Раздел I.

1940-е годы - мрачное и трагическое десятилетие абхазской истории. Вступив в него после железного катка репрессий конца 1930-х, пережив вместе со всей страной жестокую войну и встретив великую Победу, абхазский народ был брошен на новую войну, развязанную теперь под флагом ленинско-сталинской национальной политики.

1940-е годы стали временем насильственной, ассимиляторской грузинизации, проводившейся в республике со всем безумием тоталитарного беспредела. Творцы и вдохновители этой политики работали на будущее. В их планах Абхазия должна была стать «неотъемлемой частью Грузии», ее провинцией, причем самой лучшей, парадной, лелеемой черноморской жемчужиной в блистательной короне малой империи. Но на пути осуществления этих планов была досадная помеха - абхазский народ, который почему-то не желал для себя и своей родины столь блистательной перспективы.

Грубая и репрессивная грузинизация проводилась методично и последовательно. Абхазский язык был запрещен к преподаванию в школах и заменен обязательным изучением грузинского, абхазская письменность была переведена на грузинскую графическую основу, абхазские топонимы грузинизировались, официально поддерживалась и внедрялась «научная» теория об этническом тождестве абхазов и грузин, абхазы дискриминировались в социальной сфере. Особенно успешно шла работа по достижению нужного демографического баланса: в Абхазию шло массовое переселение жителей из внутренних районов Грузии, следствием которого было, с одной стороны, превращение грузин в численно доминирующую национальную группу, а с другой, сокращение доли коренного абхазского населения до 18%.

Нижеследующие документы вносят некоторые дополнительные штрихи в историческую характеристику тех тяжелых лет. Вышедшие из недр органов госбезопасности Абхазии в период наибольшего разгула и торжества грузинизации, они дают возможость представить некоторые специфические приемы проводившейся антиабхазской борьбы, в какой-то степени понять, в сколь униженном и подавленном положении находилась Абхазия и ее культура, каким репрессиям и преследованиям подвергались лучшие представители ее народа.

При всем зловещем характере этих документов они поражают своей обыденностью. По всему видно, что они из ряда обычных, едва ли не ежедневных оперативных записок, которые по разным поводам создавались и пересылались по инстанциям десятками, а возможно и сотнями. Обыденен сам языковой стиль документов. Являя собой высокий образец советского бюрократического канцеляризма, порой не всегда вразумительного, он тем не менее очень ярко и показательно отражает налаженный рутинно-деловой стиль работы славных органов ГБ, где судьбы людей, их жизнь и смерть, свобода или казнь зависели от аккуратного росчерка пера, в том числе и тех лиц, которые создавали или читали эти документы.

Посылая свои донесения в Тбилиси, авторы стремились довести до сведения высоких адресатов информацию о том, что с освободительным движением в Абхазии не покончено, что остались люди, «которые не были привлечены к ответу в свое время по неизвестным причинам», и которые составляют ныне ядро антисоветского движения в Абхазии. Среди перечисляемых имен - абхазские писатели, ученые, педагоги, юристы, квалифицированные специалисты других профессий. Как свидетельствуют документы, все они были под подозрением и неусыпным пристальным вниманием органов.

Но документы свидетельствуют и о другом. Совершенно ясно, что среди гонителей Абхазии вызревала идея об организации в республике нового громкого судебного процесса. В качестве обвиняемых на нем должны были выступить последние оставшиеся в живых видные представители абхазской интеллигенции. Смертные приговоры, которые несомненно были бы вынесены в конце судебного заседания, сняли бы многие проблемы и окончательно расчистили бы путь новым колонизаторам. Им думалось, что после этого в Абхазии уже не останется очагов сопротивления, патриотически мыслящих деятелей, которые смогли бы задуматься о судьбе родной земли и «взяться за свое национальное дело - отделение Абхазии от Грузии».