Период византийского господства.

Но как слабо чувствовалось в стране владычество Римской империи, так сильно давала о себе знать власть Восточно-Римской империи. Причиной тому был значительно меньший размер владений Византии, в несколько раз меньшая отдалённость Абхазии от Константинополя, чем от Рима, большая заинтересованность Византии, чем Рима, в восточных делах.

У легендарного грузинского царя Вахтанга Горгасала, царствовавшего по преданиям в V веке и описавшего в своём завещании границы Грузии, читаем, что его владения дохоли до реки Келасуры (в трех-четырех верстах на юг от современного Сухум-Кале), за которой лежали владения Византийской империи, управляемые наместниками из Константинополя и, что незадолго перед записью там было возмущение.

Это соообщение взято нами из «Картлис-Цховреба». Так как нам впоследствии придётся обращаться к этому источнику, то мы считаем нужным ознакомиться с ним подробнее.

К основным из письменных источников в грузинской историографии с полным правом относится свод грузинской летописи, известный под названием «Картлис-Цховреба» – qarTlis cxovreba, что в переводе означает «Жизнь Картлии», а в  вольном – «Жизнь грузинского народа».

«Картлис-Цховреба» дошла до нащих дней в десятках списков последних трёх веков (XVII–XIX вв.). Подавляющее большинство списков начинаются сообщением из истории самой «Картлис-Цховреба». Мы полностью приведём это вступление.

«Благородные и вельможные грузины! История Грузии с течением времени подверглась разнообразным искажениям со стороны переписчиков или была прерываема вследствие неблагоприятных обстоятельств времени. Царь Вахтанг, сын Левана и племянник по отцу славного царя Георгия, созвал сведующих мужей, собрал повсеместно летописи Грузии, какие только можно было отыскать в то время, а также гуджары (грамо­ты, хартии) Мхцетского, Гелатского и других монастырей и церквей, а также и княжеских родов, исправил её, пополнил изречениями из историй армянских и персидских, и всё это привели в следующий порядок».

Упоминаемый здесь Вахтанг VI или V родился в 1675 г., фактически управлявший Карталинией с 1703 и царствовав­ший с 1711 года.

Эта заметка из «Картлис-Цховреба» не означает, что Вахтанг сам редактировал или даже составлял её, а значит, что это делалось по его приказанию. Подтверждение этому мы находим в предисловии царевича Вахушта к своей истории: «Существует история, приписываемая Вахтангу, сыну Левана, но она составлена не им, но только по его приказанию, и она даже не была им просмотрена». С этим соглашается целый ряд исследователей: Броссе, Такайшвили, Какабадзе и др.

Царевич же Теймураз держится того мнения, что «Картлис-Цховреба» была исправлена и даже может быть написана самим Вахтангом. Этого же взгляда придерживаются Дюбуа де Монпере, Клапрот, Сен-Мартен и др. Придерживался этого взгляда одно время и Броссе.

«Картлис-Цховреба» развивалась по византийским образ­цам. Списки её можно разбить на три группы.

В первую группу нужно зачислить, так называемый «Список царицы Марии», переписанный в середине XVII в. и принадлежащий к спискам, не прошедшим «Вахтанговской» редакции.

Во вторую группу нужно отнести списки не с полной редакцией Вахтанговской комиссии. К ним относятся список Академии Наук в Петрограде, перешедший к ней от царевича Теймураза, принадлежавший одно время и Вахтангу VI и имеретинскому царю Александру V; список Румянцевского музея в Москве, перешедший к нему от Разумовского, которому был подарен Теймуразом; князя Мингрельского, ныне находящийся в библиотеке «Общества распространения грамот­ности среди грузинского населения»; список Тифлисского Церковного музея Грузинского духовенства и др.

К третьей группе относятся списки, полно­стью прошедшие «Вахтанговскую» редакцию. К ним относятся списки: Баратовский, Броссе, Палавандовский, Католикоса Антония II  и другие.

Все списки «Картлис-Цховреба» восходят к одному архигету, который по содержанию разбивается на следующие части: 1) перечисление эпонитов кавказских народов – сыно­вей Таргамоса, потомка Яфета, сына Ноя; 2) подробное опи­сание жизни и деятельности этнарха грузин Картлоса, сына Таргамоса и его преемников; 3) повествование о царствова­нии Фарнаоза и его потомков; 4) царствование Вахтанга Горгасала и последующая эпоха; 5) владычество и нашествия арабов; 6) история первых Багратидов; 7) Золотой век Грузии; 8) Монгольское владычество до 1319 г. включительно и 9) по­следующее время, написанное при Вахтанге.

