Характер социально-экономического строя абхазских княжеств позднеантичного времени. Абхазия в составе Лазского (Эгрисского) царства.

Ввиду крайней скудости соответствующих исторических источников разрешение вопроса о типе и уровне социально-экономического развития абхазских «племенных» княжеств (княжества апсилов, абазгов и санигов) связано со значительными трудностями.

Этот вопрос впервые специально разбирался в работе С. Н. Джанашиа «Происхождение Эгрисского царства», опубликованной в 1936 г. 112. Прежде всего С. Н. Джанашиа обратил внимание на свидетельство Арриана о том,

-----

112. Джанашиа, Труды, т. II.

[201]

что правители лазов, санигов, абазгов и апсилов получают власть от римских императоров. Это обстоятельство, по его мнению, ясно указывает, что названные правители не могут считаться вождями родоплеменного общества. В то же время он считал, что их власть должна была опираться на какие-то местные общественные силы, а это уже указывает на наличие определенной социальной дифференциации.

Образование этих княжеств произошло, как полагал С. Н. Джанашиа, в результате дальнейшего развития древних скептухий, представлявших собой «племенные организации», на которые некогда было разделено Колхское царство. Причем последующая децентрализация Колхиды и создание отдельных, независимых друг от друга княжеств явились плодом собственного, внутреннего развития западногрузинского общества, а не результатом римской политики «разделяй и властвуй», как это думали некоторые исследователи 113. В этом легко убедиться, если рассмотреть крайне сложную социально- экономическую структуру названных владетельств. Прежде всего здесь еще оставались сильные пережитки родового строя; кроме того, определенный вес имели уже элементы «первоначального» (патриархального) рабства. Наконец, наряду с перечисленными укладами здесь существуют уже зародыши феодальных отношений. Говоря о последних, С. Н. Джанашиа пишет: «Само собой разумеется, что этот феодальный уклад имел в то время примитивную форму, и до окончательной победы в данной стране ему предстояло еще пройти длинный и сложный путь. Лишь в сравнении с другими элементами феодальный уклад проявляет большие жизненные способности и растет значительно быстрее»  114. По мнению С. Н. Джанашиа, именно на почве раннефеодальной дифференциации и возникает власть князей в эпоху Арриана.

Если, таким образом, княжества лазов, апсилов, абазгов и санигов, упоминаемых в «Перипле» Арриана, С. Н. Джанашиа рассматривает в качестве раннефеодальных политических образований, то Г. А. Меликишвили придерживается другой точки зрения. Он пишет:

-----

113. Так, И. А. Джавахишвили считал, что образование этих княжеств явилось результатом римской политики (см. История грузинского народа, стр. 174).

114. Джанашиа, Труды, т. II.

 [202]

 «Мы не можем согласиться с распространенным в нашей научной литературе мнением, рассматривающим возникновение этих политических образований как результат распада единого Колхидского государства на отдельные «скептухии», переросшие затем в названные «царства» — «княжества». Это предположение... не учитывает тех больших сдвигов, которые произошли в Колхиде на протяжении I в. до н. э. и в первые века н. э. У нас нет также оснований связывать возникновение этих «княжеств», в частности Лазского (Эгрисского) царства, непосредственно с процессом феодализации, считать их возникшими «на основе раннефеодальной дифференциации»  115.

Что же касается политических образований на территории современной Абхазии, то они, по мнению Г. А. Меликишвили (в отличие от Лазского княжества, которое он рассматривает как раннерабовладельческое), являлись скорее всего лишь «военно-демократическими» объединениями с зачатками государственности. По этому поводу он пишет следующее: «Трудно сказать, являлись ли образовавшиеся севернее лазского объединения «царства» апшилов, абазгов, санигов также раннерабовладельческими государственными образованиями или это были находящиеся на стадии «военной демократии» союзы племен. В этих местах (район Диоскурии — Сухуми и дальше по побережью на север с «лежащими выше их» горными областями) мы не можем предполагать столь сильного взаимодействия горцев и развитого в со-циальном отношении населения равнины, как это имело место в центральных и южных областях Колхиды. Здесь преобладание горцев было полным. Местное население сравнительно мало соприкасалось с развитыми государствами того времени. Внутреннее развитие в этих скудных горных областях не могло идти быстрыми темпами. Поэтому мы более склонны к тому, чтобы считать эти объединения Северной Колхиды союзами племен с сильными зачатками государственности, а стоявших во главе их «царей» — вождями этих племенных объединений» 116.

Однако с такими выводами вряд ли можно согласиться. Во-первых, абазги и апсилы в действительности имели постоянное «соприкасание» с развитыми приморскими

-----

115. Меликишвили, К истории древней Грузии, стр. 375.

