«Разум и сердце - Родине».

А.К.Шервашидзе. 1920 г.

( Из записных книжек  первого абхазского профессионального  художника А.К.Шервашидзе-Чачба.)

«Разум и сердце Родине»
А.К.Шервашидзе-Чачба

Александр Константинович Шервашидзе-Чачба…Один из крупнейших декораторов дореволюционной России. Позже – декоратор русского балета  Дягилева, странствующего по Европе. Художник, о котором писали газеты многих стран мира.

И при этом  - в высшей степени скромный человек…

Бескорыстный, далёкий от стремлений к славе и наживе, он всецело посвятил себя искусству, прожил долгую, истинно трудовую жизнь, а к концу её остался без средств существования. Умер он одиноким, всеми забытым стариком вдали от Родины.

Бережно, на протяжении полувека хранил он всё, что напоминало ему родную Абхазию, лелеял мечту о возвращении.

Я побывала в обстановке, в которой жил он, соприкоснулась  с его внутренним миром.

Перелистывая страницы его записных  книжек, нельзя не почувствовать его горячую любовь к Родине, к землякам, его непроходящую тоску по ним.

Я хочу рассказать о своём отце, призвав на помощь его письма, многочисленные записи в книжках, которые  он постоянно просматривал, судя по припискам и поправкам, сделанным  уже дрожащей старческой рукой.

Мои родители поженились в 1905 году в Париже. Рано оставшись сиротой , моя мать Екатерина Васильевна Падалка воспитывалась в семье дяди по матери -  Ивана Николаевича Мамонтова (двоюродного брата знаменитого московского  мецената Саввы Мамонтова).

Окончив гимназию с золотой медалью, она поехала в Париж продолжать образование.

Там она и встретилась с А.К.Шервашидзе, совершенствовавшимся в живописи  у профессора Фернана Кормона. Вскоре, после смерти  первого сына, в 1907 году, они уехали в Петербург.

Отец работал в Мариинском государственном театре декоратором..

Здесь, в Петербурге, родились  у них сын и дочь. Прошло время, и отец ушёл из семьи и жил отдельно. Тогда он и познакомился с артисткой Бутковской Н.И.

Брат мой был предрасположен к туберкулёзу. И по совету врачей мать поехала с нами в Феодосию (в город, где родился отец).

Мы с братом встречались с отцом и Бутковской в Коктебеле на даче поэта – художника М.А.Волошина, друга моего отца.

Последняя наша встреча состоялась  в Феодосии в 1920 году.

По приглашению С.П.Дягилева, путешествовавшего с русским балетом по Европе, отец с Бутковской выехал в 1920 году в Лондон, затем в Париж.

Оттуда он писал нам, по возможности  материально поддерживал  в голодные  двадцатые годы.

В 1929 году по просьбе отца моя мать оформила и выслала ему свидетельство о разводе.

Со временем переписка оборвалась. Так разошлись наши судьбы.

Моя мать, энергичная, трудолюбивая, мужественная женщина, пройдя через многие трудности, воспитала нас и сумела сохранить в наших сердцах любовь к отцу и уважение к его таланту и творчеству. Она писала отцу в 1931 году  из  Абхазии (это письмо сохранил он!): «… Хотя задача была непосильная, я выполнила её…Все мы работаем над созданием нового мира…жизнь кипит, строительство идёт быстрым темпом и мы все трое рады, что участвуем в этой работе…».

Екатерина Васильевна Шервашидзе, преподававшая в сухумском Госпединституте иностранные языки, умерла в 1955 году, не зная ничего о судьбе отца. Её всегда  беспокоило, что его работы остаются за рубежом и не смогут попасть на Родину.

А в 1958 году отец писал мне с теплотой о матери: «…Твоя мать – моя законная жена, была выдающаяся женщина по уму и образованию научному, в высшей  степени  глубоконравственная,  благородная,  мужественная женщина…Бог  её наказал , связав со мной. Моё оправдание только в том, что я и она были различного круга люди – она учёная, а я художник…О твоей покойной матери у меня живут в моей душе самые лучшие воспоминания и чувства…».

К сожалению, этого она уже прочесть не могла.

Мой брат – Константин, плававший помощником  капитана в Черноморском Пароходстве, умер в 1943 году.

Остались мы с отцом одни – он во Франции, я у себя на Родине, ничего не зная друг о друге, пока случайность не помогла мне найти его.