Всё внимание исследователей обращено на выяснение первых восьми частей летописи. Мы считаем необходимым для оценки сведений, приводимых из «Картлис-Цховреба», оз­накомить читателя с взглядами учёных-исследователей на эти части хроники.

Профессор Петербургского университета Сенковский, полемизируя с Броссе, пишет, что «грузины выдают себя за народ очень древний и учёный, академик (Броссе), кажется, хочет их утвердить ещё более в этом честолюбивом мнении; за народ, который на тех же местах, где он теперь обитает, господствовал ещё до Р. X , начинает свою историю почти со времён Александра Великого, просветился христианским учением ещё при Константине Великом, был уже могущест­венней и даже не чужд образованности в V и VI столетиях, и с тех пор до начала нынешнего (т. е. XIX) века представляет нам беспримерный ряд деяний, подвигов, несчастий, побед царей». Мы имеем перед собой список Грузинских царей от Фарнабаза до Георгия XIII, т. е. от 268 до Р. Х. по 1800 гг. по Р. Х., список, в котором находится ни больше ни меньше 98 последовательных царствований. Одна только китайская история в состоянии представить нечто подобное. Этот необык­новенный исторический феномен всякого заставит подумать, что грузинская литература должна обладать рядом летописей, в которых деяния 98 государей записываемы были людьми тех веков. Ничего не бывало от Александра Македонского до Петра Великого, они спокойно жили без летописей и только в прошлом (т. е. XVIII) столетии один из царей, Вахтанг VI, составил для них род многоречивой хроники, которую довёл от Ноя до начала XIV в., а сын его Вахушт, сократил её, повторяя, впрочем, в точности повесть отца, и дополнил следущими царствованиями. Отец не указывает ни на какие источники и долгое время не выставляет чисел, годов, сын ссылается на какие-то летописи и документы, которые вместе с ним исчезли, и везде выставляет годы. В обыкновенном порядке суда критического одного этого уже уважения было бы достаточно, чтобы без околичностей вдруг отвергнтуть обе эти летописи, как не заслуживающие ни малейшего доверия, тем более что, оне, наполненные странными баснями, которыя могли бы сделать честь изобретательности любого мифолога».

Известный грузиновед, французский учёный Виктор Лангуа пишет: «Стоит только бросить взгляд на содержание первых страниц грузинских летописей, которые содержат курьёзные образчики невежественной и религиозной литературы, как наталкиваешься на героические легенды, и вскоре хро­никёр переносит вас к первым векам нашей эры, эпохе чисто исторической для других народов, которая для Грузии всё ещё частью остаётся героической. И действительно, составители избрали первые века нашей эры, чтобы заставить нас присутствовать при появлении не родоначальника нации, но восстановителя нации, героя грузинского, по преимуществу необычайного завоевателя, который успешно расширит грани­цы своей страны, восторжествовал при помощи своих войск со славой над всеми своими врагами и царствовал могущественно над обширными странами, ему подчинившимися. И странное дело, это героическое лицо, которое хроникёром называется Вахтангом Гургасланом – лев – волк – жил в V столетии нашей эры, следовательно, очень немногим ранее Юстиниана и Хосроя Нуширвана. Читая описание жизни и приключения Вахтанга Гургаслана, тотчас же признаёшь в нём одно из тех поэтических сочинений, которые обязаны своим созданием вообра­жению какого-нибудь энтузиаста, создавшего национального героя, высокие деяния которого должны служить вступлением к истории его родины. Вахтанг, как он обрисован в лето­писях, есть скорее Вакх-индийский или Псевдо-Александр, полубог, полугерой, проходивший через Азию, подчиняя её своим законам, чем глава маленького государства, которое с такой суровостью квалифицирует Тацит... Как бы то ни было биография Вахтанга, как она передана летописями, была стран­ным образом искажена и дополнена – и критика отказывается признать её подлинность... Тем не менее, курьёзно видеть, что в V в. нашей эры грузины были ещё в своём героическом пе­риоде, и что их история по большей части покоится на поэтических вымыслах».

