Инал-Ипа Ш.Д. Вместе через века.

Предлагаем нашим читателям отрывок одной из глав подготовленной к печати книги выдающегося абхазского историка-этнографа Шалвы Инал-ипа "Адыхейский князь Инал и Абхазия (к адыго-абхазским политическим и этнокультурным отношениям)".
Книга, которая будет издана уже после смерти автора, написана на основе довольно широкого использования существующей специальной литературы, но все же в основе ее лежат этнографические материалы, собиравшиеся Ш. Инал-ипа в продолжении долгих лет, как в Абхазии, так и за ее пределами. Она состоит из трех неравных, тесно между собой связанных глав или частей. В первой из них, являющейся как бы общим историко-этнографическим фоном всего исследования, освещаются вопросы абхазо-адыгской этнокультурной общности; вторая глава посвящена характеристике, насколько это позволяют источники, личности как бы обожествленного князя Инала - выдающегося политического и государственного деятеля в истории позднесредневековых адыгов и отчасти абхазов; третья, самая большая часть, представляет собой подробное описание "культа Инала" у абхазов, основанное на большом количестве раритетных этнографических и прочих материалов. Причем, если первая часть - значительно дополненный и переработанный вариант прежних разысканий автора, то два последних раздела являются совершенно новыми работами.

Один умный этнолог как-то сказал, что тот, кто знает только один народ, не знает ни одного. Эти слова, в которых заключена большая доля правды, относятся, прежде всего, к изучению родственных по происхождению и культуре народов, проживающих из века в век на одной или смежных территориях. Такими являются абхазо-адыгские коренные народы Западного Кавказа, генетически и по традиционному образу жизни неразрывно связанные между собой с вытекающим отсюда большим сходством в различных сферах жизни и деятельности. Изучение их истории и этнографии, в целом или по отдельности, требует знания особенностей каждого из составляющих этнических компонентов, образующих нечто единое целое. Только с учетом общего и самобытного в жизни каждого из них можно надеяться, что мы можем составить себе наиболее полную и наиболее верную картину их исторического и культурного развития...

...Духовная жизнь - это область, где ярче всего проявляется родство этносов и их культур. Так, ряд сходных, а нередко и тождественных сюжетов, образов и мотивов мы находим в абхазской и кабардинской, как и вообще адыгской, версиях героического нартского эпоса. Приведу лишь отдельные примеры из кабардинских сказаний, имеющих свои прямые аналогии в абхазских.

Как гласит одно кабардинское нартское сказание, еще и поныне по ту сторону Ошхамахо (Эльбрус), на берегу Черного моря, возвышается к небу могильный курган Сосруко. Вспоминаются в связи с этим абхазские предания, согласно которым, вблизи Сухума, в местности Айцера и в с. Амзара в Кодорском ущелье находится могила Нарта Сасрыквы.

Имя кабардинского героя Ахуаж ближайшим образом напоминает собой Хуажварпыс - оригинальное имя знаменитого абхазского нартского богатыря, причем в абхазском оно этимологизируется как "рододендроновый молодец", что свидетельствует о необычайной древности его происхождения, связанного, по-видимому, с тотемическими религиозными представлениями.

В Кувинском ущелье главный герой нартского эпоса Сосруко дрался с великаном кабардинских сказаний Кувырпысом (ср. с тем же абх. Хважарпыс), причем ирпыс (арпыс) - молодчина, витязь, предводитель - как по-абхазски, так и по-кабардински. Кроме того, сама форма каб. Сосруко (Сосрыйу) в отличие от адыг. Саусырыку (Саусырыйу), ближе стоит абх. Сасрыква (Сасрыйуа).

Герой кабардинского эпоса Химиш  (ср. абх. Хнышь), любивший совершать свои походы в одиночку, однажды, находясь на охоте, увидел вдали оленя. Когда Химиш натянул тетиву, он заметил маленького человечка, скачущего верхом на зайце. Заячий всадник проскочил между ног Химишева коня, метнулся к оленю, который мигом упал замертво. Когда Нарт подъехал ближе, маленький человечек, быстро и ловко содрав оленью шкуру, разделывал добычу. Маленький охотник повел Химиша к себе в гости. С трудом влез он в помещение, которое оказалось внутри светлым и просторным. Это было жилище карликов-испов. Хозяин отправился в поход, поручив своей дочери заботиться о госте. Химиш полюбил ее и предложил ей выйти за него замуж. Девушка, подумав, ответила:

- Хоть и мала я ростом, но любовь в моем сердце велика. Я буду тебе верной женой, только запомни: если ты когда-нибудь, хоть в шутку, попрекнешь меня моим малым ростом и назовешь меня "разиней-недоростком", то не считай меня своей женой.

