (20), железный топор-цалда (рис. 26, 16). В районе меча находились три ластовые глазчатые бусины (рис. 26, 12, 13).

    Из погребений, обнаруженных на периферии того же поселения в 1968-69 гг., одно относится также к античной эпохе (рис. 24, 4б) (21). От этого погребения сохранились обломки горшка-урны, бронзовый пластинчатый браслет с вогнутой спинкой (рис. 27, 1) и 14 бусин - одна из желтой пасты (рис. 27, 7), 4 - из синего стекла (рис. 27, 5, 8-10), 3 - из стекла медового цвета (рис. 27, 3, 4, 6). Часть бус под действием сильного огня была оплавлена, а 3 бусины из синей пасты, две из стекла с серебристой прокладкой и одна пастовая глазчатая были спаяны в один комок (рис. 27, 2). Последнее обстоятельство указывает на то, что погребение было кремационным.

    Пункт 5. Небольшой гребень западнее холма Ахул-абаа со следами маломощного культурного слоя на площади 40Х15м (рис. 1, 5). Среди находок фрагменты пифосов, амфор коричневой глины и кухонной посуды IV-II вв. до н. э. От деталей уздечного набора сохранились бронзовые лопастные псалии (рис. 27, 13, 14) с остатками железных двух-звеньевых удил, бронзовая налобная бляха (рис. 27, 15), две трехчастных (рис. 27, 16, 17), 3 одночастных (рис. 27, 19) овальных и одна квадратная (рис. 27, 20) бронзовые обоймицы и бронзовая ворворка (рис. 27, 18). Ближайшие аналогии этому набору имеются среди памятников Прикубанья IV в. до н. э. (22) Ажурные лопасти псалиев и налобная бляха исполнены в духе скифского звериного стиля и являются яркими примерами влияния скифской культуры на местную (23). 

    Пункт 8. Незначительное скопление культурных остатков IV-II вв. до н. э. в 150м юго-западнее участка 5 на площади 30Х10м (рис. 24,6).

    Ценность рассмотренных материалов заключена уже в том, что получили возможность в общих чертах ознакомиться со структурой обликом материальной культуры еще одного (24) местного поселения, { полагавшегося в непосредственной близости от Диоскуриады (25). Приведенные данные в сочетании со сведениями об облике других античных поселений вблизи и на территории Сухуми позволяют отметить рост ч ла и размеров населенных пунктов в окрестностях Диоскуриады в IV вв. до н. э., причем на этот период падает и максимум привозных античных изделий, проникавших в местный быт. В III-II вв. до н.э. число поселений сохраняется на достигнутом ранее уровне, в то время как в быту местных племен все большее значение приобретают изделия производственных центров самой Диоскуриады, сбывавшей их местному населению в первую очередь, по-видимому, в обмен на сельскохозяйственные продукты. На рубеже новой эры жизнь во всех этих поселениях угасает - судьбу Диоскуриады разделили и местные поселения, располагавшиеся на ее сельскохозяйственной территории.

    Разработка вопросов, связанных с историей и культурой Диоскуриады, пока затруднительна в силу ряда обстоятельств объективного характера (26). И все же в решении отдельных вопросов определенно могут помочь материалы окрестных поселений античного времени, к числу которых относится и памятник на холме Ахул-абаа.