Известный грузиновед академик Броссе и столь же из­вестный арменист Сен-Мартен не сомневаются в правдивости грузинских летописей, стараясь только исправлять и извинять те промахи и анахронизмы, которые встречаются в разных местах «Картлис-Цховреба».

Грузиновед Бакрадзе говорит, что «источники о первых временах истории   Грузии скудны, да и те носят характер «баснословный». Он же, утверждая аутентичность «Картлис-Цховреба», все же пишет, что «события древних времён были описаны по преданию».

Известный арменист професор Патканов доказывает, что «первая часть истории Грузии составлена не по преданию, вопреки мнению Бакрадзе, и известия в ней не носят басно­словный характер, если под баснословием понимать легенды о мифических временах Грузии. Она просто вымышлена одним лицом с предвзятой целью. Если бы она заключала в себе действительные предания о древности грузинской, то исто­рическая ценность ея была бы другая». «Анонимный автор хроники,  – говорит   Патканов, – жил в XI–XII вв. по Р. X. и написал свою летопись, частью чтобы создать грузинскую историю, недостаток которой в то время сильно чувствовался в народе, но главным образом возвеличить царствовавший в Грузии род  Багратидов и придать их правам историческую санкцию».

Профессор С. Н. Какабадзе делит исследоватеаей «Картлис-Цховреба» на две группы.  Первые «подходили к вопросу чи­сто внешне, мало заботясь о внутреннем анализе текстуаль­ного материала, как, например, Патканов и Лангуа, или же под­ступали к летописям с заранее составленным предупрежде­нием, основанном на ложно понятом представлении о на­циональном достоинстве. Этим и объясняется то, что изыскания Бакрадзе, Жордания, Джанашвили не могли нам уяснить ха­рактер летописей, время их составления и личность их авторов».

Какабадзе устанавливает по «Картлис-Цховреба» списка царицы Марии, как списка, не прошедшаго «Вахтанговскую» редакцию, что первая часть летописи, носящая заглавие «Жизнь грузинских царей, первых отцов и племён» доведена до конца XI века. Она разбивается на две главы. Первая глава от этнарха Картлоса до Вахтанга и написана pyccким архиепископом Леонтием Мровели. Вторая глава – от родителей Вахтанга Гургаслана до Георгия II включительно, является произведением Джеваншира, написавшаго её не ранее 1058 г. и не позже 1075 года. По всей вероятности Леонтий первую часть писал после Джеваншира. Кто закончил рукопись царствованием Давида Возобновителя – неизвестно.

Материалом Джеванширу служила хроника рода Багратидов, написанная неким Сумбатом, сыном Давида в первой половине XI в., доведенная до 1032 года.

Мы остановились на истории «Картлис-Цховреба» подробно для того, чтобы выяснить причину неполного использования её нами в периоды отдаленные от её составления, во-первых, а во-вторых, для освещения некоторых моментов в истории Абхазии, как, например, вопроса о происхождении Леонидов и других. Мы сочли за лучшее выяснить этот вопрос однажды и окончательно, чем возвращаться  к нему несколько раз.

Возвратимся к приведённому нами сообщению из завещания Вахтанга Гургаслана. Мы не будем разбирать, насколько соответствуют действительсти приведённые в этом мифическом завещании сведения о границах. Мы коснёмся лишь того, как представлялись в преданиях абхазцы, – волнующимися, возмущающимися и восстающими против чужеземного ига.

Перейдём к дальнейшему изложению событий, сохранённых запи­сями. В «Картлис-Цховреба» говорится, что Вахтанг Гургаслан получил в приданное за женой Еленой, родствен­ницей византийских императоров, Абхазию. Кроме как в «Картлис-Цховреба» мы нигде и ни в чём не находим потверждения этому сообщению и вынуждены придти к заключению, что это сообщение или  выдумано летописцем, или же записанное им предание не соответствует действительности.