В 1956 году  в статье художника – искусствоведа  О.Д.Пиралишвили, посвящённой творчеству А.К.Шервашидзе, опубликованной в грузинском журнале «Дроша» №1, было  сообщено о его смерти.  Этот журнал в 1958 году попал в руки моего отца, проживавшего в г Канны, во Франции. Тронутый вниманием  соотечественников, забытый на чужбине, одинокий старик ответил благодарственным письмом с поправкой: «…Исправляю небольшую неточность: я ещё жив, к моему удивлению, не болею и живу совершенно один…Всё что имею, готов отдать для музеев  в Тифлисе и Сухуми…».

Вскоре в Тбилиси  было получено более 500 работ моего отца, он писал:

«…Я всё это время был озабочен и затем занят упаковкой моих рисунков и некоторых холстов, а также и многих гравюр, служивших мне материалом для работ по театру…Эта работа заняла у меня не один день и несколько утомила  меня. Но  моё здоровье вполне абхазское, - я уже пришёл в нормальное состояние…».     Так я нашла своего отца. Между нами завязалась переписка. Отцу был тогда 91 год.

     В первом же своём письме отец выразил желание вернуться на Родину, он писал:      «Я бы охотно приехал на Родину. Все мои симпатии и желания благополучного продолжения жизни тебе и твоему семейству посылаю и всем жителям нашей Великой родины, достигшей Величия и Славы».

      Из его писем  я узнала о его дальнейшей судьбе после разлуки с нами.

«…Из Парижа я уехал в 1939 году, как началась война, так как я работал все время моей жизни за границей для балета С.П.Дягилева, а затем и для его преемников, то не изменил своей профессии декоратора театра. Между делом писал и портреты и т.п. Работать перестал после кончины жены моей Натальи Ильиничны. В 1948 году изредка ещё кое-что делал для балета в Монте-Карло, но это были пустяки. Уже три года не беру ни кисти, ни карандашей в руки…».

«…Вся моя жизнь прошла в стороне от реальной жизни, потому что я много работал в театре и не знал другого воздуха, ни другого мира, как мир сцены и мир мастерской декорационного зала. Я думал лишь о том, чтобы лучше прошёл спектакль, и чтобы артистам было хорошо на сцене, и больше было им аплодисментов. Я думал о работе и очень мало о себе. Поэтому, когда закончилась моя карьера декоратора, я оказался без средств…».

«…Работа моя была, несмотря на то, что я был шеф этих работ, такая же физическая, как моих помощников.  Вспоминаю с удовольствием эти многие годы».

«…Я бы хотел, чтобы знали, что я с 1920 года работал очень много для балетов С.П.Дягилева по эскизам художников Франции – Пикассо, Дерена, Брака, художников нового направления в живописи…это давало мне возможность выполнять любимое мною занятие – написание своей рукой больших холстов. т.е. декораций…».

Я предприняла хлопоты о переезде отца в Сухуми, но все мои усилия оказались безрезультатными.

Ему же , перешагнувшему за 90 лет, хлопоты о переезде на Родину, связанные  с выездом из Канн в Париж, оказались не под силу, никто ему там не помог в этом.

В 1964 году отец перенёс сложную операцию, после которой около трёх лет находился в госпитале и вопрос о его переезде на Родину стал неразрешим.

Последние годы своей жизни он провёл в пансионе для престарелых  в Монте-Карло.

Никто из соотечественников , бывших во Франции, не навестил его, и только в мае 1968 года наш скульптор Бидзина Григорьевич Гогоберидзе, гостивший у своих родственников в Париже, несмотря на ограниченность средств, пересёк всю Францию и имел счастье повидать моего отца, беседовать с ним.

 Благодаря ему же я имела возможность в августе 1968 года выехать во Францию.  Я приехала в Париж 25 августа, а 20 августа Александр Константинович Шервашидзе – Чачба был похоронен в Ницце на русском кладбище.

Нужно ли описывать моё горе?! Надеясь приехать, приласкать и обогреть любимого одинокого отца, я смогла только прикоснуться к холодному камню  его могилы.