Брак нарта Химиша и красавицы из племени испов был счастлив до тех пор, пока однажды, как-то случайно, Химиш  не упрекнул ее словами: "Что ты так долго собираешься, моя разиня-недоросток? Эдак мы слишком задержимся". Вскоре жена родила ему сына и тут же, даже не накормив его грудью, собралась вернуться в отцовский дом: не могла она простить Химишу того, что он не сдержал данного ей когда-то слова - обозвал ее "разиней-недоростком". Отказавшись кормить ребенка своей грудью, она сообщила нартам:

- Запомните: мой сын, кроме моей груди, не возьмет ничьей. Не поите его ни коровьим, ни овечьим, ни козьим молоком, а поите его ореховым соком.
Так и сделали нарты. Назвали они ребенка Батаразом, то есть "много подвигов совершающим". И действительно, Батараз оказался героем из героев - убил дракона, покарал злобного Маруко, освободил Насрена, прикованного к вершине горы, и т. д.

Все это чуть ли не дословно повторяется и в абхазском эпосе.

Описание сказочной земли испов в кабардинском нартском эпосе очень напоминает собой страну абхазских ацанов. "Страна, в которой обитали испы, - читаем мы в кабардинских сказаниях, была благословенным краем. Всюду цвели плодовые деревья, зеленели обширные пастбища, бурно текли многоводные реки. А на берегах рек пестрели тучные стада, паслись многочисленные табуны коней. И день был хорош в стране испов: долгий, солнечный, не очень жаркий и не слишком холодный. Хотя испы были крохотными человечками, сила их была велика. Если бы Псабыда попался им в руки, они разрубили бы его на маленькие куски". В условиях такого же благословенного "золотого века" жили и абхазские карлики - ацаны (а7аны), называемые у абазин (асу86уа).
Абхазского народного героя Ажьгери-ипа Кучуку, мы встречаем и у кабардинцев под тем же именем - Ажьгериква Кучук, причем последний, согласно преданию, выступает у них в качестве владетельного князя, правителя.
У кабардинцев, также, как и у абхазов, были распространены знакомые многим кавказским народам (чеченцы и др.) этногенетические предания об их происхождении из Аравии или какой-то другой юго-восточной страны (у абхазов - Рапстан).
Вот начало одного из подобных кабардинских преданий: "Мы - адыги. Адыги - народ очень древний, народ прекрасный. Самые красивые из людей вышли из нашей адыгской среды. Наш род начинается (еще) с Нуха-пророка. Мы от Гумыра произошли, мы Гумыра дети, Гумыр Яфиса сын. Яфис же Нуха-пророка сын. Шесть тысяч лет адыгское племя чистым идет. С тех пор наша родина - это Кавказ золотой. Наши (древние) предки (нашу) родину "Гуэ дышэ" и "Междуречье" ("Междуморье") называли". (З. М. Налоев. Из истории культуры адыгов. Нальчик, 1978, сс. 188-189). Вяч. Вс. Иванов, высоко ценя это и ему подобные предания, пишет, что оно "чрезвычайно интересно тем, что в нем можно видеть отражение тех самых событий, которыми и объясняется сходство хаттского языка и абхазо-адыгских". В предании говорится о шести тысячи лет, от хаттского нас отделяет около пяти (более четырех) тысяч лет; там упоминается о Междуречье (Месопотамии!), а ведь хурриты (от которых нас отделяет именно около пяти тысяч лет, обитали на севере Месопотамии; в другом (султан-гиреевском) варианте предания сказано о том, что черкесы произошли от братьев Чера и Кеса, изгнанных из Западной Азии на Кавказ "вследствие каких-то государственных переворотов". "Я склонен, - снова подчеркивает В. Иванов, - придавать большое значение таким известиям потому, что они нередко оказываются в соответствии с реальными историческими фактами... Кроме того, у северо-кавказских народов было письмо (есть общесеверо-кавказские слова для письма и даже для чернил!), возможно, на непрочном материале (от того и не дошли до нас письменные тексты). Но наличие письма в древности могло способствовать точности позднейших исторических преданий".