Как в период распространения римского влияния, так и во времена господства византийских императоров страной абазгов и её городами, как одной из отдалённых от столицы провинций, пользовались, как местом ссылки важных государственных преступников и лиц, неугодных константино­польскому правительству. Так, например, сюда в Абхазии, а именно в Пицунду, был, между прочим, сослан в начале V века известный проповедник, константинопольский епископ святой Иоанн Златоуст. В пути на место ссылки, измученный пред­шествовавшей этому более чем трехмесячной дорогой, Иоанн Златоуст скончался. Его смерть хрониками относится к 404-году. По грузинским преданиям Златоуст скончался и был погребён в самом Питиунте. Но по исследованиям греческого археолога К. Врисиса при помощи открытой им рукописи 995-го года, составляющей дополнение к известному труду константинопольского патриарха евнуха Фотия «Библиотека или описание 1000 книг», вопрос о месте смерти и временного погребения Ионна Златоуста решён окончатель­но. Он скончался в городе Кумане или Коман, который находился при образовании реки Гумисты или Гумы близ села Михайловского в 11–12 верстах от г. Сухум-Кале. Мощи Иоанна до перенесения их в Константинополь находились в Куманском храме во имя священномученика Василиска, епископа Команского. Приблизительно на месте города Коман ныне находится Василиско Златоустинский монастырь. Врисис, приехавший в Сухум-Кале, лично разыскал, по составленной им самим карте, развалины как города Коман, так и небольшого храма мученика Василиска.

Из греческих хроник узнаём, что на 4-ом Вселенском соборе в Халкидоне присутствовал Никопсийский епископ Кекроний.

В начале VI века мы имеем сведения о том, что в Аб­хазии имелись местные из туземцев правители. Историк Ви­зантии Прокофий говорит, что абхазцы были исстари под­властны лазам, но также имели двух своих правителей. По его словам, туземные правители страшно притесняли населе­ние, силой отнимали красивейших мальчиков, которых потом кастрировали и продавали за большие деньги евнуха­ми в византийские гаремы. Родителей же этих мальчиков правители из боязни мести убивали. Приводим это место полностью: «Абасги претерпевали несносное притеснение от великой жадности своих властителей. Оба царя их, заметив красивого и хорошо сложенного мальчика, тотчас же от­нимали его у родителей и, потом, оскопив, продавали по выгодной цене в Римскую империю. Отцов же немедленно предавали смерти, дабы император, услышав жалобы кого-нибудь из них, не наказал за оскорбление, нанесённое сы­новьям и дабы не иметь возле себя людей подозрительных. Таким образом, статность сыновей была для них несчастьем, и они бедственно погибали по причине роковой красоты чад своих. Большая часть евнухов у римлян и даже при императорском дворе, родом  абасги».

Первый расцвет абхазской жизни был во времена вла­дычества над страной Восточно-Римской империи. Он на­чался, приблизительно во второй четверти VI века в царствование императора Юстиниана I, бывшего на Византийском престоле с 527 по 565 годы. Юстиниан обратил особен­ное внимание на дотоле заброшенную провинцию. К этому он вынужден был долгой и упорной войной на Кавказе с Персидской монархией из-за Лазики. К концу 40-х годов VI  века мы имеем из хроник войны многочисленные и богатые сведения об Абхазии.

По известию, относящемуся к 536-му году, мы узнаём о существовании в Анаконии (или Никопсии) епископской кафедры и о том, что в это время её занимал блаженный Евфратий.

Из византийских же хроник мы узнаём сообщение, относящееся к 541-му году. В этом году константинопольский патриарх установил архиепископскую кафедру в Пицунде. По этому сообщению мы можем судить, что ещё в те времена Пицунда сохранила своё значение на побережье и была крупным, сравнительно, городом.

Сводка же всех епископских и архиепископских кафедр, установленных в IV, V и VI веках в Абхазии, говорит о густоте населения её в те времена. Поездка же возглавляющих эти кафедры на вселенские соборы показывает сравнительную зажиточность и состоятельность этих кафедр, а, как следст­вие, говорит и о зажиточности и состоятельности населения страны и её городов.

Прокофий в своей «Истории войны» рассказывает, что Юстиниан обратил внимание на большую торговлю евнухами – абхазцами по национальности, и он решил навсегда прекратить подобное варварское и возмутительное производ­ство. Для проведения в исполнение своего решение он назначил наместником в Абхазии своего придворного евнуха Евфранта, хорошо знавшего Абхазию и её обычаи, как происходивший из неё родом, и под страхом жестокого наказания запретил там производство евнухов и торговлю ими. Прокофий рассказывает в своей хронике, что следствием этих распоряжений Юстиниана было открытое возмущение среди населения страны, увидевшего сильную поддержку в импера­торе и его наместнике. Возмущение абхазцев против своих туземных правителей закончилось свержением их. После этого, в силу сложившихся обстоятельств, ввелось непосредственное управление страной наместниками, назначаемыми из Константинополя.