В своих записях, сделанных во время своего пребывания в Сухуми в 1917-19 гг., глубоко переживая культурную отсталость маленькой Абхазии, томящейся под гнётом царского режима, отец мечтал о её будущем , о развитии культуры, - об издании литературы на абхазском языке, о переводах на абхазский язык произведений Джека Лондона, Льва Толстого, Лермонтова, Пушкина, Гоголя, об издании истории Абхазии, народного календаря, учебников, об организации музеев, о создании театра, возобновлении народных обычаев и многом другом.

Я не смогу всё это поместить здесь, но приведу некоторые записи из записных книжек А.К.Шервашидзе – Чачба.

Проблемы народного образования, просвещения и эстетического воспитания абхазцев были в центре внимания А.К.Шервашидзе - Чачба.

Он не только набрасывает самостоятельные планы просветительской работы, которые, как он понимал, могло решить только государство, но и стремился объединить для этих целей деятелей культуры Абхазии и учёных с мировым именем, как Н.Я.Марр и И.А.Орбели.

Понимая великую практическую просветительскую миссию Д.И.Гулиа, А.К.Шервашидзе -Чачба служил посредником по этим вопросам между ним и Н.Я.Марром.

В записях А.К.Шервашидзе – Чачба 1918 года можно прочесть:

«Вопросы Марру.

Гулиа просил напомнить Н.Я.Марру, что они ждут обещанную абхазскую грамматику.

Он же просил справиться у него же об участии посланного ему материала устной литературы.

Посвятить нужно Марра в планы моих изданий для абхазов.

Возможно ли ещё раз изменить алфавит наш на латинский, как это уже  сделано Марром?

Основание национальной библиотеки.

Музей в бывшей тюремной части крепости.

Дом искусств (музыкальные курсы, драматические, школа живописи, ваяния и зодчества, школа танца)».

Через несколько страниц снова:

«Вопросы Н.Я.Марру.

Хрестоматия на абхазском языке.

Можно ли печатать в типографии Академии Наук абхазский текст?»

«Можно» - приписано  А.К.Шервашидзе - Чачба.

И опять:

«Вопросы Н.Я. Марру.

Гулиа просил скорее:

Хрестоматию, географию, историю. Библиография Абхазии».  Тут же:

«Для хрестоматии: материалы народной литературы много у Чочуа в Сухуми, которыми исключительно и пользоваться (Марр)».

Узнав из моих писем, что Абхазскому Государственному музею присвоено имя Д.И.Гулиа, отец писал в 1958 году:

«Мне очень приятно, что в Сухуми есть Музей имени Гулиа, я его очень хорошо помню, он был очень образованный и одарённый человек, его очень ценил и любил покойный Н.Я.Марр – хотел бы знать  что в Абхазии помнят Николая Яковлевича  Марра,  сделавшего так много научно для Абхазии».

Далее записан адрес  Иосифа Абгаровича Орбели –

«…Для руководства составляемой им истории Абхазии: начать изложение с географического описания края, затем мифология, древний быт, народоправство, государство.

Древняя история до XI в., новая – от XI  до  XIX. Воспроизведения местностей, ландшафтов, развалин».

Судя по записям, создание истории Абхазии А.К.Шервашидзе - Чачба считал важнейшей необходимостью.

«История Абхазии, одна научная, другая популярная; первая может быть написана в скором времени учеником Н.Я.Марра – американским молодым учёным.

За библиографию нужно приняться тотчас же, даже если нельзя будет издать. То и в рукописном виде она будет крайне полезна и нужна настоятельно».

Больше всего , видимо,  занимала А.К.Шервашидзе - Чачба мысль первых необходимых практических шагов в области народного просвещения.

Вот его записи по этому вопросу:

  «Печатное дело.        Прежде всего:

                            История Абхазии,

                            География общая,

                            История Кавказа,

                            Азбука с картинками из жизни абхазской народной.

                            Народный календарь.

                            Сказания, сказки, предания, песни,

                            поговорки и пословицы, заклинания абхазского народа.

                            Биография с портретами выдающихся абхазских       людей.

Перевести можно Дж.Лондона – рассказы, наиболее простые по содержанию, в них энергия, находчивость, слово и дело – одно, борьба и преодоление опасности.  Л. Толстой – «Кавказский пленник», «Набег», «Хаджи Мурат»,  Лермонтова прозой – «Галуб», «Измаил-бей», «Мцыри» и т.д.

Биография Шамиля с портретом.

«Тарас Бульба» - Гоголя. «Поход аргонавтов».

