Шария Виталий. Человек, который приближал независимость Абхазии.

«Писатель, историк, знаток отечественной культуры» – так аттестует Вадима Кожинова Википедия. Действительно, друзья и коллеги по литературному цеху называли его современным Карамзиным. А на одной из встреч с читателями Вадима Валериановича представили как «человека, который знает все»… Причем говоря о нем как о знатоке отечественной культуры, авторы Википедии, я так понимаю, имели в виду не только российскую культуру, но и культуру других народов, живших в составе Советского Союза. Ибо как можно не считать его, скажем, знатоком абхазской литературы!?

В Абхазии имя Вадима Кожинова стало известно в самых широких слоях населения, а не только в среде литераторов, после выхода в свет в 1977 году в 4-м номере журнала «Дружба народов» его статьи «Современная жизнь традиций. Размышления об абхазской литературе». Это были не только глубокие размышления об истории и литературе абхазов, это было признание в любви к народу, обескровленному трагедиями минувшего столетия, но нашедшему в себе силы воспрять к жизни. Статья эта укрепляла веру абхазов в себя и вдохновляла. «Спасибо, дорогой Вадим, за действительно подвижническое отношение к нашему народу и его культуре! В поддержке, слове таких людей, как Вы, мы больше всего нуждаемся. Журнал с Вашей статьей триумфальным маршем шествует по Абхазии», – писал в том году Вадиму Валериановичу известный абхазский прозаик Алексей Гогуа. Наверняка благодаря и вот таким, в частности, словам поддержки со стороны друзей Абхазии в абхазском народе вызревала та решимость, которая вылилась в 1978 году в широкое движение – сходы, митинги, забастовки – за отстаивание своих национальных прав, за свой вариант Конституции республики, который предполагал право выхода из состава Грузинской ССР. Разумеется, это движение было обречено на поражение – советско-партийная машина не могла позволить себе дать такой «сбой», который был бы воспринят как начало ее саморазрушения. Но семена национально-освободительной борьбы абхазского народа вновь проросли спустя десятилетие…

Когда в августе 1992 года разношерстное полукриминальное воинство, именовавшееся «войска Госсовета Грузии», вторглось в Абхазию, одно из СМИ обратилось к Вадиму Кожинову с просьбой прокомментировать ситуацию и дать прогноз развития событий. Интервью это я сам не читал, мне о нем рассказали спустя много лет после окончания грузино-абхазской войны. А читавшим особенно запомнилась его концовка. «Так что же будет дальше?» – вопрошал Вадима Валериановича корреспондент. «Так об этом давным-давно уже Лермонтов написал». «Что он написал?» – «Бежали робкие грузины»… А ведь в тот момент далеко не все среди самих абхазов были так непоколебимо уверены в том, что малочисленный абхазский народ сможет при помощи своих друзей и братьев одолеть армию вторжения. Надо ли говорить о том, что Вадим Кожинов пристально следил за происходящими военными и послевоенными событиями в Абхазии и вокруг нее, радовался, когда абхазам удалось освободиться от колониальной зависимости от Тбилиси, недоумевал и негодовал, когда тогдашнее руководство России пыталось путем экономических санкций и политического давления вернуть нашу республику «в лоно Грузии». И наверняка с нетерпением ждал появления литературных произведений о военной драме в Абхазии, которые не могли не появиться… Я во время войны работал в газете «Республика Абхазия», выходившей тогда в Гудауте, часто выезжал на линию фронта, активно участвовал в развернувшейся, в основном, в российских СМИ грузино-абхазской информационной войне и одновременно копил впечатления о реальных историях, характерах, которые могли стать основой для будущих рассказов и повестей. Еще во время войны я написал и издал сразу после нее в Сочи документальную книгу «Абхазская трагедия». Понятно, что создание художественных произведений потребовало куда большего времени и душевной работы. Не сразу удалось засесть за их написание, но примерно за год, к 1998 г., закончил с десяток рассказов о минувшей войне – Отечественной войне народа Абхазии, как ее у нас называют. Показал их часто приезжающему из Москвы в Абхазию большому другу нашей страны академику Павлу Васильевичу Флоренскому (внуку священника Павла Флоренского), который заинтересовался ими и обещал предложить их журналу «Наш современник». Подборка этих рассказов вышла в журнале неожиданно для меня быстро, почти мгновенно. И вышла с предисловием члена редколлегии издания, мэтра российской словесности Вадима Кожинова.