У Прокофия же находим, что Юстиниан в заботах о процветании страны и, добавим от себя, для обеспечения власти империи в стране, принимал самые широкие и энер­гичные мероприятия для распространения и укрепления христианства в Абхазии.

Однако вскоре после свержения своих тиранов-прави­телей, абхазцы вновь подняли восстание. Это восстание было направлено уже против византийского владычества. Сильные притеснения и обиды, тяжёлые победы и вымога­тельства чиновников и солдат Византийской империи, находившихся в стране, вначале вызывали ропот и неудовольствие, которые затем вылились в восстание, охватившее всю Абхазии. Для руководства восстанием, управления страной и началь­ствования над войсками абхазцы выбрали себе двух прави­телей: в западной части страны – Скипарна и в восточной – Опсита. Под их предводительством абхазцы быстро заняли всю страну, завладели крепостями и городами и изгнали византийцев со своей территории.

Тогда по повелению императора Юстиниана было двинуто сильное войско с флотом, над которыми начальниками были поставлены Улигаг и Иоанн, сыновья Фомы. Когда прибыли византийские войска, правителя Западной Абхазии, Скипарна, не было в стране, – он в это время был в Персии у царя Хосроя. Вследствие этого под предводительством одного правителя восточной части Опсита абхазцы приготовились встре­тить противника и дать ему сражение. Встреча абхазцев и византийцев произошла у крепости Трахея, находившейся на границе Абхазии. Вследствие нападения византийцев с нескольких сторон, абхазцы стали стягиваться в Трахее[1], в которую, благодаря случайности, ворвалась и часть визан­тийцев. Несмотря на это, абхазцы защищались отчаянно, и находившиеся в крепости византийцы, чтобы ослабить их боеспособность, подожгли город. После упорного сопротивле­ния горящая Трахея была взята, а потом и разрушена до основания. По преданию правитель Опсит со многими своими сторонниками успел спастись и бежал в страну гуннов. О судьбе другого правителя – Скипарна, предание умалчивает. Абхазия же была вынуждена признать власть византийских императоров.

Из хроник времён персидско-византийских войн и глав­ным образом из упоминавшегося нами труда византийского историка Прокопия, бывшего секретарём у известного пол­ководца Велизария, многотомной «De bello Persico» мы чер­паем много сведений и известий, касающихся Абхазии VI века.

Из них мы узнаём, что Севастополис и Питиунд были в ту эпоху сильно укреплёнными византийскими городами. Последний из них Прокопий называет Pitiuntis castellum.

По Прокопию, в стратегические задачи как персидских, так и византийских войск входило лишить противника по­мощи народов, обитавших на севере от Кавказского хребта, – хазар, алан, авар, гуннов и других, которые неизвестно было, на чью сторону склонятся. Для этого нужно было овладеть основными и доступными проходами через Главный хребет: Дербентским, Дарьяльским и Абхазским – и господствовать над ними. Первый из них – Дербентский – вследствие своей отда­лённости от театра военных действий и событий, не имел большого стратегического и политического значения. Вслед­ствие этого последние два – Дарьяльский и Абхазский, приоб­ретали ещё большее значение и на них сосредоточивалось всё внимание. В особенности это касается наиболее легко­проходимого и наиболее доступного Абхазского прохода, т. е. Кавказскочерноморского побережья.

Этот проход, как мы уже сказали, был византийцами защищён Севастопольской и Пицундскои крепостями, а может быть и ещё рядом других, о которых до нашего времени не дошло сведений и сообщений, но, существование которых мы с большой вероятностью и достоверностью можем предпо­лагать и допускать.

К числу таких мест мы можем отнести район современ­ных Гагр, район современной общины Калдахвары, Анакопии или Никопсии, устье реки Келасуры, Трахеи и т. д. Кроме этих городов и крепостей Абхазский проход был защищён от персов целым рядом стран, подвластных Византийским импе­раторам.

Но в 550-го году для персидского царя Хосроя созда­лась благоприятная обстановка. Его войска под начальством Хориана, благодаря измене лазов по отношению Византии, проникли в Лазику и через неё двинулись в Абхазию, чтобы захватить Абхазский проход. Для этого нужно было овладеть укреплёнными Севастополисом и Питиундом. Прокофий гово­рит, что «...римские солдаты, узнав об этом (желание овладеть укреплениями), предупредили их (персидские войска), сожгли постройки и снесли стены (Севастополиса и Питиунда) до основания...». Персы, убедившись на месте в разрушении городов, отступили из Абхазии.