 «Я бы выпустил крошечный сборник, посвящённый отрывкам из Лермонтова, Пушкина, под заглавием кратким, но легко и сразу дающим понять,  о чём идёт речь».

А.К.Шервашидзе - Чачба понимал громадную роль культуры и искусства в возрождении абхазского народа, он писал:

«Страна, не имеющая искусства, не имеет и будущее; дух её граждан мёртв,  и жизнь их есть только тление плоти».

Его записи о создании музеев:

                    «Вариант музея.

 1.Абхазский национальный музей.

Здание в крепости.

История. Этнография. Археология. Картинная галерея: виды Абхазии; портреты деятелей Абхазии; картины из жизни, истории, этнографии, археологии; литература абхазского народа.

2. Музей изящных искусств и национальная библиотека.

Нижний этаж: библиотека. Кабинет эстампов.

Верхний этаж: галерея картин. Искусство Азии. Античное искусство.

                      Ещё вариант музея.

I - Искусство Европы:

Живопись, скульптура, гравюра, мебель, фарфор, оружие, ткани.

II - Национальная публичная библиотека.

III - Абхазский национальный музей.

Три здания в два этажа. Второе и третье – в крепости. Первое – в городе на теперь пустой площади за Шервашидзевской улицей».

В одной из записей видно, что Н.Я.Марр не только поддерживал идею создания этих музеев в Абхазии, но и  обещал  помощь Академии Наук:

«Н.Я.Марр обещал мне в случае образования библиотеки и музея, все издания Академии Наук, а также шрифты. Одобряет издание календаря на абхазском языке с перечислением языческих молений и обрядов».

Далее А.К.Шервашидзе - Чачба в своих записях высказывает идею создания народного театра – общедоступного.

«Театр на Воздухе в Лыхнах на поляне.

Думаю, что некоторые пьесы можно давать без декораций. Возможно ли переложение Мольера. Очень упрощённое и сокращённое? Это смешно, другое  - серьёзное, оставляющее след  воспитательного  значения доблести, исполнения долга, исполнения слова, защиты слабого, честности, прямоты.

Другой театр – странствующий и, может быть, самый интересный».

Много записей посвящено народным театрам Франции, Италии, Германии, Англии. Это записи – раздумья о выборе правильного решения в культурном строительстве родного края.

 «Во Франции ещё сохранились обломки старины – средневековые мистерии, фарсы, народные игры, танцы с пантомимой, диалогом  и вообще драматическим элементом – первичной стадии народного театра.

В Шампани, в Берне, на Корсике до половины  XIX века играли под открытым небом.

В Шампани народные спектакли социалистического  характера.

У басков – пастораль , наивная пьеса, pastoral d’Abraham, полная забавных анахронизмов, отображающих современную эпоху…

Всё это соединяется с отдалённой стариной, подлинной и прекрасной.

Спектакли на открытом воздухе, инструменты национальные.

В Бретани – красочные, яркие, костюмные танцы, хороводы.

В Безансоне – марионетки.

Помню странствующий театр марионеток в Нормандии.

В Лангедоке и в Гаскони фарсы совершенно реального характера.

В Берлине в 1891 году – воскресные спектакли. Репертуар – комедии и фарсы:  Мария Стюарт; Вильгельм Тель; Фауст; Ромео и Джульетта; драмы Грильнарцера; Ибсен; Шиллер; Гауптман; Писемский; Гоголь; Золя».

Интересная вырезка из газеты «Сухумский вестник» 1919 года сохранилась у А.К.Шервашидзе - Чачба:

                 «Театр и музыка.

Спектакль на абхазском языке.

29 августа в с. Лыхны по инициативе группы учительниц – абхазок был устроен спектакль на абхазском языке. Ставили новую пьесу,  из абхазской жизни, под названием (в русском переводе) «Преступление и наказание» соч. учительницей  M-elle Тарнаве. Пьеса изображает одну из отрицательных сторон современной жизни абхазцев – похищение девиц…Публика во время игры несколько раз прерывала «артистов2 своими бурными одобрениями и восклицаниями. Приветствуя первую попытку автора изобразить на сцене жизнь родного народа, пожелаем энергии в работах на этом поприще. Что касается игры «артистов и артисток», нужно заметить, что все они были «в своих ролях» и играли с чувством. В особенности нужно отличить игру M-elle Шакирбая (роль вдовы Ханзы). Очевидно, в ней кроется «артистическая жилка». Желательно было бы видеть её на сухумской сцене в этой роли. Перед  началом спектакля С.М.Ашхацава на абхазском языке сказал краткую речь о значении театра».