       1. Л. Н. Соловьев, Диоскурия - Себастополис - Цхум, ТАГМ, I, Сухуми, 1947, стр. 124-125; О. Д. Лордкипанидзе, Античный мир и древняя Колхида, Тбилиси, 1966, табл. XX, 2; М. П. И н а д з е, Причерноморские города древней Колхиды, Тбилиси, 1968, стр. 189; Ю. Н. Воронов, Археологическая карта Абхазии, Сухуми, 1969, стр. 35 (№ 29), 57 (№Nb 147, 148, 152-154), табл. XXII; 26; XXIV, 1-3; XXVIII, 3, 19, 20, 24, 27, 36; XXXV, 31; XXXVI, 5; XLVI, 4, 5; М. К. Хотелашвили, Земледельческие орудия Абхазии античного и раннесредневекового времени (материалы), МАИА, Сухуми, 1974, стр. 39, рис. V, 2; Л. К- Г а л а н и н а, Греческий щит IV века до н. э. из Курджипского кургана, СГЭ, XXXIX, 1974, стр. 30, 32.
       2. В основу статьи положены неопубликованные материалы Л. Н. Соловьева и В. П Бабенчикова (1940 г.), А. С. Вознюка и В. А. Юшина (1968-1969 гг.) и автора данной статьи (1965-1975 гг.), хранящиеся в фондах Абхазского государственного музея.
       3. Ю. Н. Воронов, Об Эшерском городище, СА, I, 1972, стр. 114, рис. 8, 2.
       4. И. Б. 3еест, И. Д. Марченко, Типы толстостенной керамики из Пантикапея, МИД, 103, 1963, стр. 158, рис. 11; Ю. Н. Воронов, УК. соч., рис. 2, 5.
       5. И. Б. Зеест, Керамическая тара Боспора, МИА, 83, 1960, табл. IX, 20 к.
       6. Ю. Н. Воронов, Археологическая карта..., стр. 57, табл. XXVIII, 36.
       7. И. Б. Зеест, УК. соч., табл. XXII, 42-45.
       8. Ю. Н. Воронов, Об Эшерском городище, стр. 110.
       9. Т ам же, стр. 112-114.
      10. М. М. Трапш, Древний Сухуми, Труды, II, Сухуми, 1969, табл. XXXII, 1, 2.
      11. Н. П. Сорокина, Тузлинский некрополь, М., 1957, табл. 9, 1, 2.
      12. Ю. Н. Воронов, Археологическая карта..., стр. 57, табл. XXXVI, 5.
      13. Н. А. Онаико, Античный импорт в Придонье и Побужье в IV-II вв. до н. э., САИ, Д1-27, 1970, табл. XVIII, 418.
      14. Первоначально автор пытался выделить среди этих материалов изделия IX-VIII вв. до н. э. - фрагменты пифосов и кувшинов, полую ногу "быка" (Ю. Н. Воронов, УК. соч., стр. 35). В дальнейшем, однако, эта дата не нашла своего подтверждения.
      15. Ю. Н. Воронов, УК. соч., табл. XLVI, 4; Его же, Вооружение абхазских племен в VI-I вв. до н. э. "Скифский мир", Киев, 1975, стр. 229, рис. 8, 2.
      16. Л. К. Галанина, УК. соч., стр. 29-30.
      17. Е. И. Леви, Ольвийская агора, МИД, 50, 1956, стр. 74, рис. 37.
      18. Там же, стр. 60-61, рис. 30.
      19. Л. К. Галанина, УК. соч., стр. 32.
      20. А. Ю. Кахидзе, Основные результаты археологического исследования Пичвнарского могильника IV века до н. э., "Памятники юго-западной Грузии", IV, Тбилиси, 1974, стр. 92-93.
      21. На юго-восточной окраине холма Ахул-абаа (рис. 24, 4в) тогда же был выявлен позднесредневековый (XIV-XVI вв.) могильник, материалы которого будут опубликованы самостоятельно.
      22. М. П. Артамонов, Сокровища скифских курганов в собрании Государственного Эрмитажа, Прага-Ленинград, 1966, стр. 75, рис. 41, табл. 135-143; Ю. Н. Воронов, Вооружение..., стр. 229, рис. 9, 7-16.
      23. Ю. Н. Воронов, Материальная культура гениохийских племен в VI-I вв. до н. э. (к постановке проблемы), Сборник работ молодых ученых-историков Абхазии (к 100-летию Д. И. Гулиа), Сухуми, 1974, стр. 79.
      24. В той или иной мере изучены поселения на Сухумской горе (А. Н. Каланадзе. Археологические памятники Сухумской горы, Сухуми, 1953), на холме Гуадиху (М. М. Трап ш, УК. соч., стр. 223, 242-268), в пос. Красный Маяк (там же, стр. 223-227, 268-284), по правобережью и левобережью р. Б. Мачара (Ю. Н. Воронов, Археологическая карта..., стр. 58) и др.
      25. Поселение на холме Ахул-абаа было связано с предполагаемым местоположением Диоскуриады в устье Беслетки, удобной тропою проходившей вдоль гребня в сторону 3амка Баграта (рис. 1, 7).
      26. Ю. Н. Воронов, О динамике берегов Сухумской бухты в исторические времена (в связи с проблемой локализации Диоскуриады), Сборник работ молодых ученых - историков Абхазии (к 100-летию Д. И. Гулиа), Сухуми, 1974, стр. 24-38.


Впервые опубликовано в кн.: Материалы по археологии Абхазии. Тбилиси, 1979, с. 32-36.

Здесь перепечатывается с сайта: http://www.kolhida.ru