Мы по этим записям рисуем себе такую картину. Визан­тийцы, видя наступающего Хориана и имея малочисленные гарнизоны в городах, так как были защищены от персов целым рядом стран, решили очистить все укрепления, дабы собраться в одном из них, по всей вероятности, в Гагринском, являющимся ключём к Абхазскому проходу, и, сделавшись значительным гарнизоном, защищаться там. Оценив положе­ние на месте, персы удалились из страны.

Но в том же году другой военачальник царя Хосроя Набед вновь вторгся в отпавшую от Византийской импе­рии Абхазию. Пробыв в ней некоторое время, Набед взял в качестве заложников 60 сыновей из семейств знатнейших мужей страны и удалился из Абхазии.

В следующем 551-ом году один из военачальников Набеда в третий, исторически известный нам, раз вторгся в Абхазию и занял часть страны. Во время   этой окупации Абхазии случилось происшествие, видимо лишившее персов надолго, если не навсегда, популярности в стране потому, что после этого в хрониках мы уже не встречаем упоминаний о вторжении персидских войск в страну. Эта неприятная для персов история заключается в следующем. Персидский военнональник, занявший страну, прельстившись красотою жены туземного правителя, – царя Тердата, овладел ею. Это поступок персидского военачальника возмутил абхазцев. Волнение, охватившее всю страну, перешло в восстание,   и абхазцы самостоятельно прогнали персидские войска.

С одной стороны, сильно развитая на Кавказскчерноморском побережье византийская торговля требовала торговых центров и вооружённую защиту их и, с другой стороны, крайне сильный для экономических и вызываемых ими империалистических интересов Византии в стратегическом отношении Абхазский проход заставлял иметь в Абхазии опорные пункты для Византийских войск. Этот ряд экономических и стратегических факторов вынуждал византийцев к восстановлению разорённых во время персидских нашествий Севастополиса и Питиунда. Воспользовавшись временной передышкой в войнах с Персидской монархией, император Юстиниан отстра­ивает эти города. По некоторым данным мы можем предпо­ложить, что восстановление Севастополиса и Питиунда произ­водилось со всем великолепием построек эпохи Юстиниана. Это событие относится некоторыми к 546-му, а другими к 551-му году. Мы придерживаемся второй даты на том основании, что у Прокофия разорение Севастополиса и Питиунда визан­тийскими войсками перед наступающим Хорианом относится к 550-му году. Так что должна быть принятой вторая дата или исправлена дата разорения их на какой-то до 546-го год. Хроники сохранили также запись о постройке Юстини­аном в Питиунде храма. По преданиям, по записям в хрониках и по многим исследованиям это – известный Пицундский храм, сохранившийся, хотя видимо с большими неудачными рестав­рациями, и доныне. Прокофий, говоря о постройке Юстинианом Пицундского храма, относит её к 551-му году. Он говорит, что императором этот храм был построен по образцу констан­тинопольского собора святой премудрости – святой Софии (ныне мечеть Аяй София), законченной постройкой в конце 537-го года, но только в уменьшенном размере. Размеры современного Пицун­дского храма таковы: длина – 19 саженей  2 1/2 аршина, ширина – 10 саженей 2 аршина, высота от пола до сводов – 8 саженей 2 аршина, а внешняя – от  земли с куполом – 14 саженей.

В последнее время в исторической науке возник воп­рос о месте постройки императором Юстинианом этого храма. Знаток Византии и истории церкви проф. Ю. А. Кулаковский доказывает, что храм Юстиниана был построен не в Питиунде, а в городе Севастополисе. Мы придерживаемся установившегося мнения о месте нахождении этой церкви.

Примечания

[1] Трахею Прокофия многие принимались разыскивать бумажным путём. Одни Трахею ставят у Гагринской теснины, другие у Нового Афона, третьи у реки Келасуры и т. д. Но окончательно выясненным этот вопрос считать нельзя и, безусловно, без археологических изысканий он и не будет выяснен.

Кудрявцев К.Д. Сборник материалов по истории Абхазии. Сухум. 2008.