Вот и ещё вырезка из газеты «New Jork Herald Tribun» от 10.04.1961 года – фотография хора столетних стариков – абхазцев.

Далее  следуют записи о создании в Сухуми студии живописи:

«Проект студии живописи». Видимо, впоследствии  его рукой приписано «институт».

              1. Общая мастерская.

Рисование и живопись с натуры.  Обязательная  для всех учеников Студии.

     а) Класс изучения архитектурных стилей.

     б) Класс анатомии.

     в) Класс перспективы.

Обязательны  для  учеников  общей  мастерской.

               2. Мастерская декоративной живописи.

     а) Класс театральной перспективы.,

     б) Класс макетный.

     в) Рисование и живопись с натуры.

      г) Рисование на память.

И тут же -  наброски лекций  для учеников студии, список книг для чтения.

Между прочим,  в 1958 году отец писал мне:

«Прошу тебя узнать, как я буду в Сухуми жить и смогу ли работать , т.е.заниматься рисованием и живописью в смысле преподавания».

- Ему был 91 год.

А вот размышления А.К.Шервашидзе-Чачба об облике г.Сухуми и сохранении абхазских  народных традиций:

     «О красоте города.

…Внешняя красота города столь же необходима, как чистый воздух, солнечный свет, это  душа города;  без внешней красоты город  мёртв, обречён на жалкое и пошлое существование скотного двора в плохом хозяйстве.

…Мы живём среди народа с красивыми  древними обычаями, с большой красивой внутренней душевной культурой и мы должны…делать город наш красивым. Ничего  случайного, всё обдумано и всё в расчёте на общую гармонию.

…Нужно думать о Родине  прежде всего. Богатство Родины – наше богатство».

«Мне чрезвычайно грустно, когда я думаю о том, что может исчезнуть всё то, что так дорого ценишь в абхазах, вообще в горцах наших.

Я представляю  себе их стройных, ловких, очень вежливых, с большим достоинством, молчаливых, умеренных во всём, стойких и твёрдых. В этом вся наша культура…

Скажу твёрдо: лучше жить в пацхе…лучше дикость (кажущаяся) «необразованного» неграмотного абхаза, чем полуобразование тех, кого я вижу в Сухуми. Приезжающие из глухих горных сёл мне милее сухумцев. В них ещё много того, что описано Толстым в «Хаджи Мурате», что так дорого, что прекрасно и что даёт право и заставляет с радостью сказать громко:      я  горец, я  абхаз.   

                               14 сентября 1917 года. В Сухуми у Георгия.

«Нужно возобновить наши народные игры и состязания:

1. В мяч.

2. Метание камня.

3. Прыгание через препятствие.

4.Прыгание с большой палкой.

5. Бег.

6. Скачки и джигитовка.

7. Игра на лире.

8. Игра на скрипке.

9. Пение.

       10. Танцы.

       11. Состязание певцов.

       12. Игра в городки (akebir)/

       13. Борьба.

       14. Стрельба из лука.

Устроить хоровое пение и театральное представление – соединить вместе».

В связи с этим, вспоминая своё детство, А.К.Шервашидзе – Чачба  пишет:

«Я помню, покойный мой отец делал мне очень красивые гладкие лук и стрелы, когда мы жили под Москвой. Он часто сидел и строгал ножиком палочки – вот и делал мне стрелы, кинжалы, ножи. Стрелы были очень гладкие, ровные, на конце утолщение, и на этом утолщении оставлялась шкурка.

Затем он учил меня стрелять из лука. Я помню, большое удовольствие от этих упражнений испытывалось мною.

Нужно знать, что отец мой воспитывался  до отправления своего в Пажеский корпус в Петербурге, в горах.

Вот имя его воспитывающей семьи Лакоия, или Лакоба».

Примечательно, что и сам отец во время своего короткого пребывания  у нас  в Феодосии, делал нам и лук, и стрелы , и маленькие деревянные кинжалы, и даже разрисовывал их, чем приводил нас  в восторг.