«События в Абхазии, – писал он в нем, – особенно, конечно, война с Грузией 1992-1993 гг. – привлекли глубокое внимание многих русских людей. События эти нередко совершенно искаженно преподносились в господствующих СМИ». Далее он подчеркнул, что книги абхазов продолжали издаваться даже во время тяжелейших боевых действий и не пожалел добрых слов о моих рассказах.  Много слышавший о Вадиме Валериановиче, я в ту пору еще не был с ним лично знаком. Но вскоре, во время моего приезда в Москву, это знакомство состоялось. На меня, конечно, не могли не произвести глубокого впечатления энциклопедический объем его знаний, блестящий ум и ювелирная точность оценок.

Мы заговорили об абхазской литературе и ее «действующих лицах», и мой собеседник припомнил такой характерный эпизод советских времен. Он написал для «Литературной газеты» большую обзорную статью про абхазскую литературу, но в день ее выхода разразился скандал: ему по телефону сообщили, что приехавший из Абхазии писатель, который по совместительству был у нас и партийным сановником (довольно распространенное в национальных советских республиках явление), сидит в редакции и занимается правкой его, Вадима Кожинова, статьи – по своему усмотрению чьи-то имена вычеркивает, а чьи-то вписывает, а также корректирует оценки. «Наверняка оценку собственных творений – в сторону повышения?» – уточнил я. «Ну, это уж как водится». Мы с Вадимом Валериановичем сошлись во мнении, что беспардонность этого деятеля очень органично сочеталась с его литературной бесталанностью и вообще ограниченностью мышления. Я в силу разницы в возрасте был с «деятелем» едва знаком, но рассказал Вадиму Валериановичу запавший мне в память эпизод, когда на какой-то встрече с молодыми читателями он стал с пафосом говорить о себе: «Я люблю людей! Не меньше я люблю женщин!». (Так, словно никогда в жизни не слышал известнейшей фразы из миниатюры Аркадия Райкина – «женщина – это друг человека» – и еще более известной реплики из кинокомедии «Бриллиантовая рука», где она цитировалась). Хочу подчеркнуть, вспоминая этот разговор, что любовь Вадима Кожинова к Абхазии отнюдь не была слепой, он не был «добр без разбора». Совсем наоборот, его принципиальность часто воплощалась в весьма резкие суждения.

…Не знаю, отозвалась ли еще где-нибудь на постсоветском пространстве его смерть такой же болью, как в Абхазии. Вот какой телеграммой откликнулся на его кончину основатель современного абхазского государства, первый президент Республики Абхазия Владислав Ардзинба:       

«Глубоко скорбим о кончине замечательного русского ученого, общественного деятеля, мыслителя Вадима Валериановича Кожинова. Человек выдающихся дарований, Вадим Валерианович внес вклад в самые различные сферы гуманитарной мысли. Его труды в области литературоведения являют пример глубокого и тонкого анализа, исторические изыскания открыли тайны великих трагедий 20-го столетия. Вадим Валерианович был большим другом Абхазии. Мы никогда не забудем его эмоциональных выступлений в защиту нашего народа, его искреннего желания видеть Абхазию свободной и процветающей. Имя Вадима Валериановича Кожинова навсегда останется в наших сердцах и нашей памяти».

К этим словам великого сына абхазского народа о великом сыне русского народа трудно что-то добавить.