+ + +

У абхазов с адыгами в большом количестве встречаются идентичные (или с незначительными видоизменениями) пословицы и поговорки. Вот некоторые из адыго-кабардинских пословиц и афоризмов, имеющие свои соответствия и в абхазском языке.
Два соседа по-разному доят корову.
Если долго смотреть на молоко - и в нем увидишь кровь.
Если не знаешь, спрашивать
не обидно.
Как назовешь свою собаку, так и будут ее звать.
Какой прок, что корова дает много молока, если она его разливает.
Когда вороне сделали глаза, она запросила брови.
Кого называешь князем, тот принимает тебя за холопа.
Кого не замечают, тот покашливает.
Кого сто человек хвалят, тот сотни стоит.
Кто боится лошади, тот бьет седло.
Кто имеет дело с медом, тот облизывает пальцы.
Ласковый ягненок двух маток сосет.
Лучше иметь умного врага, чем глупого друга.
Лягушка и та говорит: "Ах, если бы речка, где я сижу, поглубже была!".
Мышь в нору не влезает, а еще кубышку на себя нацепляет.
На чьей арбе сидишь, песни того и пой.
Не развязав бурдюка не узнаешь, ячмень там или просо.
Не смейся над тем, кто падает первым.
Приход гостя - его дело, а уход гостя - дело хозяина.
Разве нога коровы убьет теленка?
Рана от сабли заживает, от языка - нет.
Стонет и тот, на кого падает дерево, и тот, на кого падают листья.
У хорошей жены муж в пути без припасов не будет.
Чабан с голоду умер, а сказали: "У него, наверно, за пазухой полно сала!".
Чужая собака пришла в дом и свою прогнала и т. д.

+ + +

Совпадают некоторые из наиболее древних религиозных верований изучаемых народов. Например, Амыш (Емыш) - владыка стад и овцеводства у кабардинцев, а у абхазов это слово выражает собой день, счастье, благополучие (мышра6у). При грозе кабардинцы пели особую песню, таинственные слова которой ("еле-еле, елери шопа"), напоминающие, по Вяч. Иванову, обращение к Богу Ила в хаттских текстах, почти в точности повторяют архаический культовый абхазский текст ("О, етлар, атлар чопа!"), исполнявшийся во время грозы и на месте удара молнии. Абхазское название молнии, божество грозовых явлений Афы сопоставляется с кабардинским Уафэ - небо, адыгским вообще Уашээ - небо, Бог. Общей является также клятвенная формула Уашхо. У кабардинцев имя этого забытого божества встречается в клятвах нартских сказаний (Уашхъэ).
Божественная покровительница пчел и пчеловодства Анана-Гунда, занимающая большое место в абхазском языческом пантеоне, представлена в верованиях ближайших соседей абхазов под варьирующими названиями - Ани-Гол у кабардинцев, а через них и у осетин-дигорцев, Джара-Гуна (Джгера-Гуна) у мингрелов, Агунда у гурийцев.
Следы т. н. "воздушного погребения", широко распространенного у абхазов в их недавнем историческом прошлом, были отмечены и у кабардинцев. Французский медик при крымском хане Ферран писал в самом начале XVIII в., что черкесы "главным местом" которых он называет Кабарду, "большое оказывают уважение к телам умерших отцов и других родственников, которых ставят в деревянных гробах на высокие деревья".

+ + +

В большинстве абхазских народных песен постоянным элементом является варьирующий рефрен-призыв или рефрен-припев "уарада", "аурайда", который в качестве припева присутствует также во многих песнях соседних народов - от Кабарды ("уара-ри-ра, ри-ра-ре") и Осетии до Западной Грузии и даже шире. "Уарадами" называется вообще песня у адыгских народов, отчасти и у абазин, а припев к свадебной песне гласит: "Оу Ридаде, оу Ридаде махо". Д. Ильин в 1868 году писал, что моздокские черкесы, являвшиеся кабардинцами по происхождению, на свадьбе исполняли танец под названием "Орираша": мужчины и женщины, образуя хоровод и с припевом "орираша", передвигались с места на место, пока не обходили весь круг (ср. древний абхазский хоровод под названием "аураашьа") и др.

+ + +

Таким образом, мы видим, что в составе генетически родственных абхазо-адыгских народов, абхазы с абазинами и кабардинцы тесно сближаются по целому ряду этнокультурных признаков. Нередко тождественные этнографические параллели, общие личные и фамильные имена, одинаковый во многом родовой состав коренного населения, целая вереница совпадений в сфере народной духовной жизни (повторяющиеся сюжеты, мотивы и герои в обеих версиях Нартского эпоса), общность песни об Ажьгери=Ажьгериква Кучуку, этногенетических преданий, пословиц, этикетных предписаний, религиознызх верований, в том числе обычая т. н. "воздушного погребения", курганных захоронений и т. д. - свидетельствуют, как о генетическом их родстве, так, что важно здесь отметить, и о непосредственных долговременных интенсивных контактах и взаимовлиянии между ними.

Электронная версия настоящего текста опубликована на сайте http://abazapress.chat.ru/vmesteru.htm