Большое место занимают записи, посвящённые яфетическому языкознанию: теория профессора Н.Я.Марра, перечень трудов его, академика Бартольда, Н.С.Джанашия, Г.А.Рыбинского, Н.М.Альбова, М.Ковалевского, Кипшидзе, П Чарая и др. Библиографический список литературы, содержащей материалы по истории Грузии и Абхазии. Приведены наиболее характерные выдержки:

«Лекции по абхазологии:

1. Абхазология Абхазии (доисторический период).

2. География и история Абхазии.

3. История религии абхазов и мифология абхазов.

4. Яфетическая группа языков, абхазский язык».

                        Таблицы:

 I.  Население горного Кавказа по словарю изд. 1902 года.

II.  Абхазские племена  в 30-х годах  XVIII столетия.

III. Хронологическая таблица истории Абхазии.

IV. Абхазский календарь».

Несколько страниц занято переводом русских слов на абхазские, перечнем абхазских мужских имён, перечнем абхазских богов, генеалогией рода Шервашидзе – Чачба.

В записях встречаются легенды и предания, заметки о древнейших следах человека, древнейшей культуре и мн.др.

Не менее интересна запись о «большом сходе в Лыхнах в 1917 году»

                              »Что сделал Шакрылба.

10 сентября вечером мы приехали в Лыхны на большой сход Гудаутского участка. Нужно было выбирать делегатов на съезд объединенных горцев во Владикавказе. Собралось мало народу, отложили до завтра. (11-го собралось много, все). Ночевать где? Так вышло, что мало кто знал, кто приехал. Сидели на поляне, потом, наконец, позвали к кому-то (это были родственники Михи).

Вот пришли, стали готовить ужин, оказалось мало, по обычаю, чем важней гость, тем большее животное режется, а тут я и делегат чеченского народа.

Таде Шакрылба побежал к себе, купил барана, принёс много вина; ему это стоило по теперешней цене рублей 200. А он бедный человек, живёт в пацхе по-абхазски, постеснялся меня к себе взять; в пацхе чисто, превосходно. Вот я это не знал, а потом М Хасая  мне в Сухуми рассказал,  кто был-то настоящий хозяин ужина. Все сидели,  ужинали, Шакрылба вида не подавал.

Приеду, подарю ему свой серебряный портсигар. Но у меня как-то сердце сразу к нему стало лежать, так он мне понравился.

Я с ним потом простился, расцеловался».

На страницах записной книжки нахожу песни. Вот один из нескольких вариантов           

                             «Песня

                       Пусть я умру

                       За твою свободу,

                       Мать моя Абхазия!

                       Пусть я умру

                       За твою свободу,

                       Брат мой абхаз!

                       Наше равенство

                       Превыше всего!»

А вот обращение к молодым абхазам:

              «Юным абхазам, детям Страны Души.

Апсны – твой древний клич звучит,  как звук далёкий и тихий, как эхо, как шелест листьев, как далёкое и сладкое воспоминание , - о мать моя  Абхазия! – каким глубоким сном спят твои усталые сыны! Пьянящий мёд твоих лесов, уклон холмов, окрашенных цветами диких роз,  и близких гор синеющая даль, и снег далёкий, и  шумный бег твоих потоков, и гладь озёрных вод, лесов душистая прохлада,  и топких берегов зелёная оправа – о мать моя Абхазия – иди туда, к снегам, там виждь и внемли,  и живи, чтоб каждый камень, каждый лист, упавший и сухой, чтоб каждый поворот протоптанной тропинки, чтоб каждый новый облик родного смуглого лица, как смена  утреннего неба, роняли свет свой благодатный в душе твоей  и жадной и пытливой».

Все эти  и другие записи, помещённые в записных книжках, А.К.Шервашидзе – Чачба постоянно просматривал, судя по припискам и поправкам, сделанным уже дрожащей старческой рукой.

Живя за рубежом, он внимательно следил за развитием и культурными достижениями нашей страны.

Он писал мне:

«Два номера журнала «Художник» я получил, по ним вижу, что  у Вас хорошие мастера – рисунок безукоризненный, портреты очень полны  жизни – словом художники ушли  много вперёд…»

«У нас только кончился сезон Синема  Международного, русский фильм опять и в этом году оказался лучший во всех отношениях – и по идее, и по  содержанию, и по технике, и по талантам артистов, и по значительной человечности.

В  Cannes  была и одна артистка  грузинка,  Абашидзе, но я постеснялся затруднить её и не просил меня познакомить с ней».