116. Там же, стр. 374—375.

 [203]

городами Абхазии и внешним миром. Во-вторых, нет никаких оснований считать, что абазги, апсилы и др. жили только в «скудных горных областях». Западная часть их владений упиралась, несомненно, в морское побережье. На это указывает Арриан, перечисляя именно эти княжества, вдоль побережья которых ему пришлось проехать. Кроме того, анализ сообщений Арриана не дает оснований для того, чтобы усмотреть какие-либо существенные различия между социальным строем лазов и, скажем, апсилов. Разница в этом отношении, конечно, была, но она носила количественный, а не качественный характер. Самое же главное в том, что археологические мате-риалы, как было показано выше, свидетельствуют о наличии классового общества во внутренних районах Абхазии рассматриваемого периода. Что касается типа этого классового общества, то, нам кажется, в исторических условиях I — V вв. н. э. в абхазских княжествах господствовали раннерабовладельческие отношения, а не раннефеодальные, которые утверждаются здесь лишь в VI в. 117. Это, конечно, не исключает того, что в высокогорных районах страны по-прежнему оставался в силе патриархально-общинный социальный быт.

Среди политических образований Юго-Восточного и Восточного Причерноморья, упомянутых в «Перипле» Арриана, впоследствии особое место заняло Лазское (Эгрисское) княжество. По словам С. Н. Джанашиа, «Лазика и предшествующие ей образования являются тем мостом, через который западногрузинское общество окончательно переходит от древнего мира к феодаль-ному» 118. Он отмечает, что Эгрисское княжество (затем царство) представляло собой наиболее могущественную политическую единицу Западной Грузии, которая сумела с течением времени покорить соседние мелкие племенные княжества, в том числе княжества абазгов, апсилов и др. Путем критического анализа косвенных указаний ряда византийских авторов (Прокопий, Менандр и др.) С. Н. Джанашиа устанавливает, что абазги, апсилы, саниги и другие «племена» попали в вассальную зависимость от лазов в 80—90-е годы IV в. С. Н. Джанашиа считает, что Рим ввиду тех серьезных внутренних и внешних осложнений, которые он переживал во второй половине IV в.,

-----

117. См. 3. Анчабадзе, Из истории средневековой Абхазии, стр. 21

118. Джанашиа, Труды, т. П,стр. 307

[204]

не мог помешать усилению Лазского царства и был вынужден согласиться на подчинение им соседних княжеств 119.

На этом же вопросе подробно остановился в своей книге «К истории древней Грузии» Г. А. Меликишвили. Возникновение и усиление Лазского княжества он рассматривает следующим образом: племя лазов, обитавшее ранее в горных районах Юго-Восточного Причерноморья, захватывает гегемонию в Центральной Колхиде и становится во главе нового крупного объединения — Лазского царства. И здесь, по его словам, происходит слияние лазов с почти однородными с ними этнически «эграми» (мегрелами) — древнейшим населением этой области, давно уже жившим в условиях классового общества. В результате «сложного процесса «варваризации»— взаимодействия «военно-демократического» строя лазов и раннерабовладельческого строя эгрского населения, лазское общество, несомненно... представляло со-бой раннеклассовое, раннерабовладельческое общество, хотя означенный процесс в тех исторических условиях в конечном счете способствовал быстрому продвижению вперед на путях феодализации» 120.

Усиление Лазского царства и распространение его власти на всей территории Западной Грузии Г. А. Меликишвили рассматривает как длительный процесс. В частности, первым шагом на пути усиления лазов и должно было быть включение в состав лазского объединения мегрельского населения, жившего во внутренних районах. Колхиды. Это произошло, вероятно, на протяжении I—II вв. н. э. «Путем слияния лазов с древнейшим населеним Колхиды — эгрисцами (мегрелами) и сложилось раннерабовладельческое государство лазов, обнимающее обширные плодородные районы Колхиды с имевшим богатые традиции земледельческим населением. Это обусловило быстрое выдвижение Лазского царства среди других политических образований Западной Грузии. Вероятно, уже во II в. лазы оттеснили на север выдвинувшихся на юг горцев (апшилов, абасгов, возможно также и некоторые сванские племена). У более поздних авторов северная этнографическая граница

-----

119. Там же, стр. 315—317.

120. Меликишвили, К истории древней Грузии, стр. 374.

[205]

лазов доходит почти до района Диоскурии — Себастополиса»  121.