К письму была приложена фотография Лейлы Абашидзе, вырезанная отцом из газеты.

Постоянно посещая национальные библиотеки Европы, отец разыскивал материалы,  связанные с историей Грузии и Абхазии. Им составлен обширный библиографический список, несомненно, представляющий большой интерес.

После Октябрьской революции  неузнаваемо изменился  облик  Абхазии – расцвела и окрепла культура и экономика молодой республики.

То, о чём мечтал мой отец, - всё воплотилось в жизнь. Полностью разрешена проблема народного образования.

В Сухуми уже давно открыт Абхазский научно – исследовательский институт им. Д.И.Гулиа Академии Наук Грузинской ССР, в создании  которого большую роль сыграли Н.Я.Марр, С.Н.Джанашия, Д.И.Гулиа, А.М..Чочуа.

Большой вклад в исследование истории, этнографии и экономики внесли доктора наук Ш.Д.Инал – Ипа, Г.А.Дзидзария, З.В.Анчабадзе, Х.С.Бгажба и др.

На базе пединститута в Сухуми создан Абхазский Государственный Университет.

Работают Институт Экспериментальной Патологии и Терапии АМН СССР, награждённый орденом Трудового Красного Знамени и имеющий международное значение;

Грузинский Институт Субтропического хозяйства;

Физико –технический Институт;

Сухумский филиал Всесоюзного Научно – исследовательского Института Чая и Субтропических Культур - ВНИИЧиСК.

Научно исследовательскую работу ведёт Сухумский Ботанический Сад АН ГССР.

Созданы  музыкальное и художественное училища.

Функционируют: Сухумский драматический театр им. С.Я.Чанба, который объединяет абхазский и грузинский коллективы; Абхазская государственная филармония; Абхазский государственный музей им. Д.И.Гулиа; музей – дом Д.И.Гулиа; картинная галерея.

Большой успех имеет заслуженный ансамбль песни и танца Абхазии, который гастролирует и за рубежом.

Успешно выступает хор столетних абхазцев «Нарта».

Абхазское Государственное издательство выпускает книги на абхазском, грузинском и русском языках.

Республика Абхазия имеет  своё телевидение.

Город Сухуми украсился  новыми корпусами санаториев, домов отдыха, жилых многоэтажных домов.

Реконструирована и красиво оформлена набережная.

Строится новый морской порт.

С каждым годом расцветает, хорошеет и крепнет Абхазия, мечтой о которой, вдали от Родины, жил мой отец и к которой стремился всем сердцем, преданным родному народу.

Очень жаль . что отцу не удалось вернуться на Родину

Каким богатым опытом, приобретённым за столь долгую трудовую жизнь, мог бы он поделиться со своими коллегами, сколько впечатлений от  встреч с виднейшими деятелями культуры унёс он с собой.

Покоится тело его в далёкой земле Франции. Не исполнилось его последнее желание прикоснуться к родной земле.

Но как же велика была жажда вернуться, если даже на фотографии своей жены, умершей в Каннах в 1948 году, он писал: «…Могу ли я просить при случае о перенесении тела в Абхазию?...».

Проезжая  троллейбусным  маршрутом  по  одной  из  улиц  г. Сухуми,  издалека можно увидеть белый  двухэтажный  дом  у  подножия  сухумской  горы «Чернявки»  (тупик  Ласурия, 5),  на фронтоне  которого  написано  «VILA  CHEMI».   В этом  доме  последние  годы своей  жизни  провёл  известный  абхазский  писатель  светлейший  князь  Георгий  Михайлович  Шервашидзе. Часто  к  нему  приезжал  погостить  двоюродный  брат  сиятельный  князь  Александр  Константинович  Шервашидзе. Бывал  с  ними  и  младший брат сиятельный князь  Владимир  Константинович  Шервашидзе – Чачба  -  революционер, участвовавший  в  установлении  Советской  власти  в  Абхазии.

        Долгие  вечера  проводили  они  в  беседках  о  будущем  Абхазии,  любуясь  красотой Сухума.

        Летом  этот  дом  нежно обнимает  своими  ветвями  цветущая  глициния,  как  бы  отдавая  дань  памяти  трём  братьям – патриотам  маленькой  Абхазии – Страны  Души.

Сухум. 1984.

Опубликовано в  журнале «Литературная Грузия», №4, 1984 г., стр.202.