Дальнейшее усиление лазов, вероятно, было тесно связано не только с ослаблением Рима, но и ослаблением Иберии (Восточногрузинского царства), оказав шейся под ударами сасанидского Ирана. Поскольку раньше Картлийское царство (Иберия) стремилось к подчинению Лазики, то в такой обстановке правители лазов и римляне становились естественными союзниками. Рим нуждался в сильном Лазском царстве не только в качестве союзника в борьбе против Ирана и его вассала Картли, но и для борьбы против северных кочевников, которые уже с III в. н. э. представляли исключительно большую угрозу для империи  122.

Таким образом, взаимоотношения с Восточнорим- ской империей (Византией) опирались на добровольный союз. «Распространение политического влияния Лазики на соседние племена апшилов, абасгов, сванов, на территории которых находились проходы с севера, могло существенно облегчить защиту этих проходов. Поэтому Рим, очевидно, ничего не имел против такого распространения власти ласских царей, ввиду чего нет необходимости рассматривать этот процесс как направленный против Рима и считать его происшедшим з период внутренних или внешних осложнений Римской Империи»  123.

Далее Г. А. Меликишвили указывает, что не известно, когда конкретно произошло подчинение апсилов и абазгов Лазике. Согласно Прокопию Кесарийскому, они являются «давнишними подданными лазов» 124. Однако зависимость абазгов, во всяком случае в VI в., была несколько иной, чем форма подчинения апсилов. Абазги имели двух князей: одного в западной, другого — в восточной части их страны. Территория же Апсилии, как предполагает Г. Меликишвили, была включена в состав Лазского царства; здесь, по-видимому, стояли лазские гарнизоны, и она была наиболее тесно связана с Лазикой 125. С одной стороны, это объяснялось их непосредст-

-----

121. Там же, стр. 382—383.

122. Там же, стр. 383.

123. Там же, стр. 384.

124. Прокопий, Война с готами, стр. 382.

125. Меликишвили, К истории древней Грузии, стр. 384.

 [206]

венным соседством, что, несомненно, облегчало правящим кругам лазского общества поддерживать свое господство в этой стране. С другой стороны, Апсилия, в силу своего географического положения, занимала ключевые позиции на важнейших путях, соединяющих Западную Грузию с Северным Кавказом, — на Клухорском и Марухском перевалах, а это, естественно, заставляло лазского царя принимать активные меры, направленные на укрепление вассальной зависимости апсилов.

Однако Апсилия даже в VI в. вряд ли была полностью подчинена Лазскому царству. Как и другие этнополитические области, включенные в это государство, Апсилия, надо полагать, пользовалась некоторыми автономными правами, хотя и меньшими, чем Абазгия. Византийские историки того времени четко различают друг от друга Апсилию и Лазику. Так, например, Прокопий Кесарий ский, повествуя о замысле персов овладеть Апсилией, пишет: «Мидяне стали подумывать о захвате под свою власть не только Лазики, но и Апсилии» 126. Такое разграничение позволяет думать, что Лазика и Апсилия не составляли, строго говоря, единого государственного целого. На это же в известной степени указывает и то обстоятельство, что в Апсилии во главе местных крепостей стояли апсилы по национальности; в частности, как свидетельствует Прокопий, начальник «в высшей степени укрепленной крепости» Тзибил (Цебельда) был апсилом.

Видимо, зависимость Апсилии от Лазики выливалась- в форму сюзеренно-вассальных отношений, вряд ли су-щественно отличавшихся от тех отношений, которые сложились между Лазикой и Сванетией. По сообщению Менандра (VI в.), сваны выплачивали лазскому царю определенные натуральные подати (мед, шерсть, кожи и др.), должны были нести военную повинность и, кроме того, правители Сванетии получали регалии своей власти от лазского царя 127.

Что касается санигов, то они, как видно, в еще меньшей степени зависели от лазского царя, а затем и вовсе освободились от этой зависимости. Во всяком случае в VI в., как свидетельствует Прокопий, саниги «не являлись

------

126. Прокопий, Война с готами, стр. 403

127.  См. Джанашиа, Труды, т. II, стр. 314—315.

[207]

подданными ни римского императора, ни царя лазов». Одной из причин этого, надо полагать, явилась сравнительная отдаленность территории Санигии от центральных районов Лазского царства.

Таким образом, к концу античной эпохи на территории Западной Грузии под гегемонией Лазского княжества сложилось новое крупное политическое образование — Лазское царство, которое объявило себя наследником древнего Колхидского царства. Однако если Колхидское царство возникло на заре раннерабовладельческого строя и представляло собой политическую форму его первоначального развития, то Лазское царство образовалось в условиях заката этого строя. Оно было закономерным этапом в развитии местного общества эпохи вызревания в его недрах новых общественных отношений. Этот этап завершился позднее (к VI в.) полной победой феодализма.

[208]